Я снова схлестнулась с его карим, испытывающим взглядом:

— Потому что не хотела разочаровывать его ещё больше. Басу достаточно огорчений, не хочу, чтобы он ещё и в тебе разуверился. Тем более, я тогда была уверенна, что занимаюсь любовью с Басом. Вина на тебе идол тёмных. Артур, а ты … не хочешь ничего мне сказать? — я не просто сменила тему, меня ещё и терзал этот вопрос.

— Ты о клинке и твоей мечте вырезать меня из Баса? — усмехнулся он с вызовом. Как же я любила, когда такой улыбкой усмехался мне Бас! И как же сложно мне теперь было отфильтровывать эмоции любимого от эмоций Артура. — Или о втором варианте, когда ты должна была вонзить клинок в момент моего перехода в моё собственное тело? Я не удивлён, и даже с какой-то стороны понимаю твоё возмущение. Мне интересно наблюдать за тобой Шарлотта. Что тут скажешь, ничего из того, чего бы я не предвидел не произошло. Меня бы больше огорчил твой уход. Ты так рьяно пыталась порвать не только связывающие вас с Басом узы, но и узы с жизнью. Тебе не стоит накручивать себя до такой степени, — в дополнение своих слов, Артур ещё и издевательски подмигнул мне.

— Как же мне быть, о великий провидец? — поинтересовалась я с сарказмом.

— Для начала позавтракать. У нас на кухне полным-полно весьма недурных кексов!

Ума не приложу, как у него это получилось, но засмеявшись, Артур заставил чистосердечно рассмеяться и меня. Приятная лёгкость вернулась ко мне снова, вопреки всему.

И тут я сделала ещё одно открытие — шов больше не ощущался! Как не было больше и следов от мелких ожогов на руках. Я задрала халат, чтобы удостовериться. На месте шва осталась лишь розовая полоска.

— Артур!!! — недовольно воскликнула я, злясь, за то что он посмел вмешался без спроса.

— Не смог удержаться, — небрежно пожал он плечами просто с непрошибаемой самоуверенностью. — На самом деле болью ты наказывала себя за своё решение лишить жизни живое существо, таков твой подсознательный импульс. У тебя есть совесть дочь охотника, хоть это и пагубно. Ты прирождённый борец, и мне это по душе. Как и многое в тебе, Шарлотта, — красноречивый взгляд довершил сказанное.

Его не двузначный намёк, прозвучал для меня тревожным звоночком, это означало, что близится время, когда Артур потребует от меня ответа на поставленный им передо мной выбор.

Вернуть обратно мою рану я уже не настаивала, принципиальности между нами и так было хоть отбавляй. Но когда Артур высказал своё желание, повелительно взглянув на меня после завтрака, я засомневалась.

— Сегодня я собираюсь в город. Ты могла бы прокатиться со мной.

— Зачем? Мне и тут не скучно, — осторожно выдавила я. Если б можно, я бы ещё попятилась назад, просто сзади была стена.

— Прежде чем ненавидеть Артура Корвина, вынашивая в себе способы его уничтожения, нужно его хотя бы немного узнать, — глаза Баса, в которых проступала мудрость другого пытливого существа, смотрели на меня в упор. При этом он настойчивым жестом протягивал мне перчатки. Артур не то бросал мне вызов, не то сомневался во мне.

Возможно, кто-нибудь из семьи Корвинов и позавидовал бы такому вниманию со стороны Повелителя Теней, которым он меня окружил, но у меня подобное восторга не вызывало. И тем не менее я согласно кивнула, надевая тонкие летние перчатки, выступающие в моём случае как средство защиты от адамантия, и не важно, что они удивительным образом гармонировали с цветом его рубашки.

Я действительно хотела глубже заглянуть ему в душу.

— Господи, ты и машину водишь? — на мой издевательский возглас, Артур по привычке выразительно закатил глаза, мастерски выруливая на дорогу. — Пока мы будем ехать, мы ведь не будем молчать? Можно, я буду донимать тебя вопросами? — живо осведомилась я, собираясь основательно потрясти эту тёмную душу.

— Что ты хочешь услышать? — сдержанно улыбнулся он одной из милейших улыбок Баса.

— Каким было твоё детство? Ты ведь тоже когда-то был ребёнком. Каково это было триста лет назад?

Похоже, что призрак не был готов именно к такому вопросу, судя по его недовольным морщинкам между бровей.

— Из тысячи других вопросов ты почему-то задала именно этот, — протянул он ворча. — Насколько я себя помню, моё детство было смутным, окутанным страхом и ненавистью. Матери своей я не помню. Знаю только, что сразу после моего рождения мой отец забрал меня от материнской груди. Она так же обладала силой, но принадлежала другому ковину ведьм. Родители скорее зачали меня в яростных спорах, чем в любви, и позже женская ласка не допускалась в моём воспитании. Отец растил меня в строгости, преподнося знания как способ борьбы и выживании, как дар жизни. Противостояние с белыми стражами тогда кипело взаимной враждой. Мой отец пал, когда мне было двенадцать. Я взращивал свою силу, питая её ненавистью. А чёрная ярость, как водится, открывает ведьмакам двери в самые потаённые сферы, позволяя прикоснуться к силе, которую простому смертному даже невыносимо созерцать. Это был долгий путь, полный испытаний. Зачастую моё небо было мрачным, Шарлотта, особенно когда я стал мужчиной.

— Но просветы должны же были быть, мотивы ради чего жить? Это тогда тебе захотелось упоительной власти? — мне хотелось скорчить из себя язву, лишь бы не показывать ему своего сочувствия, которое вдруг всплыло само собой.

— Кое-что захватывающее в моём отрочестве всё-таки было. Иные миры.

— В смысле ты мог видеть мир духов?

— Нет, — его снисходительный смешок показался мне слишком уж самовлюблённым. — Я говорю про миры, населённые иными живыми существами, про путешествия в страну мифических эльфов и оборотней, демонов и святых слепцов. Я умел пересекать грань, находить дверь и входить.

— Да ладно, — недоверчиво протянула я с нескрываемой завистью. — И сейчас можешь?

— Пожалуй, — Артур скосил на меня испытывающий взгляд. — Ты бы не отказалась взглянуть на это лично?

— Хм, мало ли какие видения может навязать колдун, — не сдавалась я. — Ты можешь навешать мне сколько угодно лапши, я же не смогу тебя проверить!

— Возможно когда-нибудь …. ты станешь относиться ко мне иначе, — его голос прозвучал задумчиво, даже грустно.

Хотелось бы мне узнать какие мысли бродят в его голове. Оказывается, для того, чтобы распутывать мысленные дилеммы вовсе не обязательно иметь в наличии взвешенное налитое кровью серое вещество, это под силу даже бестелесным духам.

— Ты-то уж точно должен знать ответ на такой вопрос, скажи мне, наблюдают ли за нами наши усопшие близкие?

— Разве что только те, кто застрял меж двух миров, — казалось, его удивил мой вопрос, — Когда призываемая душа отделяется от тела, стремясь к создателю она больше не испытывает привязанностей и тревог. Душа это энергия, и в истоке она пребывает в безмятежном покое, без мыслей, без чувств — всё это человеческое, — его поясняющий голос звучал доброжелательно, и это больше всего заставляло меня нервничать. — Люди придумали себе такую сказку, чтобы не чувствовать себя одинокими. … В твоих потерях Шарлотта, судьбоносное знамение. Если бы не погиб твой брат — ты бы не сблизилась с Басом, и мы бы сейчас не болтали с тобой вот так, по-приятельски.

— Да уж. Только кто принимает эти судьбоносные решения?

Артур не ответил. Совершенно очевидно, что не захотел. Тогда я вернулась к реальности.

— Чем ты собираешься заняться в городе?

— Увидишь, — коротко бросил он.

Я даже растерялась, когда такой как Артур Корвин привёз меня к развалинам старой церкви. Уж где-где, а здесь я могла себе его представить меньше всего. Место было огорожено, под патронатом самого Ватикана здесь велись реставрационные работы, но в проникновении на прилегающую территорию нам никто не препятствовал. Конкретнее, Артур привёл меня на церковное кладбище, с ещё кое-где сохранившимися тут средневековыми поросшими мхом и испещренными временем камнями-надгробиями.

— Сегодня годовщина моей казни, ровно триста лет с того самого дня, когда я в последний раз видел свою возлюбленную, — произнес Артур бесцветным голосом, уставившись на одно из надгробий. — Она похоронена здесь. Её звали Вайлет Тюдор.