Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

—Этт!!!

Глаза залило горячей смолой, горло забило стекловатой. Киэнн на ощупь нашарил ее плечи, лицо, встряхнул посильнее… Что-то хрустнуло в руках, оборвалось и с глухим стуком, точно тяжелыйиндейский резиновый мяч, покатилось по полу, пальцы вдруг стали липкими, тело Эйтлинн – совсем легким и пустым, как тело сломанной куклы…И сердце тоже разом оборвалось, покатилось по узким ступеням стеклянной пирамиды инков.

Бешеный небесный волк отхватил еще клок от фюзеляжа, не жуя сплюнул, стихия задумчиво повертела лайнер в руках, и, как наскучившую детскую игрушку, как прочитанную и разочаровавшую фальшивым хэппиэндом книгу, швырнула его в разъяренный, беснующийся, точно миллиард свихнувшихся дьяволов Босха, океан.

В самый последний миг в голове Киэнна мелькнула дурацкая мысль, что мертвые дети Домну наверняка возьмут немалый выкуп за его трижды проклятую королевскую душонку...

Глава 35. Дождь никогда не закончится

Слепые черные единороги волн неухоженным табуном бестолково бросались на голый каменистый причал. Ветер тянул с моря драный невод дождя, но прямо над головой сейчас носились лишь редкие бисерины капель.

— Не сходи с ума, Лу. — Белобрысая Мэдди вскарабкалась на стену и уселась рядом с ним, беспокойно болтая правой ногой. — Мы же не собираемся плыть в такой шторм?

Она почти перестала называть его дурацким Микки-Микки после того, как он показал ей, на что способен. И даже согласилась, что он, вероятно, не ее сумасшедший братишка. Теперь Ллеу знал, кто такой «шизик». И кто такой «братишка» тоже знал. Слово-то он и раньше иногда слышал, но думал, что это просто такая бессмысленная присказка. А вон оно как, значит: можно наплодить целый выводок детей и они тогда зовут друг дружку «братишками» и «сестренками». Ллеу еще не решил окончательно, нравится ли ему это: делить Киэнна и Эйтлинн с какими-то другими маленькими фейри было бы немного обидно, но, например, сумасшедшая Мэдди ему все больше нравилась. Может, это и неплохо, когда у тебя есть сестренка.

— Мэд, чокнутая Мэд, — коварно усмехнулся он, — это ты говоришь мне не сходить с ума? Конечно, мы поплывем.

— Ты точно псих! — фыркнула она и сердито отвернулась.

Если Мэдди умолкала, это обычно значило, что она совсем напугана. От злости она всегда только заводилась, орала, дерзила, лезла в драку. Нет, она не злится сейчас, ей действительно страшно. Глупость какая!

— Да не псих я, Мэд, — попробовал успокоить ее Ллеу. — Почему ты думаешь, что нельзя плыть в шторм? Это весело, ручаюсь!

— Весело?! — Она резко повернулась и зачем-то покрутила пальцем у виска. Волосы так поправляет, что ли? — Мы же разобьемся, придурок! И утонем на хрен, пойдем на гребаное дно гребаным рыбам на корм, догоняешь?

Нет, ну она определенно чокнутая. На дно он не собирался, с магией вдали от Маг Мэлла у него по-прежнему было туго, а значит, он точно не сможет стать тюленем или кальмаром, чтобы спуститься на дно. И уж тем более не сумеет превратить Мэдди. За те три дня, что прошли с момента их полуночного бегства, Ллеу выяснил, что превращаться у него так и не выходит, фит фьята получается только совсем жиденькая, даже толком не подкрасться ни к кому — замечают, с иллюзиями тоже не клеится, фетч призвать — и подавно никак. А вот стихия ветра его по-прежнему слушалась, хотя и не так хорошо, как дома. Он мог почувствовать его нрав, взобраться ему на загривок, натянуть невидимые удила, или наоборот подхлестнуть, ударить пятками в бока, сказать: эй, крылатый конь, вези! И чем ближе к океану, тем крепче и надежней становилась эта связь.

— Если ты хочешь покормить рыб, у меня есть булка. — Он щедро протянул ей хлеб, подаренный большим круглолицым человеком в белой шапочке и платье поверх штанов.

С ментальной властью Ллеу тоже ладить научился, и пользовался ей вовсю. Ну, слишком уж светиться избегал, в Маг Мэлле такие шутки никому не нравились, это он помнил. Хотя здешние обычно даже не понимали, что с ними произошло: подходит мальчик, ненавязчиво просит купить ему вот это пирожное и вон тот молочный коктейль — и бумс! они понимают, что это просто необходимо сделать! Тут, конечно, главное — держаться как можно более непринужденно и естественно, так, будто это твои родители и всё нормально. А то ведь, как объяснила ему Мэдди (и, похоже, это не ее сумасшедшая выдумка), если бы их поймали одних на улице, то могли даже запереть! Только потому, что они – дети. Или вернуть в страшный дом ее злобного папаши-алкоголика. Эх, и почему Ллеу не заставил его удавиться в тот вечер, когда задумал бежать? Ведь мог же. Просто не подумал. По правде сказать, думать тогда было очень трудно — в ушах стоял Зов. И ничего не было важнее его.

— Ха-ха, как забавно! — сделала кислую мину Мэдди.

Зачем она врет? Ничего ей не забавно, да он и не пробовал ее забавлять, просто хотел быть вежливым.

Когда он в первый раз объяснил Мэдди про Зов, она, конечно, не поверила. В очередной раз сказала, что он — шизик, у него глюки и бред сумасшедшего, и никакой он не Лу, не Гарри Поттер и не король гоблинов (на тот момент Ллеу уже случайно разболтал ей, кто он такой, но она всё перекрутила, приплела какого-то Гарри и, кажется, решила, что он это придумал). Но Ллеу хотел быть с ней честным. Он и так уже принудил ее сделать то, чего она не хотела делать — открыть ему дверь. Они стояли на пороге и он мог просто бросить ее в этом доме и уйти один или заставить следовать за ним. Ему не нравилось ни то, ни другое. Она была ребенком, старше его, конечно, но все равно ребенком, нельзя бросать детей. И она была разумным существом, вот. Ну и что с того, что немного чокнутая? А папа всегда говорил, что самое главное богатство фейри и любого разумного существа — это свобода. Нельзя красть свободу, особенно у тех, кого любишь. А Мэдди… Ну, она ему нравилась. Очень.

Поэтому Ллеу просто предложил ей сыграть в одну короткую игру: она скажет ему, чего ни за что бы не согласилась сделать, ни за какие сокровища дракона, а он тут же заставит ее именно это сотворить. Только лучше пусть не что-нибудь важное и серьезное, а так, какую-нибудь глупость, вздорную шалость. Если заставит, просто силой магии, не уговорами и угрозами — она ему поверит. Поверит, что он – волшебник. Мэдди хрюкнула и сказала: «Ну хорошо, заставь меня снять трусики и показать тебе, что там!» Ллеу совершенно не понял, что в этом такого интересного и необычного, но условия игры его устроили. Когда пальцы Мэдди сами собой поползли к маленькой и, честно говоря, крайне неопрятной детали одежды, а глаза едва не вылезли на лоб от удивления, стало понятно, что можно не продолжать, но, убедительности ради, Ллеу закончил процедуру. Мэд отчего-то стала пунцово-красной, как спелая вишня и, как только он отпустил ее руки, заехала ему в ухо. Но потом попросила прощения, потому что сама ведь согласилась играть в это, и сама такое придумала. Он выиграл. Всё честно.

С тех пор Мэд верила почти всему. Тем более, что Ллеу постоянно ей демонстрировал свою силу фомора, только применял ее к другим людям. Не к ней. Зачем? Мэдди согласилась бежать с ним вместе добровольно, и ни разу за это время не предала и не подвела его. Иногда дразнила, конечно, хамила, кривлялась, но все же была с ним доброй и терпеливой. И вытаскивала из любой передряги: отвиралась, угрожала, упрашивала, лезла на рожон к кому попало, если приходилось. Но вот сейчас она ему почему-то не верила.

— Ну ты чего, Мэд? — насупился Ллеу. — Правда, что ли, шторма боишься?

— Аллилуйя! — возопила она, знакомо вскинув к небу руки-палки. — Наш мистер умник допёр! Да, прикинь, боюсь. А ты, значит, нет?

— Конечно нет. — Ллеу искренне не понимал, с чего бы ему бояться. — Шторм — это я. Это как… ну, не знаю, своего отражения бояться.

Неудачный пример — своего нынешнего отражения как раз и вправду побаивался. А что каждый раз шарахался от него, так уж точно. Ллеу нахмурил лоб, пытаясь найти пример получше.

88
{"b":"758411","o":1}