Мы осмотрели подвал. Лунный свет просачивался слабо, растворяясь серым пещерным полумраком. С голых стен редкими блестящими струйками стекала тёмная вода.

Дневное солнце было бессильно перед этой сыростью, защищённой толстыми стенами.

Это было подходящее место.

Мы взялись за дело. Таская ящики, я пятился спиной, а Опыт подпирал свой край животиком, мы спускались и в сыром подвале стараниями Опыта укладывали их.

Потом мы устали, начали спотыкаться. Полуживой Опыт всё время недосчитывался одной ступеньки. Он предельно осторожно осваивал последние метры, но вскоре снова терял бдительность.

Я цеплялся за провода. Раньше их не было.

Кузов был урожайно полон, и мы здорово устали, пока все перетащили.

Легковерный Опыт отсутствующе сидел на одной коробке, свесив дрожащие ручки. Он достал из своей курточки плоскую бутылку, и мы по очереди приложились.

Опыт постучал по стене, но в глаз ему попало, он стал протирать вытянувшуюся мордашку.

Я протянул ему бутылочку, и Опыт без лишних слов прикончил остатки и отбросил посуду.

— Хорошо, шоу не встретили.

Я вздрогнул. Капля, сорвавшись сверху, разлетелась о гладкую поверхность ящика рядом со мной. Все ящики были, как литые, — без швов и зазоров.

Мы въезжали в город под утро.

Густая листва переплеталась, гладкие стволы входили, как спицы, в заросли, которые омывались рекой.

На повороте водяной поток неожиданно успокаивался и лениво плескал о берег лопающейся пеной.

Повар, повернув голову с прижатыми ушами, сидел у самой воды и смотрел куда-то назад.

Тёмно-рыжие полосы расчерчивали его могучее тело, и шерсть искрилась и купалась в солнечных лучах.

Лапы упирались в коричневую землю, и вздёргивался полосатый и толстый, как у лемура, хвост.

Над рекой распускались каскады водяных брызг; туман, образованный ими, плавно переходил в далёкую дымку голубых гор, призрачно выпиравших из царства джунглей.

За нежно-зеленой равниной, в контраст ей, простирались мрачные непролазные заросли, древние деревья с ожерельями разнообразных лиан, стрелами бамбука, угрюмо смотревшими на солнце многометровой толщей зелени, ненасытным зевом, глотающим щедрое тепло.

Кулинар поднялся и пошел к зарослям, изгибаясь всем телом.

Белый халат ходил ходуном, как громадный отъевшийся питон, мощный загривок так и двигался, колпак низко пригнут.

Вскоре он скрылся там, где в джунглях прыгали и верещали обезьяны, где мелькали горбоносые попугаи, и на стволах деревьев пламенели орхидеи.

Джунгли поглотили его.

Лагуна заворочался на дереве рядом.

— Что ты там увидел?

Я опустил бинокль. Глаза у меня устали от напряжения.

— Ничего интересного, — заявил я.

— А почему ты дыхание затаил? — спросил Лагуна подозрительно.

— Леопард там был, — сказал я.

— А, леопард! — сказал Лагуна.

— Может, пойдём прямо к гнезду? — предложил я.

Лагуна почесал затылок.

— Не, — сказал он. — Страшно. Она нас сразу догонит.

— Догонит, — сказал я. — Тут мы ее и схватим.

Лагуна хмыкнул.

— Когда ты её увидишь, забудешь про всё.

— А ты её видел?

— Тоже не видел, — признался Лагуна. — Слышал о ней. И потом след… а, я уже говорил.

— А что ты слышал?

— Да я тебе уже рассказывал, — рассердился Лагуна. — Не веришь, не надо.

В глубине джунглей есть болота с вазами, растущими, как деревья, прямо из воды, почему-то прозрачной вокруг них.

Между ними по поверхности плавают большие пузыри жвачки с непрозрачной оболочкой цвета грязной пены. Тошнотворные пузыри; иногда они лопаются.

А в зарослях, что окружают болота непроходимой стеной, водятся громадные ярко-красные коллекционеры. Завидев живность, они высокими прыжками устремляются к ней.

Есть и тёмные коллекционеры, под цвет зарослей. Они ещё больше, но они не прыгают. Длинными языками они словно стреляют в свою жертву и притягивают к себе.

В самих же болотах есть другие омерзительные существа, подносы, напоминающие скатов.

Когда они всплывают на поверхность, видны их маслянистые спины и маленькие усики над водой — наблюдают.

Двигаются они без малейшего усилия, под воду уходят так, словно их кто-то тянет со дна.

Достаточно моргнуть, как лепёшки их спин исчезают без малейшего всплеска.

Никто не знает толком, насколько они опасны — их внешний вид и повадки не располагают к проверке этого на опыте.

А порой с вековых деревьев спускаются гигантские мультиварки, слухи о которых разошлись по всему побережью. Никто не видел их своими глазами, но многие местные жители рассказывают о последствиях их похождений.

Я считал, что это всё легенды. У аппетита глаза велики.

— Я сам видел, — сказал Лагуна. Он сердился, что ему не верят. — Сам.

— Что же ты видел? — Я снова принялся обозревать окрестности.

— След на песке, — сказал Лагуна. — Вот такой. — Лагуна раздвинул руки, держа ладони на уровне плеч, но потом засомневался, что будет недостаточно, и раздвинул ладони пошире. — Вот такой, — сказал он, склонив голову и глядя на руки, сопоставляя изрядное расстояние с увиденным.

Я оторвался от бинокля и тоже уставился на руки Лагуны. Они дрогнули и ещё раздвинулись.

— Значит, размером со стол, — констатировал я.

— Почему стол? — удивился Лагуна. — Вот!

— Здесь даже больше стола.

— Значит, стол, — сказал Лагуна, соглашаясь. Он устал держать руки на весу и опустил их.

— А почему ты думаешь, что мультиварка должна прийти к реке?

— Должна! — сказал Лагуна уверенно. — Они часто приходят. Пить им надо.

— А что, разве мультиварки пьют воду из реки? — озадаченно спросил я.

— А как же! — напористо сказал Лагуна. — Пьют, конечно. Воду пьют.

— Значит, она сегодня не пришла?

— Или мы прозевали.

Мы спустились и пошли по тропинке.

Вокруг безвольно свисали лианы, и отчаянно, на разные голоса, перекрикивались невидимые птицы высоко над головой.

— У Корки гости, — сообщил Лагуна. — Я видел, как подъехала машина и вышли с вещами. Столичная звезда.

— А ты что там делал?

— А я на заборе сидел.

— Разумно.

— Вот бы ее спрятать. Помнишь, как начинался праздник?

Верно. Сделаешь что-нибудь не так, по-своему, и начинается.

— Сегодня они к вам наверняка завалят.

— Очень нужны они мне.

— Значит, ты сегодня не дома?

— А что?

— Идём в «Род». Сегодня будет весело.

— Там и так весело. Куда веселей.

«Род» был самым удалённым баром в городе. Это был настоящий притон у трущоб.

Его облюбовали как место сведения счётов.

Недавно кто-то воспользовался нешуточным игрушечным оружием и создал прецедент: теперь без конфликтов не обходится ни один вечер. Причём страдают, как правило, посторонние.

Поставили полисменов, но оратор был не одинок, бой разразился бескомпромиссный, и хор умудрился перебить всех окружающих, уложили и полисменов.

В баре устраиваются настоящие дуэли, и обстановка всегда назревает, как в вестернах, и от табуна вышибал нет никакого толка.

Народный бар на время прикрыли. А на днях вновь открыли.

Лагуна вчера был там. Посетителей мало.

— Думаешь, можно сходить туда?

— Конечно, можно! — сказал Лагуна. — Там теперь, как в ресторане. — Он величественно воздел руку. — Посидим, поговорим…

— Можно, конечно, — согласился я. — А что с мультиваркой делать будем?

— Сдалась тебе эта мультиварка! — сказал Лагуна. — Что ты, кастрюль не видел?

— Таких — нет… — вздохнул я.

Джунгли кончились. Здесь был песок, сплошной песок, пляж был бесконечно длинный, скрывающийся в сизой дымке, и широкий, и песок был белый-белый и очень мелкий, как костяная мука, и стали попадаться здоровенные валуны в разных положениях, и стоя тоже; тёмные, обожженные солнцем, они были, как каменные идолы без лиц, оставленные инопланетянами, и между ними торчали редкие сухие колючки, которые легко могли проколоть ногу.