— Здравствуйте, я Эовин, — неуверенно поздоровалась она.

— Приветик! Я Амелия. А тебя тянет на странные имена, да, Грима?

Голос Амелии был приторным, и даже через телефонную связь в нём отчётливо слышались издевательские нотки. Шоу определённо начиналось, и Эовин пожалела, что у неё в руках нет попкорна.

— Эовин, ты кажется хотела что-то спросить? — он с надеждой посмотрел на неё, а она в ответ улыбнулась и приподняла брови. «Неужели ты так быстро от неё устал?» — подумала она, но ничего не сказала. Пока они играли в гляделки, снова заговорила Амелия.

— Слушайте, раз уж на то пошло и вы сами мне позвонили. Эовин, скажи по секрету, а то он молчит как партизан: он удалил то родимое пятно, которое у него на… — начала спрашивать Амелия явно с широченной улыбкой на лице, но Грима громко прервал её, будто она была в паре слов от того, чтобы сболтнуть что-то лишнее.

— Амелия!

— Какое родимое пятно? — тут же зацепилась Эовин, наблюдая за тем, как Грима обречённо опускает голову на сложенные перед собой руки. Уши его порозовели, и она невероятно сильно захотела узнать, действительно ли такая реакция была вызвана лишь упоминанием родимого пятна.

— Значит, удалил, — наигранно расстроенным голосом произнесла Амелия, а затем ещё более удручённо выдохнула. — Зачем, а? Я же тебе говорила, что это твоя фишка. Я же рассказывала тебе, какие были отзывы, а ты взял и удалил.

— Простите, отзывы? — в душу Эовин стали закрадываться первые подозрения. Если прежде ей казалось, что это будет самое худшее похмельное утро в её жизни, то теперь она даже на головную боль не обращала внимание, полностью сконцентрировавшись на беседе, складывающейся между нею, пытающимся провалиться сквозь землю Гримой и его бывшей женой, доводящей его до ручки.

— Ты расскажешь или лучше я? — спросила Амелия, корча из себя саму невинность. Грима в ответ лишь громко несчастно застонал, но не оторвал головы от рук.

— Ненавижу тебя, — раздражённо прорычал он и продолжил. — Мы были на мели и по уши в долгах, и поэтому занялись съёмкой домашнего порно.

Эовин от неожиданности аж вскрикнула. Что-то такое проносилось в её воображении, и всё же казалось невозможным, чтобы Грима, гроза всех работников, использующих маркеры и степлеры не по назначению, когда-то промышлял актёрством, и не где-нибудь, а в фильмах для аудитории постарше. Теперь же он буквально прирос лбом к своим рукам, а кончики его ушей из чуть розоватых превратились в почти багровые.

— Да-да, Джульетта Еблетти и её ручной зайка Джорджио, — Амелия буквально промурлыкала эти слова, Грима начал медленно, не торопясь, уползать под стол, а Эовин держалась изо всех сил, чтобы не засмеяться.

— Это я сейчас правильно поняла? Ручной?

— Да, мы снимали видео с уклоном в БДСМ, — пробубнил себе под нос Грима, упираясь лбом уже в край столешницы и крепко цепляясь за неё пальцами обеих рук. Эовин снова пискнула, на этот раз уже от плохо скрываемого смеха и тут же закрыла рот обеими ладонями.

— Да ладно, лёгонький такой БДСМ. Больше эстетики, чем какой-то жести. Ничего, что травмировало бы или причинило лишнюю боль. Ну, кроме воска и плети, но ему даже нравилось.

— Это я тебе так говорил, чтобы ты не расстраивалась, — наконец Грима нашёл в себе силы поднять голову. Красный, как варёный рак, знатно приправленный паприкой, он посмотрел на Эовин с плохо скрываемым чувством стыда за своё прошлое. Она же изо всех своих сил пыталась прикрыть своё лицо так, чтобы не было заметно её истеричного смеха, но глаза выдавали всё.

— Ой, ещё скажи, что тебе вообще ничего не нравилось, — ответила Амелия с хитрецой в голосе. — Кто зонд для уретры утащил, а? Зачем он тебе, праведный мой?

На этих словах Эовин благополучно не выдержала и согнулась пополам от сдавленного, похожего на хрюканье хохота, сквозь который пробивались быстрые, короткие и не слишком искренние извинения.

— Кажется, я сломала твою девочку, — в голосе по ту сторону телефона не было ни капли сожаления. — Ой, вы же не из-за этого звонили. Так что он натворил-то?

— Да так, уже ничего, — слегка успокоившись, Эовин отняла руки от лица, всё ещё улыбаясь от уха до уха. Грима нахмурился, явно не понимая, ради чего тогда были все его страдания. Но после этого разговора, особенно после его эффектной реакции, следы которой до сих пор не покинули его лицо, у неё не осталось абсолютно никакого страха перед этим человеком.

— Что, у влюблённых пташек с памятью плохо, а ранним утром ещё хуже? Короче, не знаю, что у вас там стряслось, но, милая, запомни главное. Он как гремлин, только ещё проще. Не давай ему пить, и всё будет хорошо.

— Большое спасибо, Амелия. Было приятно с вами пообщаться, — нисколько не кривя душой, прощебетала Эовин и, дождавшись такого же довольного «Чао, бамбини!» в ответ, сбросила звонок.

Эовин перевела взгляд с экрана телефона на всё ещё смурного Гриму. Он старательно всматривался в какую-то очень интересную точку на клетчатой скатерти, делая вид, будто она занимает все его мысли. Плюсы в такой утренней взбучке от бывшей жены всё же имелись: взбодрила она гораздо лучше чая. Сонливость сняло как рукой, и больше он не зевал в кулак и не щурил глаза, одним своим видом умоляя вставить в них спички. Эовин снова поймала себя на мысли, что он почему-то кажется ей похожим на коалу, но на сей раз машина не сбило эту коалу, а лишь очень сильно напугала, да так сильно, что бедное животное теперь никак не выйдет из состояния шока. Вот и Грима всё смотрел, смотрел, смотрел в одну точку, почти не моргая, пока она, наконец, не подала голос, напоминая о своём присутствии.

— Значит, теперь я могу смело рассказывать подругам, что знакома с настоящим порноактёром, да? — она не удержалась от лёгкого смешка. Грима всё-таки отмер, потёр глаза руками, пытаясь прийти в себя, и как-то обречённо выдохнул, будто впереди его могло ждать что-то похуже.

— Я никогда не был порноактёром. Я всего лишь развлекался с женой, и так вышло, что это приносило доход, — возразил он без обиды, пытаясь собрать перед ней осколки своих гордости и достоинства и склеить их воедино. Он не занимался порно, он всего лишь снимал секс с женой и продавал его, это ведь совсем другое, это не то же самое.

Теперь слухи о Гриме Галмодовиче, знавшем, что такое зона, не понаслышке, обрели ещё более интересные очертания. Он уже был вором, насильником, пусть и исключительно в её воспалённом воображении, а теперь становился ещё и полноправным соисполнителем в деле по изготовлению порнографических материалов. Как же ей повезло связаться с таким честным человеком, думала Эовин, как же обрадуется её семья, если узнает. Умница, красавица, выпускница юрфака на страже закона и справедливости и не очень молодой, не очень красивый мужчина с весьма сомнительным прошлым.

И всё же ей нравилось ютиться с ним в маленькой кухне за завтраком, узнавать какие-то странные, тайные подробности из его жизни, хихикать и даже откровенно смеяться из-за них и чувствовать, что это нормально, смотреть на него вот такого, в футболке и трико, с криво убранными волосами, засыпающего на ходу.

— И что прикажешь с тобой делать? — по-доброму ухмыльнулась она, подперев кулаком подбородок.

— Казнить или помиловать, — просто ответил он и слегка улыбнулся, уже понимая, какой выбор она сделала.

========== Часть 6. Этому столику больше не наливать ==========

На дворе стоял конец марта, и Эовин всё ещё сочиняла ложь про подруг. Встречайся она с кем-нибудь, хоть сколько-то похожим на Игоря, призналась бы сразу. Игорёк был хорошим, не казанова какой-нибудь, скорее, этакий «эх, Вася, Вася», которому город голову вскружил, и спустя полтора года она с чистой совестью его простила. Но Грима от Игоря был далёк. Эомер и Теодред его не переваривали, и это было взаимно. Дядя, правда, им проникся, но от этого представить его реакцию было ещё страшнее. Всё-таки в новогоднюю ночь он посылал их вместе для того, чтобы Грима в случае чего смог защитить её от посягательств всяких пьяниц, а не сам становился тем самым пьяницей, который будет на неё посягать.