– Великий жрец, – снова встал и заговорил прежний человек в белом, – другой сын шахиншаха Едигера тоже из Сасанидов и достоин трона… Выходит…
– Потерпи, жрец, потерпи. Завтра решим всё. Завтра в храм придут также люди белой кости, высшая знать. Пусть каждый видит и слышит, что мы, жрецы, всё решаем по чести.
Все тихо поднялись и не спеша направились к выходу. Шахрай-атакай взял Бахрама-шахзаду под локоть и повёл. Всё это было странно и непонятно. Бахрам, которого не покидало напряжение, вдруг почувствовал, как сердце его сжалось: он вспомнил о своей девочке. Шахзада схватил Шахрая за руку:
– Где девушки, которые ехали с нами, атакай? Где дочка короля?!
– Она во дворце, в гареме шахиншаха. Не волнуйся, шахзада.
Но мог ли Бахрам быть спокойным, когда всё в стране оказалось в руках этих опасных людей?
Он ни в чём не мог согласиться с ними, хотя вынужден делать вид, что согласен. Пока что он был бессилен противостоять им. Остаётся одно – ждать и терпеть. Он понял, что завтра в храме увидит Хосрова. Кого из них эти люди сделают шахиншахом, – неизвестно. Сармат хан на его месте сказал бы: «Будущее своё доверяю тебе, Тангрэ».
Ночевали в маленьком домишке Шахрай-атакая. Костлявый, жилистый жрец поставил перед гостем блюдо с фруктами и овощами. Тут же на блюде лежали розы. Шахрай велел Бахраму съесть розу. Тот не стал возражать и, давясь, лепесток за лепестком съел весь цветок. Во рту было горько. Он потянулся за фруктами, но сколько ни ел их, неприятное ощущение не проходило. Шахрай, наблюдавший за ним, усмехнулся:
– Да, не всё то золото, что блестит, шахзада. Прекрасная снаружи роза оказалась невкусной, да? Твоя девочка, дочка короля Германариха, тоже нежна и изящна, всё при ней, нет ни одного изъяна, но она будет холодна к тебе. Это не Сафура, которая в объятиях мужчины пылает огнём. Да, та была прекрасна, но не без яда.
Шахзада Бахрам не собирался обсуждать с шаманом достоинства своих женщин. В его объятиях дочь сарматского хана вовсе не «пылала огнём», она так и не приняла его сердцем, он всегда чувствовал это. Напоминание о Сафуре погрузило Бахрама-шахзаду в задумчивость.
– Устал я, атакай, – признался он.
Жрец, будто ожидая эти слова, тотчас кивнул слуге, который пригласил гостя в соседнюю комнату.
– Будете спать здесь, господин, – сказал слуга и вышел.
Раздевшись, шахзада лёг, но сон не шёл к нему. Мыслями он снова унёсся к сарматам и заново прожил годы, проведённые там. Не напрасно ездил он туда, удача сопутствовала ему, он познал смысл жизни, а главное, там он был свободен. Здесь он пленник. Он помнит, как в юности за ним следила каждая дворцовая крыса, да и отец глаз не спускал. И теперь его, похоже, ждёт та же участь. Жрецы эти шага ему ступить не дадут, не говоря уже о Шахрае, который будто привязал его к себе. Старик, который у сарматов даже приблизиться к нему боялся, изменился до неузнаваемости. Вертит им как хочет.
Историю страны Бахрам-шахзада знал хорошо. До того, как предки его оказались у власти, страной пятьсот лет правили парфяне. После этого власть захватил жрец по имени Сасан и посадил на трон своего внука и сообщника – Арташира. Нелегко было закрепить власть за своим человеком. Сначала он переманил на свою сторону военных, потом землевладельцев дехкан, после выступил против сидевшего на троне Артабана. Без крови не обошлось. В последней схватке Арташир убил парфянского шахиншаха Артабана и впоследствии женился на его дочери. Это было в 224 году. С тех пор в Иране правит династия Сасанидов.
Жрецы испокон веков были наставниками правителей династии, власть их была безгранична. Но отец Бахрама стал проявлять независимость и своей политикой нажил себе многочисленных врагов среди жречества и знати.
Едигер был веротерпимым правителем. Он почему-то взял в жёны еврейку и принял к себе на воспитание мальчика Феодосия, сына Римского императора. Еврейская жена отца рано умерла, и отец женился на матери Бахрама, девушке из тюркского племени эфталитов, которое охраняло Великий шёлковый путь. Это была женщина редкой красоты. Художники рисовали её портреты. Юная красавица друг за другом родила двух сыновей. Старшего шахиншах Едигер отдал на воспитание в знатную арабскую семью, а младшего, Хосрова, почему-то держал при себе. Когда Бахрам подрос, его вернули во дворец, а потом отправили к сарматам. И вот он снова на родине. Брат Хосров тоже здесь. Кого же из них двоих жрецы признают достойным власти?..
Бахрам-шахзада встал и вышел в соседнюю комнату. Старый жрец неподвижно сидел у очага. Уснул, как видно. Нет, он не спал. Как только Бахрам подсел к огню, он поднял голову и сказал, словно обращаясь к кому-то другому:
– Спи, не волнуйся, шахзада, победа нашей будет. Да, да, не волнуйся. Дворец в руках воспитавших тебя благородных людей.
– А что я должен делать, атакай?
– Пока что спать, а дальше будешь делать, что я скажу.
– А если пройдёт Хосров?
– Придётся драться, шахзада. Придворные во дворце нас поддержат.
– А что будет с братом Хосровом?
– Никому в этом мире две жизни не прожить. Брата убьёшь ты сам.
– Нет, я не сделаю этого!
– Не убьёшь ты, так он убьёт тебя, шахзада!
– Это же злодейство! Не ты ли призывал меня не совершать злодейств!
– Шахзада, на свете существует священное зло, и есть зло дурное. То, что сделаешь ты, мы будем считать священным злом. Когда к трону тянутся двое, народ неизбежно раскалывается надвое. А это значит, что будет война. Чтобы такого не случилось, я привёз тебя, мой шахзада, от сарматов на родину. Я же видел, не слепой, у сарматов ты не прижился, с Сафурой-бике не поладил. Бике не любила тебя, хотя ты очень старался понравиться ей. Но ты не горюй, ты – настоящий мужчина, тебя сегодня ждёт трон Ирана. Нам с тобой, шахзада, надо хорошенько отдохнуть, выспаться. Завтра нас ждут важные дела, очень важные… Так что будь твёрд!..
Шахзада снова лёг, но уснуть ему всё же не удалось. Его подняли рано. Умывшись и подкрепившись теми же фруктами и овощами, они пошли к дворцу. Пробирались узенькими улочками, вдоль дувалов, пока не вышли на широкую дорогу. По этой дороге ездили не только воины шахиншаха, по ней шли караваны из Туранских степей. Слева, недалеко от дворца, стоит караван-сарай туранцев. Если пойти направо от него, придёшь к еврейскому базару, пройдёшь дальше, окажешься на индийском базаре. А слева, чуть поодаль, – китайский базар, а ещё дальше торгуют арабы. В детстве Бахрам-шахзада больше всего любил бывать на туранском базаре. Там продавали красивых рабынь. Были среди них такие же, как Сафура-бике, светловолосые красавицы. Шахзада влюблялся в каждую, но покупать их ему не разрешалось. Для отца, шахиншаха Едигера, дворцовые слуги покупали самых красивых девушек. Бахрам не знает, как обращался отец со своими женщинами из гарема, но со служанками бывал груб, часто выходил из себя, мог даже побить. Но ударив, тут же раскаивался и бросал бедняжке серебряный дирхем. Служанки бывали счастливы, когда он поднимал на них руку.
Из узкого переулка показались жрецы.
– Слава шахзаде Бахраму! Слава! – закричали они.
Неожиданно, как из-под земли, появился Великий жрец Тахамтан.
– Женщина из Турана оставила нам двух сыновей. На трон Ирана должен воссесть один из них. Мы не станем встревать между ними, решим дело по справедливости. Пойдёмте, братья, во дворец, пусть шахиншаха для страны и народа выберут львы, – сказал он.
Что сказал жрец? Бахрам огляделся. Уж не ослышался ли он? На него никто не обращал внимания. Все ринулись вслед за Тахамтаном. Увидев, что шахзада растерянно озирается, Шахрай-атакай снова тронул его за локоть и зашептал:
– Успокойся, шахзада, успокойся, всё будет, как мы хотим.
Когда, войдя в тронный зал, Бахрам увидел вдоль стен львов, у него задрожало не только сердце, но и руки. Львы были очень страшные. Их держали на цепях голые по пояс эфиопы.
Среди жрецов в чёрном Бахрам разглядел брата Хосрова. Ему захотелось пойти к нему и обнять, но он передумал. Славное же испытание изобрёл для них хитрый жрец! В случае чего он всегда может сказать народу: «Это не мы, а львы так решили. Мы всё делали по справедливости». Шахрай объяснил условие состязания: кто из них двоих пройдёт мимо львов и сядет на трон, тот и будет шахиншахом. А если какой-нибудь из львов набросится и порвёт на части? – Что ж, выходит, такова участь бедняги. Вот как Великий жрец собирается решить их судьбу. Что делать?! Разве за этим ехал он сюда из далёкой степи? Лучше бы оставался с сарматами. В степи всё было так просто и понятно. Там важно лишь знать, любит народ будущего хана, или нет. А здесь судьбу страны решают звери! Невероятно! Сарматы с унуками определённо сочли бы это варварством и безумием. И персы смеют воображать себя просвещённым народом! Степняков называют дикарями! Шахзада Бахрам так не думает. Он жил в степи и убедился, что те народы намного превосходят персов нравом и обычаями.
