Это было так странно. Он не брал меня за руку, не направлял – просто пошел. И я шел следом, словно меня тянули за поводок. Наверное, впервые в жизни я не просто хотел куда-то идти – буквально физически чувствовал, что идти необходимо.

Он повел меня в странную пристройку за отдельным спортзалом. Конечно, я ее сто раз видел, но, как не полностью школьный ребенок с окрестностями, скажем, приюта я был знаком намного лучше, чем с этими. Равно как и с людьми. Например вот этого я раньше никогда не видел. Такого я бы запомнил.

Внутри этой самой пристройки все оказалось так вполне ничего себе. Уютненько. Хотя, и вполне просто. Диван, два кресла, стол со стулом, парочка шкафов, кофейный столик с водруженной кофемашиной.

– Эспрессо, американо, капучино, растворимой бурды из банки? – спросил он.

Ну какой ребенок откажется от капучино? И я сказал, неожиданно для самого себя:

– Эспрессо.

Он недоуменно задрал бровь, потом хмыкнул, но ничего не сказал. Через минуту протянул мне чашку, стукнул о стол сахарницей, а сам совершенно неожиданно завалился на диван. То есть буквально плюхнулся и вытянулся во весь рост. Впрочем, вряд ли что-то в его поведении теперь могло меня удивить. Я напихал себе в чашку сахара и принялся прихлебывать, стараясь не смотреть в сторону предстоящего собеседника.

А он рассматривал меня не стесняясь. Этаким взглядом оценщика. Оставалось только понять – это взгляд оценщика скота, или оценщика ювелирных камней. Но он явно не собирался мне помогать – просто смотрел с какой-то совершенно ядовитой усмешкой. В конце концов я не выдержал и спросил:

– Ну, что?

– Тс-с! – прошипел он. – Я пытаюсь смутить тебя молчанием. А ты все портишь.

– Чего? – обалдел я.

– Пф-ф, – вздохнул он. – Ну вот, все испортил.

– Что испортил?

– Воздух, блин, – фыркнул он.

Я не выдержал и прыснул. Странно, но до меня только теперь дошла простая вещь – насколько он забавный. Любой нормальный ребенок понял бы это сразу. Но я, очевидно, был очень ненормальным ребенком.

– А ты хорош, – сказал Дмитрий, снова на меня уставившись.

– В смысле? – спросил я.

– Ой, да ладно, не прикидывайся, – отмахнулся он. – Ты не настолько маленький и тупой, чтобы не понять о чем речь.

Я предпочел промолчать и только пожать плечами.

– Ну вот, опять, – вздохнул он. – Как будто я тебя уличил в том, что у тебя член на лбу растет.

Я криво улыбнулся.

– Глазищи на полфизиономии, да и сама физиономия очень даже ничего себе. У тебя прыщи есть?

– А-а… Нет.

– Супер. Телосложение будущего стриптизера. – Он говорил так, словно оценивал товар, то ли предлагая, то ли наоборот собираясь покупать. – Во взгляде столько мысли, что прям. Ты же умный парень, правда? Обычно все красавчики дебилы. Либо дебилы, либо слабаки, либо еще что. Хотя, это же логично. Они и так всем нравятся, привлекают внимание – зачем им еще что-то придумывать? Эволюция произвела их на свет и отправилась спать. Но ты у нас не таков, правда?

Я долго не мог сообразить что на это ответить, а потом проблеял:

– Не знаю.

– Ну вот, вздохнул он. – А теперь ты смущаешься и кокетничаешь одновременно. Как обычный малолеток. Опять меня разочаровываешь.

– Слушайте, вы зачем меня сюда притащили?

– Я насчет тебя наводил справки, – сказал он. – Я за тобой наблюдал.

– А-а… Зачем?

Он посмотрел на меня с удивлением.

– Потому что мне было интересно. После того как ты покалечил старшеклассника в позапрошлом году. Ты хорошо учишься, хорошо соображаешь, но ты странный до жути. И мне стало интересно.

На какое-то время он замолчал, глядя в потолок. Затем продолжил:

– Да, ты чертовски странный тип. У тебя есть потенциал, есть мозги, но ты, как мне показалось, вообще не умеешь реагировать на окружающую среду и приспосабливаться. Такие не выживают. То есть, для обычного ребенка это нормально, но кто назовет тебя обычным ребенком – пусть бросит в Иисуса кирпич. А потом ты влюбился и снова подрался так, что твой оппонент чудом остался жив.

Я – вот тут уже как нормальный ребенок – тут же ушел в глухую защиту. А именно – надулся и принялся глядеть в пол. Но надолго меня, опять-таки не хватило.

– Откуда вы узнали? – спросил я.

– Что ты влюбился? – переспросил Дмитрий.

– Ну, о том как я разнес того пацана в школе все знают.

– Пф-ф, – снова фыркнул он. – Знаешь, по-моему, это было совершенно очевидно для всех, кроме тебя. Ну, то есть после того, как ты урыл того пацана. Кстати, суровая работа. Молодец. Хотя и дурак.

– Знаю, – вздохнул я.

Он посмотрел на меня неожиданно серьезным взглядом и сказал:

– Ни черта ты не знаешь. И прекрати вести себя как простой пацан. Ты не можешь позволить себе такой роскоши.

Я счел за благо промолчать.

– Знаешь, – проговорил он, – я мог бы сказать, что ты из той категории людей, которые либо становятся президентами вселенной, либо помирают от передоза в семнадцать лет, либо садятся за непредумышленное. Но это глупость. Во-первых, потому что нет никаких категорий людей. А во-вторых, если уж говорить в подобном ключе, все люди так или иначе в этой категории. Но тебе явно на все это наплевать.

Тут уже я промолчал, потому что вообще не знал как реагировать. Чего там – я не понял и половины сказанного.

– Странно, что ты до сих пор не спросил зачем я тебя сюда привел и что мне вообще от тебя надо, – сказал он. – Я сбил тебя с толку?

– Ага, – честно признался я.

– Это нормально. Привыкай. Поверь, это не актерство – я на самом деле такой.

– И зачем мне к этому привыкать? – поинтересовался я.

Он усмехнулся.

– А затем, что я, в качестве некоего хобби, помогаю некоторым людям научиться выживать. И затем, что в обозримом пространстве конкретно тебя могу этому научить только конкретно я. А еще затем, что я тебя заинтересовал, а тебе редко бывают интересны люди вообще и взрослые в частности.

Черт, тут он был прав. Пока он этого не сказал, я и сам не задумывался.

– В чем-то ты такой же как и все люди, – проговорил он, явно наслаждаясь моей реакцией. – Люди смотрят и не видят. Слышат, но не понимают. Сознание современного человека заключено в пузырь.

– В какой пузырь?

– Ой, там много всего. В двух словах и не расскажешь. И самообман, и лицемерие, и нежелание замечать очевидное, и лень, и страх, и тупость. Готовые клише и формулы мышления, запрограммированность не замечать очевидного и не признаваться в неприятном… Куча сам понимаешь чего. И пока ты такой как все, как большинство, этот пузырь тебя вроде как защищает. Но ты ведь органически не способен быть как все. И то, что ты весь такой красивый, умный и вся прочая чушь, помноженное на твой характер и беснующийся дух с мозгами явно из другого набора… Ты не можешь позволить себе жить в пузыре. И мне почему-то захотелось попробовать научить тебя как без него обходиться.

– Зачем?

– Что – зачем?

– Зачем вам это надо?

Он удивленно уставился на меня, потом быстро и легко поднялся с дивана и снова пошел к кофемашине.

– Я захотел кофе, – сообщил он. – Зачем?

– Просто захотели, – ответил я, пожимая плечами.

– Вот именно! – радостно провозгласил он. – Люди придумывают оправдания для своих поступков, долг какой-то там, правила, мораль. В сути, причин бывает две. Первая – потому что хочется. Вторая – потому что по-другому не получается. Все остальное – не более чем упаковка. Я не слишком сложно излагаю?

Как ни странно, я все понимал. И еще у меня появилось незнакомое ощущение. Или чувство. Или желание. Я вдруг страстно захотел, чтобы он продолжал. Но он, словно уловил мои эмоции и продолжать не стал. Как я выяснил позже, водилась за ним такая особенность – он частенько знал и понимал о чем человек думает и что он чувствует лучше этого самого человека. И нагло этим пользовался.

Вместо продолжения он налил себе еще кофе, сообщив, что это одна из многих его слабостей, прошествовал к одному из шкафов и распахнул створки. Внутри оказался некое подобие сейфа. Виктор открыл сейф, поставил чашку на кофейный столик и принялся извлекать на свет божий коробки. Потом перетащил коробки на стол и стал деловито выкладывать передо мной их содержимое. А содержимым была мальчишеская (или вообще мужская) мечта. Это было оружие. Всего четыре единицы. Револьвер и три пистолета. Я почти ни черта не понимал в оружии, и это великолепие меня убило.