— И учитывай, если реципиента выключить, но немедленно не ввести в глубокую кому и не приступить к сканированию, то эти скрытые программы… Кто знает, вдруг в них вшит механизм самоуничтожения?

— Так ведь и прекрасно. Они бы самоуничтожились и Ковальчик был бы для нас не опасен.

— Сказал какой-то мудрец, не вспомнить кто именно: «Невежество — корень всякого зла». Ладно, они бы уничтожились. Что мешает «Прорыву» подловить Ковальчика позже и снова записать ему под черепушку свои программы? И не только это. Кто знает — с чем и с кем перелинкованы эти программы? Не активирует ли уничтожение программ в этом носителе других?

— То есть нам нужно их стереть так, чтобы вновь записать не смогли?

— Не нужно ничего стирать! Нужно найти, раскодировать и использовать в своих целях. В этом конкретном случае с Ковальчиком риск слишком велик. Куда как проще подкорректировать последние воспоминания. Паренёк просто будет думать, что заснул в лодке и там же проснулся.

— Ничего себе — заснуть в такой шторм!

— До шторма. Просто лежал, смотрел на небо. Задремал. Проснулся.

Опять раздался зуммер, на этот раз — дальней связи. На экране монитора всплыло сообщение: ДЛЯ ОПРОСА РЕЦИПИЕНТА ПРИБУДЕТ ДИРЕКТОР СЛУЖБЫ. ПРИГОТОВИТЬ ТЕЛО ВРЕМЕННОГО ПРИСУТСТВИЯ.

— Ого! Похоже, реципиент, а точнее, Ковальчик, чью личность он носит, был важной шишкой!

— Шефом службы безопасности «Прорыва». Нам-то что. Хоть президентом. У нас своя работа, у них своя.

— И то верно. Пойду подыщу тело для активации. Есть предложения?

— Бери семнадцатого. Он самый приличный, почти новый. Только не включай никаких дополнительных опций. Я от него инструкцию потерял, теперь там чёрт не разберётся.

Странный кастрюлеподобный корабль и двигался очень странно. Сначала он плыл, как все нормальные корабли, перекатываясь с волны на волну. Но потом — я бы сам ни за что не поверил, если бы мне кто-то рассказал об этом, — потом корабль резко наклонился и по всем признакам стал подниматься вверх, почти вертикально.

Корабль ускорился, всё тело налилось тяжестью, я даже не мог пошевелить пальцем — просто лежал в лодке и старался дышать глубже. В глазах плясал красный туман. Всё это продолжалось не слишком долго, и сменилось ощущением необыкновенной лёгкости — я просто напросто взмыл над лодкой и завис между полом и потолком.

Дверь, через которую существо меня покинуло, приотворилась и я вновь увидел того, кто называл себя Сахибом.

— Понимаю, ощущения необычные и не самые приятные! Но, согласись, ведь есть в этом и что-то забавное. Вот например как ты забавно болтаешься между полом и потолком.

Сам Сахиб стоял на полу вполне прочно. Я не понимал, как ему это удаётся.

— Почему ты не висишь в воздухе, также как и я?

— Потому что я фиксирован к палубе электромагнитными ботинками. Вот сейчас я сброшу поле, — тут существо Сахиб нажал какую-то кнопку на своем рукаве, я вначале подумал, что это большая пуговица, — и действие электромагнита прекратиться.

Я не понял большую часть слов из этих обьяснений, — что такое магнит, что такое электро. Ботинки были понятны. Я как-то раз видел эту обувь у торговцев с севера. Но я думал, что её предназначение — защита от холодов, которые на севере иногда случаются. Из тех, с кем я был знаком, почти все ходили в сандалиях.

После того, как Сахиб нажал на кнопку он и в самом деле взмыл вверх, под самый потолок, оттолкнулся и подлетел ко мне.

— Долго собираешься тут висеть?

Вопрос, как я понял, не требовал ответа. Сахиб просто прихватил меня за одежду и потащил вниз. Как он это сделал, если только что летел вверх, ума не приложу. Очевидно, это какая-то неизвестная мне разновидность магии.

— Сейчас корабль состыкуется с базой. Момент может быть чувствительным, так что крепко держись за поручни.

По всему корпусу корабля побежала дрожь, а затем я почувствовал, что корабль причалил к чему-то большому. Во время контакта меня чуть было не оторвало от поручней и не бросило на противоположную стену, и я вцепился что есть мочи. Раздался сильный грохот, и я понял, что то, к чему мы причалили, тоже сделано из металла.

— Ну вот мы и на месте, Олел!

Пройдя пару коридоров, я оказался на другом корабле — гораздо больше того, на котором мы сюда прибыли. Существо Сахиб привёл меня в небольшую комнату почти без мебели — только стул и кушетка, и попросил подождать.

Я сидел и ждал недолго. Вскоре воздух в комнате стал колыхаться, из него возникли фигуры и узоры, переливавшиеся разными красками, мне ужасно захотелось прилечь. Как кстати тет оказалась кушетка!

Я лёг и почти сразу же заснул.

Реципиент заснул почти моментально. Не было ни двигательного возбуждения, ни какие-то других неприятностей. Мирно улегся на кушетку и засопел.

— Всё таки релаксирующий газ великая вещь! — удовлетворенно отметил наблюдатель Сахиб.

Он сидел в соседнем отсеке, откинувшись на спинку дивана и наблюдал за происходящим через полупрозрачную стену. Рядом находился дежурный офицер, внешне ни чем от него не отличающийся, за исключением другого графического кода на лбу.

В первых моделях временных тел для идентификации использовались дорогостоящие встроенные чипы, но потом от этой идеи отказались в пользу дешёвых и простых кодов.

— Молодец, Сахиб. Хорошая работа!

— Спасибо, офицер! А мне что-нибудь полагается хорошее за хорошую работу?

— Конечно. Полагается функционировать как и раньше, в штатном режиме.

— То есть вот так, да? Только кнут и никакого пряника?

— Ты служишь величайшей корпорации вселенной, дружок. Тут нет пряников. Пряники со временем становятся менее вкусными, излишне жесткими. Получатель пряников думает, что пряники недостаточно разнообразные. Чего не сказать про получателя кнута. Пряник может быть черствым, недостаточно сладким, неинтересным, скучным и без загадки.

Ну а кнут — стабильно и стандартно прекрасен. Кнут выгоден. Пряник — нет. Поэтому если можно пользоваться только кнутом, зачем все эти сложности с пряником?

— Но я..

— Будешь много думать, отправим на мозгоклининг.

— Не надо. Я не думаю.

— Молодец. Свободен.

Сахиб ещё раз поглядел на мирно сопящего на кушетке паренька и удалился.

Директору службы подобранное для него тело временного присутствия совсем не понравилось. Как он красноречиво сморщился, когда очнулся и посмотрел в зеркало!

— Вам не нравится? — спросил его дежурный офицер.

— Не нравится? Да это наверное самое худшее из всех временных тел, которыми я когда-то пользовался. Что, не нашлось ничего получше?

— Это лучшее, господин директор. Почти не пользованное.

— Почти. Ну да, ну да. А вот это что? — и директор ткнул пальцем в здоровенный бледно-розовый шрам, протянувшийся от левой подмышки почти до пупка.

— Это наверное след от контакта с местной фауной. Возможно, тигрокот?

— Ну конечно. Тигрокот. Помурлычь ещё. Это явно был удар саблей. И знаешь что? В кишечнике этого временного тела куча спаек. И они болят. Ноют — не сильно, но почти постоянно. Это ещё дождя не было. Даже боюсь представить, чего мне ожидать.

— Если вы хотите, можем подобрать что-то другое и перетраспонировать.

— Нет уж. Единственное моё желание — как можно быстрее разобраться с вашим бардаком и свалить отсюда. Реципиент готов?

— Так точно, господин директор. Ожидает.

— Ну пошли, раз ожидает.

Олел лежал уже не на кушетке, а в капсуле нейросканера, рядом выстроились системы жизнеобеспечения. Больше для страховки. Иногда эти несовершенные постоянные тела выкидывали всякое.

Директор расположился в вирт-кресле и велел запускать.

— Привет, Олел. Как дела? — прямо напротив меня висела огромная пучеглазая рыбина, шевелила плавниками и улыбалась. Или рыбы не могут улыбаться? Да вроде как рыбы и говорить не могут. Но эта вот говорила.