Чуть пошатываясь, Сэм вылезла из-за стола.

— Жди меня на улице. Я в сортир и погнали.

Кортес, как всегда, одобрительно хохотнул:

— Покажи ему высший пилотаж, Сэмми! Пусть знает, что такое девочки с Юкона! И обязательно снимай на камеру, можно даже крупным планом!

На улице стояла глубокая ночь. Сэм недоуменно взглянула на часы — и впрямь половина первого. Это сколько ж они сидят? Приехали как будто часа в три…

— Блин, и что ты мне не сказал, что тут уже темно? Надо фотик у Лемура долгануть, мой же в потемках ни фига не видит!

— Да хрен с ним! — махнул рукой Зигги, усаживаясь в седло Харлея.

И Сэм подумала, что ведь, в сущности, да, едут-то они явно не ради созерцания пейзажа. Хотя можно бы тогда уже и сразу прямиком в мотель, чего малолетками прикидываться! Может, мы туда и едем?

Однако похоже, что Зигги все же рулил куда-то за город: асфальт довольно быстро закончился и под колесами, как смятая фольга от шоколадки, зашуршала мелкая щебенка. Сидеть на пассажирском месте было чертовски непривычно, и по-своему захватывающе — вверять себя чужой воле, следовать за желанием другого. Блеклый свет уличных фонарей быстро остался за спиной, и только блуждающее огненное око мотоцикла указывало путь. Минут через десять впереди глянцево блеснуло что-то похожее на оторванный лоскут неба — край земли. Дохнуло влажной прохладой, щебенка сменилась крупным булыжником и пылью, белесая взвесь окутала байк душным облаком, от дикой тряски заклацали зубы во рту…

Зигги затормозил внезапно и жестко, точно одним махом горло перерезал. Свет фары выхватил отвесный берег известнякового карьера и черную жижу воды, походившую на пролитое отработавшее масло. Над густо поросшими драной мочалкой кустарника склонами плавал обломок желтой, будто голландский сыр, луны.

— Ну как? — выдохнула Сэм, следом за своим беспечным ездоком слезая со спины чоппера.

И только теперь поняла, что с Зигги-Вервольфом уже давненько что-то не так. Фигура, позади которой она сидела, выглядела как-то по-другому: точно раздвинулась в плечах и усохла в талии. Да и кожаной жилетки на нем больше не было, и когда снять-то успел? Только четко очерченные контуры мускулов и серые разводы волос по всему телу, точно собачья шерсть. Конечно, во всем могло быть виновато пиво и… что там она еще пила после пива? Кажется, бурбон. А может и не только…

Сутулая широкоплечая фигура неспешно обернулась, сверкнув злым грязновато-желтым пламенем звериных глаз:

— Пр-р-р-риехали, кр-р-р-рошка. Тепер-р-р-рь можно и пор-р-р-развлечься. На пр-р-р-рощание.

Что чувствует человек, когда ему в спину всаживают нож, за девятнадцать лет жизни Сэм, по счастью, испытывать не довелось, но, кажется, теперь она это точно знала. Прочувствовала на своей шкуре. Больнее всего оказалось даже не попасться в глупейшую ловушку, где ей грозила крайне неприятная и уродливая смерть от волчьих клыков, и на десяток миль кругом наверняка не было ни одной живой души, чтобы прийти к ней на помощь. И даже не обнаружить, что парень, на которого она так неудачно запала, оказался вервольфом. При другом стечении обстоятельств это могло взбудоражить, напугать, удивить, но не полоснуть по сердцу вот так. Однако он был именно тем самым вервольфом, тем самым проклятущим чудовищем, и все, что ему было нужно от нее на самом деле — это точно не любовь. И даже не секс.

— Ах ты ж сукин сын!

Сэм закусила губу и не задумываясь, почти на автомате, с разворота и со всей дури саданула мнимого Зигги массивным плоским каблуком ботинка куда-то в живот, вложила в удар всю ярость, всю горечь и всю боль только что разбившегося в ошметки сердца. Заехала что надо, сама полетев на песок, глотая его вместе с иглами отчаяния. Признаться, на какой-либо ощутимый эффект от своего удара она не рассчитывала: помнила по фильмам, да и по собственному недавнему опыту, насколько эти твари непробиваемы и, вероятно, вообще неуязвимы. А потому даже немного растерялась, когда обнаружила, что вервольф сложился пополам, одновременно подлетев в воздух на добрых фута полтора-два, и, беспомощно кувыркаясь на лету, покатился куда-то вниз под откос.

Твою ж мать! Это она сделала? Увязнув в пролитой под ноги вязкой смоле остановившихся секунд, Сэм подползла к краю обрыва и глянула вниз, шаря наугад слабым фонариком смартфона. Срез оказался крутым, хотя и ступенчатым, наверное, футов пятьдесят в глубину, а то и все сто. Однако площадки ярусов, похоже, были слишком узкими и рыхлыми, чтобы уцепиться за них в падении. По крайней мере, никакого движения внизу и поблизости она не заметила. Если, конечно, проклятая тварь не затаилась где-то в темноте, куда луч не доставал.

Что-то тоскливо скрипнуло справа, совсем рядом, заставив Сэм вздрогнуть. Смартфон выпрыгнул из руки и плоским камушком полетел в каньон. А еще через долю секунды Сэм поняла.

И пулей вскочила на ноги, в темноте проехавшись левым коленом по крупному валуну, игнорируя белую вспышку боли и забыв обо всем остальном. Скрипел, проседая, песчаный грунт под так бестолково оставленным чоппером, и Сэм отчетливо видела, как ее любимый Харлей, точно сытый тюлень, медленно заваливается на бок…

Перехватить руль уже твердо вознамерившегося вздернуть колеса кверху мотоцикла ей удалось за мгновение до катастрофы, однако еще через секунду на смену недолгому ликованию пришел ужас. Потому что грунт под ногами продолжал ползти, утаскивая за собой уже не только мотоцикл, но и его владелицу. Отчаянным рывком, припав на пока еще здоровое колено и перехватив левой рукой зад чоппера за высокую спинку сисибара, Сэм попыталась хоть немного оттащить байк от края исполинской песчаной ловушки муравьиного льва, в которую разом превратился карьер. Чоппер, конечно, все-таки завалился на бок, но теперь это уже не имело значения. Еще рывок! Ноги ползут, утопая в песке и щебне, раскаленное железо дышит в лицо, мелкое крошево под колесами грозит обернуться форменным камнепадом. Мокрые от пота ладони скользят, рукоятка руля, как живая змея, извивается, вырываясь из руки, сисибар собирается оторвать пальцы под чистую, оба плеча воют воем похлеще любого вервольфа…

Еще один рывок. Еще один бессмысленный, остервенелый рывок. Я смогу!

Мотоцикл прополз вверх дюймов на десять-пятнадцать, подножка-шасси, по-видимому, зацепилась за особо упрямый крупный булыжник, скрипнула, камень ядром отлетел… И вся громада в шестьсот с лишним фунтов веса, теперь уже стремительно и непоправимо устремилась вниз.

Давясь слезами, Сэм разжала пальцы и откатилась в сторону, не давая порожденному падающим мотоциклом оползню увлечь ее следом. Как в замедленном кино, чоппер со скрежетом покатился вниз, откуда-то со дна карьера долетел звук мощнейшего всплеска и почти одновременный с ним яростный рев зверя — надеюсь, мой «толстяк» пришиб тебя, сволочь! Тогда его смерть не была напрасной.

Сэм вытерла ладони о штаны, нащупала кобуру, вытащила пистолет, перевесила нож, на всякий случай подстроив его под левую руку, и, кое-как поднявшись на ноги, побрела в сторону дороги. Если, конечно, дорога была в той стороне — тьма вокруг стояла непроглядная. Смартфон, на свет от которого можно было рассчитывать, покоится на дне карьерного озера, вместе с ее чоппером. Отчаянно хотелось верить, что сучий вервольф из параллельной Армении или русский мутант-ополченец сдох вместе с ними...

Он нагнал ее уже футов через двести, нагнал одним огромным прыжком, почти как тогда, на дне обмелевшего пруда в Гарфилд парке, сбил наземь, когти вспороли куртку на спине до крови — нет, пожалуй, даже до костей, скрипнуло омерзительно.

— Твар-р-р-рь! — прорычало в ухо чудовище, придавив Сэм к земле. — Где цифр-р-р-ровик, стер-р-р-рва чер-р-р-рнор-р-рылая?

— Пошел на хер, урод! Фуррьё сраное! — огрызнулась Сэм. Рука, сжимавшая заряженный Глок, оказалась у нее под животом и вытащить ее она никак не могла. Да и, похоже, что сломала запястье — пальцев не чувствовала вовсе. Проклятый цифровик, кажется, был еще где-то при ней, а может и тоже улетел в карьер, Сэм это уже нисколько не волновало. Чувствуя затылком челюсти-пилы, готовые сомкнуться у нее на шее, все еще целой и относительно свободной левой рукой она дотянулась до обмотанной паракордом рукояти ножа и наугад пырнула прильнувшего к ней, точно в порыве страсти, зверя куда-то в бок. Что-то там этот странный парень говорил про сталь? На тебе сталь! Вервольф взревел, отпрянул, как от ядовитой змеи, Сэм мигом перекатилась на спину, отбросила нож, перехватила пистолет в левую руку и вторично за двое суток разрядила магазин в серую тушу. Конечно, стрелять левой рукой она не училась, но, кажется, и вервольф на этот раз был куда менее шустр и вертляв: Сэм отчетливо видела, как пуля разворотила ему бедро, только ошметки полетели. Ну, с такой ногой он теперь сильно не побегает! Другая, кажется, взорвалась где-то под грудиной. Да сдохни же, выродок! Эх, не о том она всю дорогу думала! Надо было запастись патронами с большим содержанием стали.