Меня трясет. Хочется ухватиться за что-то. За его плечи? Но я даже не знаю, имею ли право к нему прикасаться. Такого приказа не было. И потому так и оставляю руки висеть. Они болтаются, как плети.

   Бадрид резко отстраняет меня. Подымает почти за шкирку, как котенка.

   Слышу звук молнии на его брюках. Только слышу, совсем не вижу движений его рук.

   Дергает обратно. Вжимает в свои бедра.

   И я кричу. Меня выгибает. Прошибает насквозь.

   Одним рывком он просто насаживает меня на свой огромный член.

   Боже! Это невыносимо.

   Все внутренности будто раздирает на части!

   Между ногами, в промежности искры. Как будто все внутри выжигает огнем.

   Это невозможно.

   Я задыхаюсь. Ловлю распахнутым ртом раскаленный воздух. Слезы сами по себе брызгают из глаз.

   Уже не думаю, можно ли мне его касаться. Впиваюсь ногтями в плечи.  Бьюсь, извиваюсь под его руками.

   Это раздирает. Душит. Кажется, он разорвал меня. На части. До печени. До горла, которым безуспешно пытаюсь втолкнуть в себя хоть немного воздуха.

– Расслабься, Мария, – ледяной приказ и тут же жесткий хлопок по ягодице. – Расслабься и впусти меня до конца. Ты пришла отрабатывать. Так отрабатывай.

   Ледяные глаза. Совершенно. Без выражения. Без тепла. Без всякой жалости.

   И руки. Руки, что ухватив за бедра еще сильнее, продолжают насаживать меня на огромный раскаленный член.

   Он как камень внутри меня. Как отбойный молоток. Равнодушный и жестокий.

   Просто лупит.  Врывается внутрь отточенными жесткими толчками.

   Он гигантский. Просто невозможно огромный.

   Но новый резкий толчок, от которого я  до крови закусываю губы говорит о том, что то, что чуть не разодрало меня – еще не предел.

– Не дергайся! – еще один хлесткий ледяной приказ.

   Он начинает сам двигаться бедрами навстречу. Вколачивается на максимум, продолжая толкать меня на себя на запредельной скорости.

   Это больно. Это дико, дико, сумасшедше больно.

   И он… Равнодушный. Отстраненный. Берущий меня, будто неживую куклу.

   Мучительно пытаюсь поймать запухшими глазами его взгляд.

   Ведь там же… там же была какая-то нежность, когда он на меня смотрел… Человечность… Какое-то тепло…

   Но сейчас это лишь два полыхающих угля.

   Горящих ядовитой, дикой, одержимой яростью.

   Он долбиться в меня с жуткой злостью. Как будто и вправду хочет убить. Замолоть каменным огромным членом насквозь…

– Бадрид, – я все же пытаюсь. Еде слышно. После очередного расплющивающего меня яростного толчка.

– Бадрид…

   Черт! У меня даже губы онемели. Все силы уходят на то, чтобы выдохнуть два слога.

   Но он будто не слышит. Он смотрит куда-то сквозь меня.

   Продолжая держать за ягодицы такими железными тисками, что я уже чувствую, как на них расцветают синяки.

   Кажется, он сейчас пробьет мне горло. Пронзит по-настоящему насквозь, проткнет, как вертелом.

      Эта наполненность им разрывает. Пронзает каждую клеточку. Выламывает кости. Перемалывает меня внутри в фарш.

   Даже то, что пытаюсь представить перед глазами лица родителей, которым я выкупаю сейчас жизнь, помогает мало.

   Я не выдержу. Не выдержу этой дикой, одержимой его ярости.

Я. Не. Смогу!

   Его член наливается еще сильнее внутри меня.

  Становится совсем деревянным. Каменным. Колотит стенки, заставляя меня совсем потерять контроль. Впиться в его плечи ногтями так, что вижу струйки текущей по ним крови. И тихо высрикивать, хоть и стараюсь сдерживаться.

   Бадрид на миг прикрывает глаза. Его лицо искажается так, как будто это его раздирает на части нечеловеческая боль.

   И внутри меня обдает резкой, вязкой горячей струей.

   Ослепляя окончательно.

   Разрывая даже глаза на осколки этой неистовой вспышкой. Этим судорожным выстрелом.

   Обвисаю прямо на нем.

   Падаю спиной назад. Повалилась бы на ковер с его колен, если бы не продолжал удерживать за бедра.

   Ловлю распахнутым ртом воздух.

   И лишь одна. Одна мысль пульсирует в болезненных висках.

   Это закончилось? Эта пытка в прошлом?

   Почему тогда он не выходит из меня? Не отпускает?

   А его член внутри все такой же твердый. Каменный. Все так же жадно дергается и пульсирует внутри. Выбивая клеймо каждой своей вздутой веной, которую я так остро чувствую судорожно сжатыми стенками.

   Боль отступает. Я наконец могу вздохнуть. Втолкнуть воздух в по-прежнему, как тисками сжатую грудь, когда Багиров резко отшвыривает меня.

   Прямо себе под ноги. На ковер.

   Не смотрю на него. Не поднимаю глаз. Только впиваюсь судорожно пальцами в высокий мягкий ворс ковра. Чтобы не повалиться на живот окончательно.

   Между ног все горит. Пылает. Пламенеет.

   Чувствую, как горячая густая кровь стекает на белоснежный ковер, пачкая его.

   Но даже сейчас не могу пошевелиться.

– Вытри, – мне прямо на лицо летят влажные салфетки.

   Поднимаю их дрожащими руками. Занемевшими, не слушающимися пальцами.

   Неверящим взглядом сквозь слезы впиваюсь в его лицо.

   Все остальное, будто в пелене. Но его жестокие черты я вижу очень четко. Очень ярко. Как вспышку.

   На красивом. Дьявольски. Нечеловечески красивом, идеально очерченном лице нет ни одной эмоции. Пустые ледяные черные глаза пронзают меня тысячами ледяных иголок.

Прямо перед моим лицом его огромный член.

   Задыхаюсь, глядя на это огромное орудие.

   Как он вообще мог поместиться во мне и не убить?

   Смотрит четко вверх. Огромная головка, дергающаяся перед моим лицом измазана густой темной кровью. И такие же разводы почти по всей длине.

   Дрожащей рукой обвожу по самому верху.

– Сильнее, Мари. Увереннее.

   Снова лупит приказом.

   Он даже не смотрит на меня. Только на свой член. Наблюдает за тем, как я избавляю его от собственной крови.

   Молюсь о том, чтобы все все же оказалось позади.

   Начинаю тереть сильнее. Скользить, стирая следы своей девственности. Своего падения.

   Теперь меня потряхивает жаром изнутри.

   Наверное, я только сейчас, видя эту кровь, по-настоящему до конца осознаю, что со мной стало.

   Я больше не девственница.

   Я никогда не смогу стать женой. Ни первой, ни второй, ни третьей. Никем.

   Я испачкана этим мужчиной. Осквернена. По собственной воле.

   Внутри закипает отчаяние.

   И ведь…

   Ведь еще неизвестно, пойдет ли он на уступки! Пощадит ли нашу семью!

   В глубине души я все же надеялась. После того, как он на меня смотрел. Надеялась, что и правда нравлюсь ему. Что он относится ко мне как-то по-особенному.

   Чего ждала?

   Наверное, того, что он будет хотя бы нежным.

   Или и вовсе пожалеет. Позволит уйти. Пообещает, что нашу семью не тронут.

   Но сейчас. Когда даже в его глазах нет ни вспышки, ни тени того отклика, который я видела когда-то, понимаю, как была наивна.

   Нет.

   Для таких, как Багировы, не существует людей. Человеческого. Все они – мошки, пылинки под их ногами. Которых раздавят даже не заметив. Их честь. Их репутация. Их бизнес и авторитет. Это единственное, что может иметь для этих людей значение.

   Даже не верится.

   Даже не верится, насколько всего за каких-то пару часов перевернулся весь мой мир!

   Еще недавно я рассуждала о возможности выйти замуж за этого мужчину. Сходила с ума от его прикосновений. А теперь я просто вещь. Просто вещь у него под ногами!

– Открой рот, – следует новый ледяной и бесстрастный приказ.

   Только хлопаю глазами, ничего не понимая.

   Багиров резко надавливает мне на скулы, так, что мой рот распахивается сам по себе.