– Ты пытаешься соображать, – сказал Виктор, когда я поделился с ним своими откровениями. – Это отрадно. Но ты такой дурак-дурак, как будто тебе всего шестнадцать лет… Хотя, постой, тебе ведь тринадцать. Тогда интеллект так и прет. Ничего, скоро половое созревание его притушит. Обнаружится новый зудящий орган. – Он захихикал, но потом продолжил неожиданно серьезно. – Боятся смерти так же нелепо, как и стремится к ней. Факт наличия смерти нужно просто приять. Сделать одним из жизненных ориентиров. И использовать. Вон, самураи были великими воинами не потому что были самыми сильными и крутыми, а потому, что принимали смерть как часть жизни. Во какие звери получились. С мечами. Ну сам подумай. Жить в постоянном ожидании смерти значит всю жизнь посвятить полировке собственного гроба. Не принимать смерть во внимание вовсе – значит, считать себя бессмертным и вообще ничего не делать под предлогом «В моем распоряжении вечность – еще успеется». Найди свою середину.

Одно время, благодаря Виктору, я вообще перестал драться. То есть абсолютно. Хотя, в принципе, драться он учил так, что мало не покажется. Но в какой-то момент я перестал. Сперва перестал защищать Криса, а потом – даже себя. И однажды я, по самому себе не понятной причине, позволил некоему типу – новенькому в классе – настучать мне по физиономии.

Когда он только появился, всем сразу стало понятно, что парень крутой. Он занимался боксом, ездил на какие-то соревнования и мог накидать по физиономии почти кому угодно. Мне, наверное, не смог бы. Если бы я не позволил. Но, очень быстро освоившись, он усек какая у меня репутация. Реагировать на такую репутацию он мог только определенным образом… А может, просто был генетическим гадом и козлом. Короче, не прошло и месяца, как он стал искать поводов для драки. Самоутверждался. Я не реагировал. Но, тем не менее, когда ты учишься у Виктора, с одной стороны, и кто-то вечно мозолит тебе глаза с другой, поневоле начинаешь обращать на него внимание. И в какой-то момент случилось то, что случилось. Он совершенно очевидно меня толкал, пинал, потом сделал вид, что я его оскорбил и влепил мне по морде. Удар у него был поставленный и я рухнул. Разумеется, моментально весь класс слетелся посмотреть как произойдет битва титанов местного значения. Но я просто поднялся на ноги, вытер кровь с разбитой губы и, ни на кого не глядя, пошел своей дорогой.

Понятно какие словечки летели мне в след. И из уст победителя, и из уст одноклассников. Только Крис глядел печально и молчал.

Но потом, когда мы остались наедине, он сказал:

– Я не знаю чему там учит тебя этот тип (это он про Виктора), но он тебя сломает.

– Нет, – улыбнулся я. – Разве что немножко помнет. Но потом он же и починит.

– Ну-ну, – криво усмехнулся Крис. – Тебя сейчас презирает весь класс, этот придурок стал королем. А меня теперь просто сотрут в порошок. Просто потому, что тебя больше никто не боится. И как этот твой гениальный учитель собирается все это починить?

Действительно – как? Нет, вопрос стоял не правильно. Следовало спросить станет ли вообще чинить – нужно ли оно ему? Но я недооценил Виктора. То есть, не то чтобы недооценил – просто не в ту сторону думал. И с чего Крис взял, что если со мной что-то происходит, это способен и должен починить кто-то кроме меня? И почему я поверил в его точку зрения?

Когда я заявился с разбитой губой, Виктор только глянул, оценив размер ущерба, но ничего не сказал. И потом ничего не сказал. И вообще, кажется, потерял интерес к моей физиономии. Но мне же было тринадцать – во мне же ничего не держалось. Я не выдержал, и сам стал рассказывать…

Виктор героически слушал меня минуты две, а потом прервал вопросом:

– А с чего ты взял, что мне это интересно?

Действительно, с чего я взял? Я пожал плечами и не стал продолжать.

– Послушай, я прям слышу, как в твоем мозгу скрипят противоречия, – заявил он. – И это смешно. Ты не дал сдачи по каким-то выдуманным соображениям?

– Но ты же сам учил…

– Я учил не попадаться, – мягко возразил он. – Я учил выживать. Если бы ты дал сдачи, началась бы драка. И никто не стал бы разбираться прав ты или не прав – у тебя репутация, а этот тип недавно появился. Все шишки твои.

– И что мне делать?

– Живи в тех обстоятельствах, какие есть. Только не пытайся выдавать их за плохие или хорошие. Действуй с умом, и тогда можешь хоть яйца этому придурку отрезать. Только… Не надо делиться со мной этой местечковой фигней. Неинтересно.

И я стал действовать. Я обдумывал коварный план сидя по утрам на унитазе. Я обдумывал его во время еды. Во время уроков. Обдумывал, когда засыпал по ночам и когда просыпался по утрам. И в какой-то момент я понял, что это доставляет мне удовольствие. Потому что я придумал. И стоило лишь представить, какое наслаждение я получу от осуществления…

На следующий день на стене школы появилась огромная надпись масляной краской «Директор школы – членосос». Надпись была сделана отчетливыми печатными буквами. И по совершенно случайному стечению обстоятельств пятна краски (маленькие, чтобы не переборщить) обнаружились на одежде моего обидчика, парочка крошечных пятен на его кроссовках… А почти пустая банка с краской – в его шкафчике. И напрасно он орал и даже почти плакал в кабинете директора, куда спешно был зван его отец.

Не знаю, добрый у него был отец или злой – порол он сына, или проводил с ним воспитательные беседы. Но, по установке, которую я дал себе сам (с подачи Виктора, разумеется), я за ним понаблюдал. Отец был большой, пузатый, красномордый, мрачноватый. Очевидно, не сторонник воспитательных бесед. Что ж, тем лучше. Займет меньше времени.

Потом мы играли в футбол и я смог воспользоваться своей властью над предметами. Я никогда особенно не любил командные игры, так что для меня траектория полета мяча определялась не тем, где находятся ворота противника, а тем, где мой враг. И я очень удачно, так, чтобы никто, не дай бог, ничего не подумал, подкатил мяч прямо на ногу постороннему, ничего не подозревающему пацану, которому предстояло в тот день стать моим орудием… Мести? Нет. Манипуляции. Месть – это пошло. Мяч, будто бы живя своей жизнью (а окружающим так и показалось) отскочил от его кроссовка, и со страшной силой врезался в физиономию моего любимого боксера. Тот, естественно, схватился сперва за разбитое, заорал, а через секунду уже набросился на несчастного пацана.

И я снова имел удовольствие лицезреть отца моего недруга. Отец на этот раз был менее сдержан и отвесил сыну подзатыльник едва они вместе вышли из школы. Что того ожидало дома – я бы поглядел.

И понеслось.

Ты сделал домашнее задание? Да, конечно. Только вот тетрадь с ним… Черт, да где она? Не, я честно сделал. А… Ну не надо двойку, пожалуйста. Отец меня убьет.

На перемене тетрадь обнаружилась в портфеле очередного ничего не подозревающего пацана. Но на этот раз мой боксер драться уже не решился. Так, потаскал за шиворот.

На физкультуре, например, очень неосмотрительно оставлять шкафчик незапертым. Кто-нибудь вполне может спереть у старшеклассниц духи и густо полить ими одежду. И потом от тебя весь день будет вонять как от педика.

Дальше-больше. Если вы оказались без присмотра в кабинете химии, и решили смеха ради побаловаться с реактивами, сперва убедитесь, что у вас нет тайного недоброжелателя, который неплохо разбирается в химии и подменит пузырьки. Так что жидкость, вместо того, чтобы безобидно поменять цвет, вдруг запузырится, зашипит и потечет из пробирки, заливая все вокруг толстым слоем вонючей дряни. И эта дрянь так тяжело смывается (как выяснится впоследствии, когда разгневанный преподаватель химии, в ожидании очередного визита гневного отца, заставит все отмывать).

Долго все перечислять. Я играл с ним как хотел, а он даже не догадывался о моей роли в происходящем. Но потом… Потом мне надоело. Как-то сразу и вдруг. Виктор учил меня, что я должен научиться читать других людей. Не понимать, не сочувствовать, не помогать – все это, по большей части, чушь. Мало кто способен реально помочь другому человеку, но все… не пытаются даже, а делают вид, что пытаются, искренне, впрочем, полагая, что это правильно. Читать других людей необходимо, потому что с ними приходится взаимодействовать. Иногда манипулировать, иногда заманивать в ловушку, а иногда – черт, может и помогать. Какая разница? Взаимодействовать. Но, чтобы научиться этому и не наделать привычных для большинства людей глупостей, надо, в первую очередь, научиться читать себя. Свои настроения, желания, знать свои слабости и характер. Иногда полезно посмотреть на себя как на постороннего человека, которого увидал впервые в жизни и о котором ничего не знаешь.