— Я ничего тебе не сделаю, глейстиг. И освобожу, если ты невиновна. И если ты поклянешься волнами Ллира, Бездной Домну и пеплом своей матери, что не станешь снова пытаться убить меня.

В сущности, даже такая пафосная клятва — всего лишь условность, но он будет знать, если она преднамеренно солжет.

Глейстиг пару раз сглотнула, беспомощно поморгала огромными изумрудами глаз, то и дело морщась от боли, и торопливо проговорила:

— Клянусь… мой король.

Киэнн не спешил.

— Как тебя звать? По-настоящему.

Имя — это, как ни крути, чертовски важно.

— Уэнья, — выдавила из себя козлоногая. И тут же уточнила: — Уэнниадд, дочь Тиллуны.

— Прекрасно. Чтобы не мучить тебя еще дольше, Уэнниадд, только один вопрос: знаешь ли ты хоть что-нибудь о похищении и подмене трехлетнего мальчика из рода Дэ Данаан, сына правящего короля Маг Мэлла, или его нынешнем местонахождении?

И так понятно, что скорее всего нет. Она и о самом короле ни хрена не знает. Но мало ли!.. Даже слепое орудие, если она — не более, чем орудие, может что-то да знать.

— О любом похищении и подмене ребенка в прошедшую ночь Лунайсэ, — на всякий случай уточнил он.

Уэнья ретиво замотала головой, так, что Киэнн едва не испугался, что вампирка сейчас свернет себе шею:

— Я не была в Маг Мэлле восемь Бельтанэ, мой король! Я ничего не знаю о том, что произошло там за время моего отсутствия. И я даже не слышала о мальчике, о котором ты говоришь. Или каком-либо другом ребенке, подмененном на Лунайсэ.

Киэнн разочарованно вздохнул. И чего ради я душу-то продал? Это все, конечно, не наверняка, надо бы, с дозволения Эйтлинн, еще разок допросить эту любительницу свежей крови с пристрастием, по всем правилам, пустив в ход Серебряную Плеть, но… Чутье подсказывало ему, что глейстиг не врет. Он отпустил уже едва не вопящую от боли девочку, чувствуя себя последним садистом:

— Повернись, развяжу.

Глейстиг не заставила просить себя дважды.

— В ссылке, что ли? — полюбопытствовал Киэнн, пока она дула на обожженные запястья. — Или сбежала? Почему думала, что тебя будут искать?

Уэнья хлюпнула носом:

— Выгнали. Маму убили, а я… Ну, я ж совсем маленькая была. Королева сказала: «Повзрослеет — посмотрим». Я думала, меня убьют, когда я стану постарше. Ну…

—…чтобы все законно, — кивнув, сам закончил за нее Киэнн.

Вполне возможно, что так бы оно все и случилось. Ох, Айнэ, сколько ж мне еще за тобой расхлебывать? Изгнать шестилетнего ребенка — тоже тот еще номер. Глейстиг сделалось по-настоящему жаль. Меня-то сюда вышвырнули тридцатипятилетним оболдуем, и то ведь ох как несладко пришлось, а тут — вообще кроха.

— Как ты тут выжила-то?

Она пару секунд непонимающе хлопала ресницами.

— Так ведь тетке меня добрая трау отдала. Знакомой своей, из смертных. Она про нас знала немножко, муж у нее подменышем был…

— Джоселин Райхер, — сообразил Киэнн. — Слышал про такую. Лет под восемьдесят ей было?

Глейстиг кивнула, снова потерла хлюпающий нос.

Про Джоселин Киэнн знал мало, но, кажется, она была женой цверга, подмененного в детском возрасте. По словам Хло, бабка или тетка Уэньи умерла года три назад.

— Не на твоей совести? — на всякий случай и острастки ради уточнил он. Хотя глейстиг, конечно, крайне редко кормятся женщинами, и уж тем более — старушками.

Уэнья вытаращила глаза:

— Нет, мой король! Она… она…

Тут глейстиг искренне и безудержно разрыдалась. Киэнн тяжело вздохнул. Ладно, хватит издеваться над ребенком. Пора домой.

— Твой прежний приговор аннулирован, Уэнниадд, — проговорил он. — Тебе ничего не грозит, и ты можешь вернуться в Маг Мэлл. Не прямо сейчас, но как только я решу одну проблему…

Слезы застыли в глазах козлоногой танцовщицы. Киэнн почувствовал, что еще немного — и она или снова грохнется в обморок, или бросится ему в ноги. Ни того, ни другого ему сейчас не хотелось.

— Но не думай, что так легко отделалась. Одевайся. Поедешь со мной. Нужно кое-кого навестить и… проверить правдивость твоих показаний.

— Так пойдет?

Чернокожая девица, назвавшая себя именем Сэм (тем самым еще раз заставив Нёлди усомниться, что перед ним именно девица, а не какой-то там трансгендер или, как у них нынче модно говорить, небинарная личность), набрала под его диктовку текст будущего объявления и протянула ему смартфон на проверку. Нёлди быстро пробежал глазами три коротких предложения с максимально заурядным содержанием, поморщился на грамматические ошибки и полное отсутствие знаков препинания, но исправлять не стал.

— Это действительно твой номер телефона? — Сочетание из десяти единиц в предполагаемом номере его сильно насторожило.

— А должен быть мой? — Сэм сердито нахмурилась.

— Ну, приехали! А кому он звонить будет, если что? Элвису?

— Свой напиши, умник! — прямо по-вервольфьи рыкнула на него она. — Мне это все надо или тебе?

— У меня нет телефона, — закатил глаза никс. — Я из другой вселенной, понимаешь? И тебе это все нужно ничуть не меньше, чем мне, поверь на слово. Давай, пиши.

Он всунул ей телефон обратно в руки. Девица раздраженно запыхтела и, по-видимому, полезла ковыряться в телефонной книге.

— Номер, номер… Помню я его тебе, что ли?.. — Потом снова подняла на Нёлди недоверчивый взгляд: — А этот тогда откуда звонить будет? У него телефон, значит, есть, а у тебя нету?

— Понятия не имею. — Нёлди опять устало привалился к низкой боковушке кровати. Теперь он сидел у чернокожей байкерши практически в ногах, и ножки этой… миниатюрной ётунши его совершенно не возбуждали. Особенно их аромат. — С уличного автомата, с ворованного телефона, с номера своей подружки-алкоголички — нам-то с тобой какая разница?

Чего ему сейчас по-настоящему хотелось, так это наконец покончить со всем этим безумием, вернуться домой и в буквальном смысле залечь на дно — уйти в самые глубины Ллира, так, чтоб глубже только — сама Бездна Домну, и не выныривать часов девять. Или хотя бы просто отоспаться. А еще лучше — проснуться и обнаружить, что все это было всего лишь кошмарным сном. Вот только домой его, наверное, теперь уже не пустят, даже если он поймает вервольфа и вернет мальчишку. А кошмар если и закончится, то новым кошмаром, и еще фоморов дядька его знает который хуже.

Сэм (интересно все-таки, почему у нее мужское имя?), похоже, наконец-то отыскала свой же номер телефона и забила его в текст.

— Ну, готово.

— Молодец. Теперь… — Мысли в черепной коробке ворочались тяжело и вяло, точно бедолага, которого привалило обрушенной гвиллион горной лавиной. — Не знаю, ну, опубликуй его где-то… В соцсетях или… где там? А, ну, на каких-то форумах, что ли. Ты должна лучше знать, это же ты местная. И заодно скинь мне на электронную почту.

Чернокожая снова хмыкнула, поглядывая на него исподлобья:

— Телефона у тебя, значит, нету, а мыло есть?

— Именно. — Нёлди отчаянно старался не уснуть. Да что ж такое, он же не какой-то там примитивный смертный, должен себя контролировать! Хотя, по большому счету, контролировать хоть что-либо у него в последние несколько недель получалось из рук вон как плохо.

— И какое?

Нёлди продиктовал по буквам адрес. На удивление, байкерша умудрилась допустить в слове всего одну ошибку.

— А что ты будешь с ним делать хоть?

— Пойду и распечатаю где-нибудь десяток экземпляров, расклею по району. Не тебя же посылать.

Можно бы, наверное, заставить ее просто от руки написать, но как-то сомнительно, что здесь найдется хоть какая-нибудь бумага, кроме туалетной.

— Как мило с твоей стороны! — Сэм порылась в сумке, но, вопреки чаяниям Нёлди, вытащила вовсе не блокнот и ручку, а всего лишь пачку жевательной резинки. Закинула в рот сразу две или три подушечки. — Только знаешь, чувак, может, у вас там в параллельных по-другому, но у нас тут в три часа ночи даже светофоры не везде работают. Врубаешься, да? — И протянула ему надорванную пачку: — Бери.