— От такого защитника ещё один защитник понадобится, — пробурчал брат, грозно нахмурив брови, потирая кулаки и внимательно глядя на Гриму. Тому, в свою очередь, хмурить было нечего, и потому он лишь сощурил глаза, гадко ухмыляясь.

— Может, я?.. — начал было Теодред, но тут же прижал руку ко рту, пулей вылетел из-за стола и скрылся в известном направлении.

— Если найдёшь хоть одного трезвого мужчину за столом, который согласится пойти с тобой, иди. А иначе оставайся, — огласил свой вердикт дядя и вернулся к лежавшему на тарелке бутерброду с икрой.

Эовин бросила взгляд на Гриму. Тот выглядел совершенно спокойным, но ей почему-то казалось, что в душе он потирает ладони в предвкушении. Гаденько так, мерзко. И всё же слушать тосты про лошадей и «Любо, братцы, любо» раз десять за ночь ой как не хотелось, а потому Эовин принялась уговаривать себя. Ну и что такого, в конце концов, в Гриме? Не она ли сегодня утром думала, что не испугалась бы, окажись наедине с ним в тёмном безлюдном переулке? Не она ли привыкла к его приставаниям? Ещё раз взвесив все за и против, Эовин наконец приняла решение.

— Хорошо, я пойду с ним.

========== Часть 2. Рюмка виски на столе ==========

Вопреки распространённому мнению, планы существуют не только для того, чтобы им следовали, но и для того, чтобы появлялся тот самый контроль, из-под которого сможет выйти ситуация.

— То есть как это вас здесь нет? — громче, чем следовало, произнесла Эовин в телефон. Всё определённо выходило из-под контроля. Сначала дядя навязал ей телохранителя, который всю дорогу только и делал, что самодовольно ухмылялся, затем он якобы попытался снять пушинку у неё с волос, но вместо этого принялся невзначай их гладить, а теперь оказывалось, что всё это было лишь ради того, чтобы они приехали в сомнительного вида караоке-бар, в то время как её подруги отрывались на противоположном конце города.

— Ми-и-илая, ну прости! Мы перепутали а-а-адрес… — проныл в ответ в стельку пьяный голос подруги, заглушаемый грохотом музыки. Ехать не имело смысла — пока она со своим провожатым доберётся до того клуба, обе подруги уже будут настолько хорошими, что хорошей придётся стать уже самой Эовин, и вместо весёлой гулянки она будет развозить их по домам, хотя и сами бы выбрались, не маленькие и последние несколько лет как-то справлялись без неё.

— Ладно, созвонимся завтра, в смысле сегодня попозже. Пока, — тут же сбросив вызов, Эовин со стоном опустила голову на раскрытую ладонь и забормотала: — Я хочу виски, возьми мне виски.

— А что подруги? Потерялись? — как бы между прочим спросил Грима, и Эовин едва хватило душевных сил и терпения, чтобы не придушить его. Под дурачка косит, козлина.

— Какой ты догадливый, — пробубнила она. — Одна рюмка — и поедем домой.

— Может, оно и к лучшему? — разухмылялся Грима и откинулся на спинку стула, скрещивая руки перед собой. — Посидим немного вдвоём, поболтаем.

— Если мы посидим немного вдвоём, ты сочтёшь это за свидание, а у меня нет на это никаких сил, — усталым голосом пробормотала Эовин, потирая переносицу и обдумывая пути к отступлению. Не то чтобы она переживала, будто он не даст ей уйти, но вот уломать её вернуться на его же машине и слегка облапать по дороге домой Грима мог. Собственно, на пути сюда он именно этим и занимался, поэтому доверия ему никакого не было.

— А почему бы и нет? — не унимался он. — Скажем, я куплю тебе пять рюмок виски, и как только ты выпьешь последнюю, ты свободна. Захочешь — поедешь домой, захочешь — останешься. Но я обещаю, что больше никогда не буду к тебе приставать.

Довольный собственной задумкой, Грима внимательно смотрел на Эовин, явно ища хоть какую-то тень заинтересованности на её лице, но вместо этого увидел лишь немой, но понятный и без слов вопрос «Думаешь, я настолько наивна, чтобы поверить в эту чушь?» И всё же, немного поразмышляв над его предложением, Эовин слегка улыбнулась, почти так же гадко, как он сам. Внезапно в ней проснулась кровь Рохановых, вернее, передававшиеся из поколения в поколение любовь и, главное, умение спаивать людей вокруг себя. Правда, и над самими Рохановыми алкоголизм висел дамокловым мечом, но в этот момент Эовин это не слишком волновало. На дворе была ночь, и не простая, а новогодняя, сама она оказалась на отшибе с не самым приятным человеком, а возвращаться домой, когда добрая половина гостей ещё не свалилась лицами в салаты, не очень-то и хотелось. Потому ей оставалось веселиться лишь здесь и сейчас.

— Предположим, при выполнении некоторых условий я готова согласиться. Я даже готова растянуть твоё удовольствие, но лишь в том случае, если ты купишь целую бутылку и распивать её мы будем вместе, — подытожила Эовин, с вызовом глядя на него.

— Я не пью, — тут же помотал головой Грима, и ухмылка мгновенно улетучилась с его лица. Такая реакция позабавила Эовин, но что самое главное — пробудила в ней ещё больший азарт.

— Запьёшь, — голосом, не терпящим протеста, возразила она.

— Я за рулём.

— Оставишь машину на стоянке.

— Я запойный.

— А впереди целых десять выходных дней, успеешь вусмерть напиться, — заметив, что Грима начал потихоньку сдаваться, Эовин решила сразу сделать контрольный выстрел. Чтобы не мучился. — А хочешь, я выпью первой из твоей рюмки? Будет почти поцелуй.

Это сработало: Грима тут же согласился на всё и сразу, что, по мнению Эовин, означало подписанный смертный приговор, ибо Рохановых так просто не перепить.

Но и этому плану не суждено было сбыться. По представлениям Эовин непьющего человека, долго находившегося в завязке, должно было знатно приложить уже на третьей-четвёртой рюмке. Но к третьей-четвёртой рюмке они оба были в одинаковом состоянии лёгкого веселья, не более.

К этому же моменту Грима перестал казаться таким уж мерзким и противным. Наоборот, общительный, весёлый человек, а то, что приставал к ней — да и чёрт с ним. По сравнению с некоторыми он даже руки распускал в рамках приличий. Ну, погладил по волосам, ну, обнял на корпоративе — будь он в её вкусе, ей бы, что уж греха таить, даже понравилось.

Мысли Эовин уходили не в ту сторону, но что самое страшное, обстановка вне дома расхолодила её, и язык распустился в ту же сторону, что и мысли. Пятые по счёту рюмки, как девчонки, стояли в сторонке и не мешали, а Эовин тем временем зачитывала Гриме его перлы.

— О, дикпик цитатой, мой любимый!

— А я и такое посылал, да? — от смеси стыда и веселья Грима отвернулся и принялся виновато мять кусок хлебушка. Правда, Эовин казалось, что он просто паясничает.

— Ага. «А в попугаях я гораздо длиннее!» — копируя голос Удава из мультфильма, Эовин зачитала его сообщение полугодовалой давности, и они почти одновременно прыснули от смеха.

— Без фотографий, надеюсь?

— Нет, ты ограничился одними намёками. Корпоратив, день рождения дяди… О, вот ещё один: «Любимая, я тебя поведу к самому краю Вселенной, я подарю тебе эту звезду! Светом нетленным будет она озарять нам путь в бесконечность!»

— А ты что?

Эовин молча развернула в его сторону экран телефона. Следом за его сообщением шло её — фотография вигвама и подпись «Это индейская национальная народная изба — название знаешь сам».

Грима спрятал лицо в ладони и застонал, а Эовин с гордым видом подняла рюмку.

— Так выпьем же за «Союзмультфильм»!

К десятой рюмке разговор снова скатился до обсуждения бизнеса, но теперь, в отличие от посиделок дома, обсуждалась самая страшная и запретная тема, о которой даже думать не хотелось лишний раз, а именно налоговая инспекция.

— Да быть того не может, что дело лишь в коньяке! Он же непрошибаемый, как… — Эовин пыталась выбрать наиболее точное сравнение, подходящее Сарумяну, разрываясь между немецкой пантерой и боевым слоном, но от бессилия лишь напряжённо сжимала и разжимала ладони и корчила недовольные рожи.

— Только настоящий армянин поймёт, какой коньяк хороший, а какой — нет. Хороший коньяк найти труднее, чем вашего зайца в утке, — с фальшивым акцентом возразил Грима, выставив вперёд указательный палец и покачав им прямо перед её носом.