Но я отвлекся, кажется. Ничего, со мной бывает. Это от обстановки. Очень уж тут скучно. И это тоже странно.

Если взять обычного человека, надеть на него наручники, посадить в допросную и обвинить во всех смертных грехах, объявить маньяком, думаю, его будут разрывать самые разные чувства и эмоции, но только не скука. А мне скучно. Потому что я не обычный человек. Хотя, и не маньяк тоже. Раньше думал, что маньяк, но теперь… И сижу я тут только для того, чтобы получить подтверждение и объяснения по этому поводу.

Я и не представлял себе, что морда может быть и мерзкой и бесцветной одновременно, но над этим следователем природа постаралась от души. Не знаю уж, что она хотела нам всем доказать, но очевидно, что когда его папенька взгромоздился на маменьку, Господь был сильно не в духе. Впрочем, в Бога я тоже не верю. В обычном смысле этого слова.

Итак, я обвиняюсь в убийствах, массовом убийстве… и прочем, по мелочи. Ну, как обычно – незаконное владение, ношение, проникновение и тому подобный гарнир. То есть, это в том смысле, что я в одиночку, напрягши недюжинные свои способности, укокошил толпу народу. Тоже, в некотором роде, супермен. Не в том смысле, что я способен нацепить красные плавки поверх синего пидорского трико и сзади плащ – да упаси меня все, кто могут, – а в том смысле, что я непомерно крут. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. И вот он я тут сижу.

А этот с поганой рожей сидит напротив и все это мне рассказывает. То есть, как будто я ничего этого не знаю. А правда интересно – их там в полицейской школе, или как там это называется, элементарной логике обучают? То есть, в том смысле, что если я там был и более того – все это совершил, – то я как-то должен быть в курсе его повествования лучше него самого. А если я не в курсе, то я ничего такого не совершал. Причем это должно быть совершенно очевидно, что тогда я вообще ни в чем не виновен. И чего он тогда распинается? Хочет убить меня тяжестью улик? Наверное. Или это часть протокола? А говоря уж совсем честно – ритуала? Даже глухонемой должен узнать, что при аресте у него есть-таки право хранить молчание. Честное слово, организация всей этой системы правосудия и прочей ерунды иногда вызывает у меня восторг. То есть, таким вот манером он мне, очевидно, сообщает, что он все про меня знает, что у них неопровержимые улики… Я перебил толпу придурков и уселся ожидать приезда полиции. Ждать пришлось долго. Но они все ж таки приехали… И надели на меня наручники. Я мог бы им сильно осложнить этот процесс, но я не стал. И чего он теперь распинается? Ждет признания? А хрен его знает, чего он там ждет. Честное слово, нет ничего забавнее дурака, который считает себя умным.

Но кто я такой, чтобы осуждать других людей? Нет, у меня нет никаких мук совести, или, тем более, сожалений. По-моему, муки совести и сожаления о прошлом – удел импотентов. Ну ладно, выражусь корректнее – удел людей, которые уже почти готовы повторить свои же глупости и ошибки, и повторять их снова и снова. Но один мой хороший знакомый говорил, что перед тем, как кого-то осуждать, стоит достаточно долгое время простоять перед зеркалом. И если тебя полностью удовлетворяет то, что ты в нем видишь… С другой стороны, я давным-давно придумал один долгосрочный психиатрический тест. Надо просто-напросто в течение года вести дневник – хотя бы по полстраницы в день. А потом отложить его на несколько лет, и через эти несколько лет прочитать. И удивиться тому, каким дураком ты был в то время. И вот тогда, если тебе хватит ума предположить, что ты сегодняшний вполне вероятно через несколько лет покажешься себе точно таким же идиотом…

Кажется, я начал уставать. Не от допроса, нет – он него. От этого унылого клоуна с полномочиями и обязанностями. Начинает хотеться дать ему по башке. Но приходится терпеть и ждать. Хотя, терпение – не мой конек.

Не имеет значения что он там говорит – важнее как он себя ведет и как выглядит. Давно заметил, есть среди полицейских этакая категория фетишистов. Они специально носят такие пиджаки, чтобы из под них выпирал пистолет. Зачем им это надо – понять сложно. Я все-таки не психоаналитик. Может, он в детстве в войнушку не наигрался, может, у него член маловат – черт его разберет. Одно я знаю точно – такие типы склонны к самолюбованию как никто другой. Они способны говорить часами о чем угодно, но, в итоге, это всегда сводится к тому, чтобы принять горделивую позу и обмереть от собственной значимости. Вообразить себя хоть чуть-чуть тем самым облаченным в синее трико и плащ с буквой «S» на груди. И самое главное в общении с такими типами – молчать. Не говорить ни слова. Если, конечно, ты не можешь свернуть ему шею либо просто уйти. И я мог бы свернуть ему шею и уйти, снять эти дурацкие наручники, благодаря которым этот индюк считает себя в полной безопасности. Но у меня тут дело. Поэтому я вынужден терпеть. И скажи я сейчас хоть слово – он тут же уцепится за него и станет говорить что-то в ответ, и количество слов удвоится, потом утроится… А терпение – не мой конек. Я уже говорил. Так что я молчу. И жду. Что-то должно произойти.

Ведь я опасная тварь, маньяк. То есть, это они так считают. Жалко только, что у них нет точного определения маньяка. Ничего, скоро появится психиатр и в свою очередь начнет нудеть. Надеюсь, это произойдет только завтра. А пока я буду молчать, буду ждать. И скоро они отправят меня в камеру. И очень важно, чтобы они были уверены в том, что я не могу сбежать. Но что еще важнее – я сам должен быть в этом уверен. Иначе ничего не получится, и это будет обидно.

Камера будет одиночной, и я смогу выспаться. Наверняка одиночной. Если меня посадят в камеру к кому-то – я его убью. Просто чтобы его не было, и они всполошились. Может, наденут смирительную рубашку, обколют транквилизаторами, вырубят. Я потерплю. Так надо. Здесь конец одного пути, а вот станет ли он началом нового – это еще вопрос.

Формула:

Вот ведь вопрос: дети должны жить в любви и гармонии, или в реальности?

Моя жизнь. Черт, звучит почти пошло. Как начало исповеди импотента.

Да, родителей своих я не знал, да, вырос в приюте и прочих сложных заведениях, да, было по разному, в том числе и хреново. Ну и что? Как на приеме у долбаного психоаналитика. На самом деле, одна их причин по которой я не считаю себя маньяком заключается в том, что я никогда не думал что каким-то там замысловатым способом возвышаюсь над другими людьми. Ну, в смысле, что я такой весь из себя страшный, умный и опасный, а весь остальной мир населен, по преимуществу кретинами. Демонический образ мудака с расстройством главных желез.

Не знаю, так это или нет – я просто никогда не мыслил в подобном ключе. И если я чем-то и отличался когда-то от других людей, так это совершенной несклонностью к самообману и отсутствием жалости к самому себе. Вот Боно бы иззавидовался⁴. Но это, наверное, не моя заслуга. Просто я родился таким какой я есть и вырос при тех обстоятельствах, которые были. Кто-то умеет рисовать, и ему в детстве купили набор красок, чтобы упражнялся. Кому-то не купили. Кому-то купили, но он рисовать не умеет. Кому-то дано сочинять музыку, кому-то не дано даже слушать. Быть может, расти я в обычных условиях – тоже обладал бы чем-нибудь вроде ранимой души и склонностью исповедаться и выворачиваться наизнанку перед посторонними людьми. Равно как способностью к саможалению, самопрощению и поиску оправданий.

Но не сложилось, и я такой, какой я есть. То есть, уже не принадлежу к большинству. Исключительный. Хорошо это или плохо? Понятия не имею. Я уже говорил – я не сравниваю, стремясь к самовозвышению либо уничижению. Подобный образ мыслей так воняет комплексами и неуверенностью в себе, что блевать тянет. Кит страдает от того, что не может ходить по земле? Корова страдает от того, что не может жрать мясо? Как можно сожалеть о том, чего не понимаешь и никогда не знал? Я могу ходить по земле и жрать мясо – так что я, по крайней мере, не кит и не корова. Вполне достаточно. Вряд ли человек, который не умеет рисовать сильно страдает в связи со своим неумением. Вот и я никогда особенно не страдал от того какой я есть. Глупости все это. Домыслы бессильных психиатров, которые сами и порождают в людях все эти комплексы. Просто чтобы хоть что-то порождать и самим быть при деле, обслуживая уже свои комплексы.