– Вы надолго здесь? Может, выпьем кофе? – кивнул на столики рядом с детской площадкой Авдеев.

Слава сглотнул набежавшую слюну. Присутствие директора рядом мешало мыслить связно. Он бы с удовольствием отказался от кофе, который уже сам собирался пить, но не находил повода. Дочери явно было не до отца: она нашла новых друзей и бегала от автомата к автомату.

С тех пор, как отстроили этот центр, они часто приходили сюда из-за большого комплекса развлекательных услуг за приемлемые деньги. У Маришки был еще целый час в запасе, потому сказать Авдееву, что они через пять минут уходят было рискованно. По спине привычной струйкой тек пот, а перед глазами плясали мошки, но Слава мужественно кивнул и потопал вслед за широкой спиной директора в черном пальто.

– Вы пока займите столик, а я возьму кофе, – говорил Авдеев. – Вам какой?

– Мокачино. Сладкий, – отозвался Слава, опускаясь на стул.

Происходящее напоминало какой-то странный сон. Лазарев неловко примостился на край стула с металлической спинкой за ближайшим к игровой площадке столиком. Дмитрий прошелся к стойке кофе, в очередной раз мысленно задаваясь тем же вопросом: «зачем ему все это? Шел бы себе обедать на верхний этаж и не беспокоил парня. А тот уже снова побелел с перепугу». Взяв два бумажных стаканчика кофе с не слишком ароматным запахом, Авдеев вернулся к «страдальцу» и уселся слева от него, дабы не загораживать обзор на площадку. Слава не спешил брать принесенный стаканчик, настороженно поглядывая на своего директора.

– Я проверил вашу работу, – решил нарушить неловкое молчание Дмитрий. – На всякий случай отдал главному инженеру, но не думаю, что он найдет серьезные ошибки. Вы грамотный специалист. Почему же предыдущие распечатки были такими слабыми?

– Я не знаю, – пробормотал Слава, несколько ошарашенный началом беседы. Высказывать мысли директору по поводу подставы не хотелось. – Возможно, Лариса Сергеевна перепутала папки.

– Или намеренно взяла другую? – подсказал Авдеев.

Парень не нашелся, что ответить, поэтому продолжал молча смотреть на свои, сложенные на коленях, руки. Он никогда ни на кого не доносил из страха, что в конечном итоге он и останется виноватым. Но Авдеев не ждал ответа:

– Я прекрасно осведомлен о том, что Спицына пытается втиснуть своего родственника к нам на фирму. А ваше место – лакомый кусочек. Следует смелее отстаивать свои права. Это я равнодушен к ее прелестям, с предыдущим же директором, насколько я знаю, у них были достаточно тесные отношения. Понимаете, о чем я?

– Ну, да, – кивнул Слава.

Не только он, но и весь офис знал, что Спицына спала с директором. И со своим местом Слава мог бы распрощаться давно, если бы его не заметил Авдеев.

– И эти ваши приступы паники, – продолжал Дмитрий Николаевич. – Вы как-то боретесь с ними? Бывали у врача?

– Ээм, да, – промямлил Слава. Эта тема для разговора ему не нравилась еще больше. – Мне предлагали антидепрессанты, но реакции становились заторможенными. А у меня ребенок. Поэтому пришлось отказаться.

– Правильно сделал. Так и наркоманом можно стать.

Слава нахмурил тонкие брови, продолжая смотреть в стол. Дима же пристально рассматривал парня, отмечая мелкие детали, которых не замечал раньше: маленькая родинка на подбородке, белесый шрам на виске, еле видный на бледной коже, узкие кисти рук с длинными ровными пальцами, как у пианиста. Балахонистая одежда, да и очки на пол-лица портили впечатление, но Авдеев уже увидел то, что хотел.

– Возможно, я смогу помочь тебе, – слова вырвались сами собой, и сказаны были доверительным, тихим голосом, что придало оттенок загадочности.

Слава медленно повернул голову в сторону говорившего и странно дернулся, побледнев, кадык пришел в движение, проталкивая слюну, а руки мелко задрожали. Мужчина сощурил глаза, стараясь понять, чем вызвана такая реакция. Ведь он сидел достаточно далеко, не делал резких движений и попыток прикоснуться к парню, просто сжимал стаканчик кофе на столе. Его размышления прервал громкий детский голос:

– Папа! Ты куда пропал?!

Румяная, белокурая девочка в джинсовом комбинезоне пыталась влезть Славе на руки, не обращая внимания на незнакомого мужчину, за что ее негромко пожурил отец:

– Маришка, ты почему не поздоровалась с дядей?

– Здрасте! – улыбнулась девочка Дмитрию, демонстрируя ямочки на щеках. – А вы папин новый друг? Я вас раньше не видела.

Маришка умостилась на коленях отца и потянулась к остывшему кофе. Дмитрий отметил фамильное сходство, но точной копией Славы девочка не была: кожа персиковая, глаза голубые, волосы золотистые. Однако с возрастом все могло измениться. Лазарев в присутствии дочери заметно преобразился, хоть и продолжал с опаской коситься на начальство. Он улыбался, смотрел дочери в глаза, поза стала расслабленной.

– Здравствуй, – поздоровался Дмитрий, улыбаясь ребенку в ответ. – Очень надеюсь им стать.

– Меня зовут Маришка, – протянула руку девочка, отставляя пустой стаканчик. – А вас?

– Дмитрий, – пожал маленькую ручонку, ошарашенный такой смелостью, Авдеев. – Рад познакомиться.

Девочка повозилась еще на коленях отца, явно разрываемая желаниями поиграть в оставшееся время на площадке и посидеть еще с новым другом отца. Но первое пересилило, и Маришка умчалась за ограждение, попросив папу больше не теряться.

– Смышленая девочка, – подытожил Дмитрий, продолжая улыбаться. – Сколько ей лет?

– Четыре, – тихо ответил Слава, снова закрываясь в свою скорлупу.

– Часто здесь бываете?

– Угу, – покивал Слава и поспешно добавил. – Мы стараемся на каждых выходных выбираться из дома.

– Тяжело, наверно, одному, – осторожно заметил Дмитрий.

– Эммм… Первые два года помогала моя мама. После ее смерти было, конечно, тяжело, но мы привыкли.

– А где мать Маришки?

– Она умерла при родах, – слишком равнодушно и отстраненно ответил Слава, из чего Авдеев сделал вывод, что он врет.

– Полагаю, это официальная версия. Что же случилось на самом деле? – выпытывал Дмитрий. Лазарев молчал: глаза бегали за стеклами очков, руки пришли в движение, потирая друг друга. Авдеев сжалился над парнем и покачал головой: – Извини, если лезу не в свое дело.

Повисло молчание.

Слава рассматривал свои сплетенные на коленях руки и часто дышал, словно от быстрого бега. Авдеев же мысленно скрипел зубами и ругал себя последними словами, что не сдержался и навязал свое общество парню. На кой он это сделал, оставалось тайной. Лазареву явно было неприятно его общество. Возможно, причиной тому было не только его внутреннее нестабильное состояние, но и разница в занимаемых должностях. Еще одна из причин могла быть банальна до абсурда: Авдеев просто не нравился парню, потому он и противился общению. Уйдя глубоко в себя, мужчина вздрогнул, услышав тихий голос рядом:

– Мы не были даже толком знакомы. Ей нельзя было делать аборт, поэтому пришлось сохранить ребенка. А потом она просто отдала девочку мне. С тех пор мы не виделись.

Дмитрий был поражен. Не столько услышанным, сколько самим фактом рассказа. Он явно что-то сделал, заслужив откровенный ответ. Но что? Не настаивал? Проявил участие? Извинился? Загадка сидела рядом и пыталась оторвать наклейку от стаканчика. Руки не дрожат, взгляд спокойный. Дабы не упустить момент, Авдеев задал следующий вопрос:

– Почему? Ей все равно?

– Ей это не надо, – без промедлений ответил Слава, растянув губы в улыбке. – К тому же, зачем связывать свою жизнь с таким, как я?

– Это с каким? С геем?

На секунду, которая показалась вечностью, Авдеев пожалел о своих словах. Слава медленно повернулся к нему всем корпусом и впервые посмотрел прямо в лицо глазами, полными ужаса. Тогда Дмитрий их и разглядел: они оказались фиолетовыми. Подобное явление связано с генетическим нарушением, вызванным измененным геном, предотвращающим развитие меланина. Видимо, поэтому у Славы бледная кожа и пепельные волосы.