Мы ещё некоторое время поговорили с сестрой о будущем, а потом я пошёл прогуляться по берегу.

Солнце закатилось за Сахарного Волка — двойную вершину на соседнем острове, называвшемся Волчья Глова, на небе одна за другой зажглись бесчисленные звёзды. Возможно, где-то на них тоже есть живые существа. Живут, решают свои проблемы, доставляют проблемы другим.

Это, если верить учителю Оэле, лишь одна из многочисленных вселенных. И одной из таких вселенных скоро станет сам Оэла. Но — ведь я же не должен помнить о том нашем разговоре с ним? Но я помнил. Какой-то сбой в системе?

Возвращаясь, встретил у нашей хижины Эмелу. Красотка сидела на корточках возле входа.

— Эмела? Что это привело тебя сюда в такое время?

— Надо поговорить.

— Надо так надо. Говори.

— Здесь не хочу. Нас могут подслушивать. И подглядывать тоже. Кстати.

Тут Эмела выкинула невообразимый финт — поднявшись, повисла у меня на шее И прижалась к моему лицу.

— Что ты делаешь?

— Пусть думают, что у нас любовь. Где мы можем поговорить?

В хижине спала Усала с детьми, так что мы направились в рыбосушильню.

— Извини, тут, может быть, не самый лучший запах. Но других закрытых помещений предложить не могу. Так что случилось?

Прежде чем начать говорить, Эмела подошла к двери и внимательно посмотрела наружу.

— Что ты там можешь увидеть в темноте?

— Не знаю. Лучше бы ничего не видеть.

Я зажег рыбий жир в плошке, чтобы различать хоть что-то внутри.

— Можешь сесть на мою койку. Тут все равно больше садится некуда.

— Ладно. Эмела присела на одеяло.

— И ты тоже садись рядом.

— Зачем? Мне и здесь неплохо.

— Садись, я тебя не съем.

— Ну ладно.

Я присел рядом с Эмелой.

— Ложись, — она толкнула меня на койку и сама легла рядом.

— Собираешься заняться моим развращением?

— Ты вроде умный. А иногда дурак, — зашептала Эмела. — Я собираюсь изобразить, что мы тут с тобой не теряем зря времени. Чтобы не вызвать подозрений. Откуда ты знаешь, может кто-то наблюдает за нами через щель в стене.

— Ладно. Предлагаешь мне на тебе попрыгать?

— Это уже лишнее. И вообще говори тише.

— Да я и так вроде шёпотом.

— Если хочешь поиздавать громкие звуки, можешь громко сопеть. Это придаст убедительности тому, чем мы тут с тобой НЕ занимаемся. Пока ты будешь слушать и сопеть, я буду говорить.

— Ну ладно, — я стал сопеть по нарастающей.

— К тебе сегодня приходил мой отец и предлагал поехать в школу магии?

— ДАААА! — заорал я, как резаный, — ДАААА!

Я знал, что на некоторых островах очень следят за тем, чтобы молодежь не имела никаких близких контактов с другим полом. Но у нас в этом отношении была полная свобода. Тем более, что Эмела была уже по нашим законам совершеннолетней. Поэтому идея Эмелы выдать нашу политическую беседу за интимное свидание была вполне годной.

Я продолжил уже шёпотом:

— Ну как, хорошо получилось?

— ВОЛ-ШЕБ-НО!!! — так же громко взвигнула Эмела, — ОХ-РЕ-НИ-ТЕЛЬ-НО! ДА-ДА-АА! ВОТ ТАК, ВОТ ТАК!

И продолжила шёпотом:

— Ты должен отказаться от этого предложения. И давай, пыхти сильнее. Что-то ты расслабился!

Я запыхтел пуще прежнего.

— Это почему же? В той школе вроде бы обучался и Оэла-целитель.

— Потому что ты до неё не доберёшься. Перед тем, как пойти к тебе, отец разговаривал с очень странным посетителем.

— Что за посетитель?

— Он скрывал своё лицо. Но как я поняла, он имеет отношение к колдунам.

— И что он хотел?

— Он рассказал отцу, что тебя нужно обязательно отправить с острова, потому что его покровителям не нравится твоё присутствие здесь. Отец стал спорить, но этот безликий хорошо ему заплатил.

— Много?

— Точно не знаю, но много. Не один кошель с золотыми. Пыхти давай. ДА! ЕЩЁ, ЕЩЁ! — снова взвизгнула Эмэла.

— Ага, вот почему староста так расщедрился. Дал мне целый кошель. Точнее, почти целый.

— Вообщем, я тебе сказала. А ты решай сам.

— Мне кажется, Эмела, или я тебе не безразличен?

— Тебе кажется.

Она выскользнула из рыбосушильни и исчезла в ночи среди треска цикад и уханья ночных птиц. А я лежал и думал. Хотя тут и думать нечего. Конечно, Эмела была права. Но я должен всё таки попасть в эту школу. Только я обойдусь без помощи старосты Нэмэла и его колдовских друзей. Хотя от кошелька я, конечно, не откажусь.

Ближе к рассвету я вошёл в главную хижину и разбудил сестру. Усала спала тревожно, что-то бормоча во сне и проснулась резко, почти подпрыгнув на кровати.

— Тише ты!

— Что-то случилось, Олел? На нас напали?

— Нет, нет. Никто не напал. Успокойся, Усала, здесь на вас никто не нападёт, по крайней мере в ближайшее время. Мне нужно уехать, сестра.

— Куда? И когда ты отправляешься?

— Куда я тебе сказать не могу, потому что сам точно в этом не уверен. А насчёт когда — сейчас.

— Сейчас? Так рано? Не попрощаешься с племянниками? И ведь тебе наверное, нужно собраться в дорогу?

— Нет, сестра, не попрощаюсь. Если хочу их ещё увидеть. А я хочу их увидеть.

— Ты говоришь какими-то страшными загадками, Олел! Мне беспокойно!

— Да это никакие не страшные загадки. Кое-кто имеет на меня зуб. Я точно не уверен, но в таком деле лучше быть излишне осторожным, чем мёртвым. В любом случае, на вас это никак не распространяется.

— Что я буду делать здесь одна?

— Ты не одна. Ты вот с этим кошельком, — и я отдал Усале кошель, который мне дал староста Нэмэл, взяв оттуда для себя несколько монет.

— Ого! Целое состояние!

— Никому не рассказывай, что оно у тебя есть.

— Да уж понятно…

— Завтра наверняка к тебе сюда заявится староста Нэмэл и спросит, где я.

— Что ему ответить?

— Ответишь ему, что я узнал о судьбе моих братьев и отправился освобождать их из плена колдунов. Скажи ещё, что я поразмыслил над его предложением и согласен, но только прежде мне нужно освободить братьев.

— А что, ты действительно что-то узнал об их судьбе?

— Конечно же нет. Это просто чтобы отвлечь его внимание. Но ты поддерживай эту маленькую ложь. Скажи, что не поняла всех деталей, но очень важно освободить братьев именно сейчас.

— Хорошо, Олел. Всё таки мне кажется, что ты сильно рискуешь!

— Я бы сильно рисковал, если бы остался. И напомни старосте про мои 50 % от сушки рыбы. Он должен будет отдавать тебе всё до копейки из этой доли. Иначе пригрози ему связями в какой-нибудь магической гильдии. На него это должно подействовать.

Как только первые солнечные лучи отразились на волнах Западного залива, я запрыгнул в лодку и отправился в путь. Начинался отлив и крепчал южный ветер. Он до обеда доставит меня к моей отдаленной хижине, где я наберу воды и отправлюсь дальше на север.

Я правил парус и размышлял о платке, в котором меня нашли. Да, это было сильным потрясением — узнать, что те, кого ты считал своими родителями, братьями и сёстрами вовсе не твои родители, братья и сёстры.

Во всяком случае — не единокровные. По правде говоря, я всегда чувствовал какую-то несхожесть с ними. И они это прекрасно чувствовали. Как-то я спросил обеих наших матерей, кто именно из них — моя мать?

Ведь отец у нас был один, но у него было две жены. Матери могли бы что-нибудь соврать, но вместо этого они мне сказали правду. Частичную правду.

— Твоя мать умерла в родах, Олел. Поэтому мы теперь обе — твои матери в равной мере. Не говори об этом с отцом, Олел. Его это ужасно опечалит — ведь он так любил бедняжку.

Матери даже всплакнули. Многоженство не было чем-то необычным на архипелаге. Многие мужчины погибали на рыбном промысле, в стычках, от болезней — молодая женщина, особенно с детьми, не могла выжить в нашем жестоком мире.

По нашим законам, она становилась женой следующего по старшинству брата погибшего, если, конечно, обе стороны не возражали. Либо её мог взять в жёны любой, кто способен её содержать и кто не вызывает у неё возражений. Вдовство у молодых женщин не поощрялось, так как, по разумению наших жрецов, плодило разврат.