— Ну вот! — разочарованно сказала Дар. — Так всегда.

— А что, он выбрался? — спросила Топ. — Это же так опасно — мурены.

— Нет, он не выбрался, — сказал я.

— Как же так? — спросила Топ. — Я считала, что мурены — это верный обман. У них зубы, как штыки.

— Вероятно, это были безопасные мурены, — сказал Корка.

— Ладно, — сказал я, и они больше не говорили об этом.

Я действительно попадал в грот с муренами, и это было верным обманом.

— А вы не уехали? — спросил я дружелюбно у Дар. — Вам понравилось?

— О, я осталась, — сказала Дар. — На смену тем лбам у меня чудный друг.

Топ улыбнулась. У неё была хорошая улыбка, от уголков глаз разбегались тёплые лучики.

— Так, значит, твои друзья уехали? — спросил я у Корки.

— Да, — сказал он. — Вчера. Пик, идём, — сказал Корка, вставая.

Я тоже встал.

— Знаете, — сказал я, — я не могу.

— Вы это серьёзно? — спросила Топ, глядя снизу вверх.

Она продолжала сидеть. Я пожал плечами.

— Сейчас — никак.

— Жаль… — огорчился Корка. — Я плохо знаю место.

Мы пошли по дорожке.

— А может, передумаете? — спросила Дар. Топ с надеждой посмотрела на меня.

Я помолчал, потом посмотрел на девушек и рассмеялся.

— Н-нет, — сказал я. — Корка, сходите к Витамину. Он отлично знает места.

— Да, я так и сделаю, — сказал Корка.

— Он будет без ума от счастья. Вы ведь на машине?

— Да.

— Витамин согласится. Он прекрасно ориентируется.

Сор почуял, что гости уходят, и немедленно поплёлся к нам.

Он считал это своей обязанностью — провожать гостей. Приветствовать их он считал необязательным.

Он с серьёзной мордой шёл возле моего колена, потом отделился, приблизился к клумбе и твердокаменно встал на нее лапами. Несмотря на происхождение.

— Пикет, остановите его! — воскликнула Дар. — Такие прекрасные цветы!

Я покачал головой, улыбаясь. Сор снова присоединился к нам.

— Впрочем, мы сегодня можем еще увидеться, — сказал я.

— Куда-то идешь? — догадался Корка.

— Да, — сказал я. — Мы будем вечером в «Балласте». Приходите.

Девушки закивали. Они были очень милы.

Топ наклонилась и потрепала Сора по холке. Привратник был озадачен этой проделкой, но стерпел.

— Хороший филин! — сказала Топ.

— Любите животных? — спросил я.

— Да, — сказала Топ. — А почему бы их не любить? Они такие милые.

Корка посмотрел на страшилище Сора и хмыкнул.

— Давай, — сказал он.

— До свидания, — сказали девушки.

— Удачной охоты, — сказал я.

Сор отрывисто ухнул.

Девушки засмеялись. Я смотрел, как они усаживаются на нагретые сидения, и кабриолет без звука покатил, только колеса зашуршали.

Сор еще раз возмущенно ухнул, а потом потерял ко всему всякий интерес.

На террасе никого не было. На блюде грудой лежали кости и чистый остов. Я подумал, что Лагуна ушел.

Но, зайдя за террасу, я нашел его мирно спящим в гамаке. Лицо у него было такое, что я не решился его будить. Жаль было портить человеку такой сон. Я уважал сон.

Я залез в соседний гамак, раскачался. Гамак тихо качался, и я задремал, Разбудило меня ворчание. Сор настороженно смотрел в сторону парадного входа и грозно рычал. Наверно, к матери кто-то приехал.

Я лежал в гамаке и покачивался. Лагуна спал. Я вспомнил, что надо идти, выкарабкался из сетки и потряс Лагуну за плечо.

Разбудить его непросто. Пришлось вывалить гедониста на землю. Он упал и проснулся.

— А? — сказал он. — Что?

— Да просыпайся ты, — сказал я. — Пора, наверно.

Лагуна сел и протер глаза.

— Да, — сказал он. — Пошли.

Еще издали, идя по пляжу, я заметил большой раскинутый зонт.

Когда мы приблизились, оказалось, что под зонтом в изящной позе — руки сзади, одна нога вытянута, другая полусогнута — разлеглась девица ослепительной красоты.

Она смерила нас коротким надменным взглядом, будто лучом обожгла.

— Вот это да, — сказал я. — Нет, ты видел?

— Ага, — сказал Лагуна, облизнув губы.

— Здравствуйте, девушка, — сказал я вежливо.

Она не шевельнулась. Столичная штучка. Какие линии! Какой профиль! Вот это экстерьер! Я присел напротив девушки.

— Добрый день.

Глаза девушки, удлиненные, огромные, как озера, расширились от такого наглого приставания. Красивее женщины я не видел.

— Вы прекрасны, — сказал я, — как… — Я щелкнул пальцами. — Лагуна, подскажи!

— Как… сон, — сказал Лагуна застенчиво, присаживаясь рядом со мной. — Как…

Я испугался, что он подыщет для сравнения что-нибудь гастрономическое.

На ее губах зазмеилась высокомерная улыбка, она презрительно повела плечом. Женщина продолжала сохранять непринуждённую позу, не проронив ни слова, а мы с Лагуной, как сладкоежки в кондитерской, откровенно созерцали такое чудо, словно шедевр в музее, да это и был шедевр человеческого тела, и женщина откинула голову, коротко рассмеялась низким грудным смехом и, вернув голову в изначальное положение, выразительно посмотрела поверх наших голов.

— Оглянитесь, дурачье, — сказала она, будто по голове погладив. В ее голосе прозвучало скрытое торжество.

Мы с Лагуной потупили взгляды, будто осекшись, затаив веселье, одинаковыми движениями повернулись.

Из волн выходил Шедевр, такой знакомый и словно чужой. До чего он огромный, издали казалось, что из воды выходит морское чудовище, двуногое, прямостоящее.

Гигант неторопливо шел к нам, с горделивой осанкой, и могучие, звериные мышцы ходуном ходили под гладкой кожей при малейшем движении. Он еще вырос.

Мы с Лагуной глядели на него во все глаза, потом вспомнили про женщину и продолжили игру: панически переглянулись, сделав вид, что ноги отнялись, а Шедевр приближался, надвигаясь всей массой, поражая зрелищем громоздящихся, как завал в горах, мышц, их перекатывающимся изобилием.

Да, Шедевр со своей внешностью заткнул бы за пояс всех профессиональных атлетов, но плевать он хотел на все это, он силен по-настоящему, могуч, как динозавр, и быстр — этакий несокрушимый таран.

Он подходил, в упор глядя на нас своим тяжелым взглядом, и я подмигнул ему, сделав движение головой. Он не понял, в чем дело, но то, что вести себя следует не так, как обычно, он понял. Поэтому мы и сошлись, что понимали друг друга с полуслова.

— Что здесь происходит? — грозно пророкотал он. Ну и голосок у него появился.

— Ой! — сказал Лагуна как можно жалобней. — Мы не знали, мы не хотели…

Женщина удовлетворенно засмеялась. Тогда я сказал:

— Мы вовсе не хотели приставать к вашей девушке. Мы, — я икнул, — нечаянно.

— Ах, значит, вы пробовали приставать? — Шедевр сощурился, играя бровями над переносицей. Он был похож на античного бога. Громовержец.

— Роза! Они оскорбили тебя?

— Еще бы они смели! — сказала женщина ангельским голосом. — Но вели эти дикари себя нагло.

— Ах, так? — рявкнул Шедевр, оглушив нас. — Это вам с рук не сойдет.

— О-ха! — заорали и мы с Лагуной, подпрыгнули, состроили зверские лица и бросились на гиганта.

Женщина, пораженная, даже изменила позу.

Я обхватил одну ногу, Лагуна — другую, и мы стали тянуть их в разные стороны.

Шедевр застыл, и мы непродуктивно замолотили ногами по песку, но ничего не могли сделать, а потом он притворился, что ослаб, подался назад и сел, а мы накинулись на него, свирепо фыркая.

Вскоре и он истошно орал, сдаваясь, так как боялся щекотки, а мне даже неловко стало перед небом за такой его рев.

— Шедевр! — кричал Лагуна и молотил его по груди от избытка чувств, и я тоже хлопал, что было сил, и нес что-то от радости.

Потом мы успокоились.

— Как же я рад тебя видеть! — сказал я громко и, прыгнув, ударил Шедевра по плечу. Он с улыбкой закивал.

— А я! — заорал неотесанный Лагуна. Нормально говорить он не мог. — Это я как рад! — И он стукнул Шедевра по второму плечу.

Тот склонил челюсть в другую сторону и тоже закивал, и эта челюсть у него была, как выдвижной ящик, и весь он, целиком, с руками и ногами, был наш Шедевр.