По традиции, над зданием Управления Солнечных Трасс был приспущен сиреневый флаг Астрофлота, а через трое суток на родине астронавта в Фесте, округ Юта, был воздвигнут символический надгробный камень с именем Джорджа Астера. (Тогда погибших астронавтов ещё знали иногда по именам). Депутат окружного совета сказал речь, одинокая зенитная пушка времён давно прошедшей войны дала три выстрела в пустое и синее американское небо, родители астронавта получили приличную дозу сочувствия и карточки с пенсионом. На этом всё закончилось — для жителей Земли Джордж Астер надолго стал малозначительным фактом истории.
Тем не менее, Джордж Астер не только выжил, но и сумел оставить потомство.
Дети Джорджа Астера, Кейт и Кинтия, не знали своих родителей. Их воспитал дядюшка Кит — умный, вежливый, строгий и бесконечно добрый воспитатель, когда-то бывший всего лишь электронным мозгом корабля «Кристофер Эккерт» — космического челнока, на котором Джордж Астер отправился в свой последний рейс по Солнечной Системе. От дядюшки юные Кейт и Кинтия узнали всё, что знали — о жизни, о доме, о далёкой Земле, об окружавшем их мире, о своём отце, которого они почти не помнили, и, само собой разумеется, о Маме.
По правде говоря, о Маме дядюшка Кит тоже знал довольно мало. Впрочем, и то, что было известно, всё равно поражало воображение. Это Мама спасла отца, готовившегося таранить злобную каменюку на пути «Кристофера Эккерта». Что-то при этом пошло не так; Мама вынуждена была уйти из Солнечной Системы, захватив отца и его челнок с собой. В звёздной глубине, неведомой им обоим, Мама построила для отца новый дом — совсем маленькую, твёрдую, едва пригодную для жизни планетку, размером этак примерно с Землю. Затем Мама сочеталась с Джоджем Астером браком и спустя короткое время родила близнецов — Кейта и Кинтию. Их первыми словами на этом свете были «Кеи» — имя Кинтии в сердце Кейта, и «Кет» — имя Кейта в устах его сестры; и так они называли друг друга во все последующие дни их жизни.
Прошло ещё три года, и у Джорджа Астера с его таинственной возлюбленной появилась ещё одна дочь, которую Джордж назвал Айотой. Мама говорила, что Айота, в отличие от Кинтии и Кейта, намного больше похожа на неё, чем на отца. По земным мерам времени, прошло около полугода после рождения Айоты, когда Мама вдруг исчезла. Забрав младшую дочь с собой, она покинула Джорджа Астера и старших детей, оставив их на хорошенько обустроенной ею планете. Отец Кейта и Кинтии, по всей видимости, не выдержавший таких перипетий, тоже куда-то запропал, и близнецы всецело остались на полном попечении у дядюшки Кита.
Дядюшка Кит, впрочем, тоже времени даром не терял. Быть может, он испытал на себе благотворное влияние Мамы, а может быть, ему на роду написано было стать чем-то большим, чем простой искусственный мозг корабля. К тому же, в его распоряжении была роскошная библиотека — прекрасная электронная копия всех созданных человеческим трудом сокровищ земной культуры. В этой библиотеке были руководства и по педагогике, и по педиатрии, и по психологии — вот только предназначались они для обычных земных детей, растущих в обществе себе подобных.
Кейт и Кинтия, в самом деле, унаследовали что-то от отца, а что-то и от Мамы. Мама в своём природном облике была довольно величественной особой — гигантское облако структурированной плазмы, значительно превосходящее своими размерами любую планету, а пожалуй, даже и некрупную звезду. Зато Мама могла с лёгкостью принимать любой вид, какой пожелала бы иметь, и эту особенность Кейт и Кинтия унаследовали от неё в полной мере. Ох, и намаялся же дядюшка Кит, когда это внезапно открылось! По счастью, радарные и термографические модули уверенно обнаруживали сорванцов в любом внешнем облике, но тем не менее обеспокоенный воспитательным эффектом электронный мозг поставил в итоге Кейта и Кинтию перед ограничением: выбрать лишь по несколько известных живых форм, включая, разумеется, и человеческий облик, но уж зато освоить все их природные возможности с предельным совершенством.
Превращения, впрочем, можно было отнести к детским шалостям. Куда сложнее стало жить дядюшке Киту, когда дети Джорджа Астера научились контролировать машинные цепи команд, подключая себя к их сигналам. Искренне любя Кита, они никогда и ни в чём не вредили ему; зато от мелких пакостей, связанных с нарушениями функций контрольной аппаратуры «Кристофера Эккерта», воспитатель Кейта и Кинтии был никак не застрахован. Тогда он махнул рукой на инструментальный контроль и прибег в воспитании к мерам чисто психологическим; не будучи способен ограничить своих воспитанников в сладком, он ограничивал их в общении с собой, а этого чувствительная детская натура вынести не могла. Очень скоро оба воспитанника дядюшки Кита стали прямо-таки шёлковыми. Впрочем, мудрый искусственный интеллект понимал, что от избыточной строгости воспитания вреда бывает не меньше, чем от избыточной распущенности, и потому позволял своим питомцам всё, что, по его строгому мнению, не выходило за рамки принятых норм человеческого социума — и даже, со скидкой на экстремальные условия, значительно больше.
Дядюшка Кит, например, знал толк в детских играх. Он научил Кинтию и Кейта охотиться за пиратскими кладами, вязать плоты, стрелять из лука сплошным дождём стрел и кидать индейский томагавк, с воплями вылетая из засады, рубиться на лазерных мечах и прятаться в подводных зарослях от хищных ящеров… Вслед за историями про пиратов и про индейцев пришло время задумчивых размышлений и древних легенд; подросшие дети внимали зову сердца, слушая «Рамаяну» и «Одиссею», читая «Витязя в тигровой шкуре» и «Девяносто третий год». Большое внимание невольный воспитатель детей Джорджа Астера уделял и профессиональной подготовке; он находил самые неожиданные, самые занимательные формы, чтобы донести до своих воспитанников знания и умения, необходимые человеку, тем более оторванному от человечества на невероятные расстояния, к тому же на совершенно неопределённый срок — возможно, навечно.
Он никогда не говорил им «Вы должны быть самыми обычными людьми»; он не только разрешал, но даже помогал им открывать в себе те свойства, которыми наделила их природу Мама. Большим открытием для Кинтии и Кейта был тот час, когда они поняли, что не привязаны к планете, что могут с лёгкостью побывать и на любой из её лун, и на самых окраинах своей звёздной системы. Они просто перепрыгивали из мира в мир — огромные, сверкающие, почти невесомые облака раскалённых искр, вновь принимающие твёрдый вещественный облик при соприкосновении с холодным миром планетарной поверхности. Они не нуждались в дыхании, не боялись ни космического холода, ни огня звёздных недр… Но вот питаться им было нужно — и, о, как они питались! Библейские хлебы из трёх мер муки, приправленные молоком, маслом и сверх того жареным телёнком, сошли бы одному из них за лёгкий завтрак. Естественно, традиционные способы употребления пищи, вроде жевания, здесь не годились; любая еда просто стремительно слизывалась, как тающее мороженое, причём не только языком, но и любой поверхностью тела, вне зависимости от внешнего облика. В отсутствие хлебов и телят, в дело шла любая твёрдая или жидкая материя, включая древесную труху и даже камни некоторых сортов (ультраосновные породы казались детям пресноватыми), но, естественно, Кинтия и Кейт всё же предпочитали пожирать хорошо приготовленную еду. Дядюшке Киту пришлось намаяться, изобретая рецепты на каждый день, а в ещё большей степени — роскошные блюда для праздничного меню. Сам он, обретя физиологическое тело, легко ограничивался горсткой оливок в день, но понимал, что дети Джорджа Астера наверняка не разделят его устремлений к простой и здоровой пище.
Переваривание таких объёмов еды, предположительно, требовало ядерных, а не химических процессов для усвоения питательных веществ, и наблюдения над природой Мамы, пожалуй, никак этому не противоречили. Роскошное и обильное питание, разумеется, влекло за собой соответствующий метаболизм; дети Джорджа Астера излучали не только тепло, но и видимый свет в заметном количестве, а также радиоволны на нескольких десятках различных частот, немало нагревавшие окружающее их пространство. Об экскреции химических веществ, конечных продуктов переработки съеденного, не приходилось и говорить; даже космическое плазменное тело Кейта или Кинтии способно было выбрасывать по временам целые облака ионизированного азота, смешанного с аммонием, парами гидроксила и небольшой примесью метана, а уж о том, что творилось в первые годы жизни детей на поверхности планеты, было бы неудобно даже говорить… Открытие детьми Джорджа Астера своей способности путешествовать в космосе принесло немало пользы и дядюшке Киту, и санитарно-гигиеническому состоянию лесов, окружавших место вынужденной посадки «Кристофера Эккерта».
