– Здравствуйте, сударь. Мне приятно снова видеть вас.

Кристиан проворно чмокнул дежурным поцелуем пальчики девушки и быстро выпустил ее ручку. Уже два раза молодой человек навещал ее у брата, в течение этих двух недель, как Слава жила у Семена в Москве. Все эти встречи проходили между молодыми людьми в основном наедине. Ведь едва Кристиан фон Ремберг появлялся в доме Артемьева, и Любаша и Семен находили тысячу предлогов, чтобы ретироваться из общества гостя. Оттого Кристиан и Слава оставались наедине, правда, всего на пару часов не более, но все же их беседам никто не мешал. Молодые люди говорили в основном на общепринятые этикетом темы, немного о дворе царя Петра Алексеевича, об урожае, о моде или погоде. Но, Славе хотелось расспросить Кристиана совсем о других вещах. Она жаждала лучше узнать о предпочтениях молодого человека, об его увлечениях, службе, желаниях и близких людях. Однако постоянно смущаясь под пристальным индиговым взором фон Ремберга, девушка не могла пересилить себя и задать волнующие ее вопросы.

Фон Ремберг был весьма приятен ей. Он был красив, умен, воспитан. Держался хоть и холодновато, но с врожденным достоинством. Он говорил кратко и по существу. Никогда не улыбался, но умело показывал девушке, что ему весьма интересно ее мнение и ее слова. Это нравилось Славе. И по прошествии месяца знакомства, она утвердилась в мысли о том, что фон Ремберг весьма интересный привлекательный мужчина и достойный уважения дворянин. И, конечно же, он не был чудовищем, как постоянно твердила Любаша, опасаясь пробыть в обществе молодого человека даже полчаса. Все эти испуганные заявления подруги, казались Славе лишь домыслами, все же девушка искренне наслаждалась обществом фон Ремберга.

Лишь одно смущало Славу – темно-фиолетовая насыщенная аура Кристиана, которую она отчетливо видела. Девушка не понимала, как такой приятный галантный молодой человек может иметь в столь молодом возрасте такую темную энергетику. Тем не менее, она пыталась не придавать этому значения, видя, что в фиолетовом цвете его ауры присутствуют не только синие оттенки, но и оттенки красного. А красный цвет говорил о горячности и страстности натуры. Обычно такие люди, с красной энергетикой, избирали путь воинов, ораторов или лидеров, как знала Слава. И возможно из-за того, что Кристиан фон Ремберг обладал искусными военными навыками, ибо много лет служил в прусской армии, как он рассказал ей, то многим людям он казался слишком агрессивным и опасным. Но этого Слава не опасалась. Общество молодого человека не вызывало у нее страха. И она считала его просто ярким и необычным человеком.

– Ваш брат сказал, где вас найти, – завел светский разговор молодой человек. – Вы позволите составить вам компанию?

– Да, – кивнула девушка и вновь улыбнулась ему.

Предложив прогуляться по дорожке, фон Ремберг удостоверился, что девушка последовала подле него. Цензорским взором он окинул ее стройную фигурку в сером закрытом платье с глухим воротничком под горло, которое скрывало ее плечи, шею и руки. Голова девушки была покрыта неким платком, похожим на апостольник, который носили православные монахини. Ниспадающий на ее плечи, этот головной убор полностью скрывал волосы и лоб девушки. Лишь прелестное нежное лицо Славы открывалось взору молодого человека. И Кристиан прекрасно видел, что даже в этом невзрачном мрачном одеянии красота девушки сверкает подобно драгоценному камню. Ее глаза лучистые золотые, в обрамлении темно коричневых бархатных ресниц и бровей, красиво очерченные яркие губы и румянец на округлых щеках, невольно притягивали его взгляд. В сей миг, следуя по дорожке сада, фон Ремберг с неким интересом рассматривал ее совершенный лик. Да ее красота не трогала его безразличного сердца в этот миг, но Кристиан должен был признать, что это Светлая девица весьма редкостная красавица.

– В прошлый раз вы высказали сожаление, что ничего не знаете о своем брате Григории.

– Да. Я не могу написать Федору, оттого что… – замялась Слава, не зная как объяснить Кристиану про то, что она дико боится вновь попасть под власть это страшного человека, который мог узнать, где она теперь и вновь попытаться завладеть ею. Как-никак еще в самый первый день по приезду, она слезно упросила Семена даже в письмах к старшему Артемьеву не упоминать о том, что она находится в Москве.

– Не говорите ничего. Я все знаю и прекрасно понимаю вас, – вдруг вымолвил фон Ремберг.

– Знаете? – опешила Слава. Не понимая, откуда молодой человек мог знать, что Федор насильно хотел взять ее замуж. Ведь именно из-за этой пагубной страсти Федора, нынче Слава скрывала свою красоту под бесформенными платьями и глухими платками. Она боялась вновь вызвать своими прелестями страстные опасные помыслы у других мужчин, оттого, и рядилась теперь подобно монахине.

– Да. Но не будем об этом, – предложил он. – Мне удалось узнать, что вашему брату Григорию удалось бежать от произвола Федора Артемьева. Правда, он был болен. Но данное время он находится в одном из земских общественных лазаретов в Казанской губернии. И идет на поправку. Возможно вскоре, ему удаться навестить вас. Если вам будет угодно, я могу передать для него письмо от вас. Мой человек на днях едет на юг страны и может передать ваше послание Григорию.

– О, благодарю вас, господин фон Ремберг! Вы столь любезны, – пролепетала Слава, не понимая, как можно было плохо высказываться о таком внимательном и заботливом человеке, как Кристиан. Она вновь улыбнулась ему и добавила. – Я непременно напишу Грише. Но как передать вам письмо?

– В субботу я буду у вас.

– Хорошо, – кивнула девушка. В этот момент они приблизилась к деревянной резной скамье и Слава предложила. – Вы не хотели бы присесть?

– Как вам будет угодно, – ответил фон Ремберг.

Они присели на скамью и Слава, чуть помолчав, решилась задать вопрос, который мучил ее на протяжении месячного знакомства с молодым человеком.

– Сударь, я боюсь показаться неучтивой, но уже давно я жажду узнать о вас больше.

– Что же вы хотите знать? – спросил Кристиан, подняв брови.

– Откуда вы родом и давно ли живете в нашей стране?

– Вам это интересно? – искренне удивился фон Ремберг, и в его голове засверлила мысль о том, что девушка явно увлеклась им, не сказать больше, раз теперь решила его расспрашивать об этом. – Я родился в Пруссии в Кёнигсберге. Мои родители рано умерли. Я воспитывался в приюте для осиротевших дворян. Один монах занимался моим воспитанием и образованием. Как раз он научил меня русскому, французскому, английскому и другим языкам. Затем, я получил хорошую военную должность и немного служил в армии, – соврал Кристиан, говоря правду лишь частями. – Позже, мне предложили должность при прусском после в Петербурге, и я приехал в Россию. Чуть более двух лет я живу в вашей стране. Вот и краткий рассказ о моей жизни.

– А ваши родители вы помните их?

– Нет. Совсем не помню. Монах, который воспитывал меня, рассказывал мне, что я долго болел, и это повлияло на мою память, оттого, я вовсе не помню своего детства.

– Это очень печальная история, – произнесла Слава тихо, участливо смотря в глаза молодого человека. Кристиан чуть прищурился и в который раз отметил, что девушка смотрит на него открыто и совершенно без боязни прямо в глаза.

– Отчего же, мин херц? – пожал безразлично плечами Кристиан, добавив к словам ласковое словосочетание ”мин херц”, которые по-немецки означало ”мое сердечко”. – В наши времена дети часто остаются сиротами. Насколько я знаю, ваш отец так же умер довольно молодым.

– Да это так, – произнесла тихо Слава. – Но до сих пор мне так не хватает его.

– Потому что вы помните его, – произнес фон Ремберг, и вдруг пытливо глядя прямо в золотистые большие очи девушки, произнес. – Я хотел спросить вас об одной вещи. Это, знаете ли, весьма интересует меня.

– Спрашивайте, господин Кристиан, – кивнула Слава и улыбнулась ему.

– В эти мгновения вы смотрите мне прямо в глаза, без боязни и даже не пытаетесь отвести взор. И это странно…