Все они хорошо знали друг друга, а Коля и Витя уже давно были Марку ближе, чем братья.

«И для чего это нас так срочно собрали?» – подумал Марк, оглядывая ребят, разместившихся на первом ряду у самой сцены.

Коля Гарин – среднего роста, русые волосы, серые глаза. Самородок. «Кулибин». Казалось, он и спит с паяльником в руке. Ещё в седьмом классе Коля без чьей-то помощи из проводков и транзисторов сам собрал радиоприёмник, по которому связывался с радиолюбителями аж из-за рубежа.

«Настоящий ариец», Коля не боялся ни бога, ни чёрта. Защищаясь, он и глазом не моргнув выбил зуб второгоднику и хулигану Лёньке Москаленко, которого боялась вся школа.

С Толиком Плоткиным Марк часто пересекался на городских и областных олимпиадах сочинений. Только Марк писал стихами, а Толик – прозой.

Толик – небольшого роста крепыш, всегда с пытливым взглядом широко распахнутых больших серых глаз, характерным орлиным носом и кучей неистребимых талантов: и гимнаст, и акробат, и художник, и артист.

Лицо излучает интеллект и национальность.

(Анекдот:

– А вы по национальности?..

– Да. А вы?

– Нет.

– А шо так?!)

Гена Маневич учился с Толиком в одном классе. Обожаемый учителями и друзьями невысокого роста плечистый блондин с никогда не теряемой обаятельнейшей улыбкой и умением уже через пять минут расположить к себе любого. Прекрасно пел и танцевал. А ещё он с детства был помешан на математике, ставшей вскоре его судьбой.

Одноклассником Марка был и Юра Свирский. Красавчик, любимец девочек, солист танцевального ансамбля. Единственный из всех учившийся так себе, но рубаха-парень, тянувшийся к Марку с Колей и искренне к ним привязанный.

– Ребята, я собрала вас во время занятий, чтоб потом не ловить после уроков, – будто прочтя мысли Марка, начала Анна Михайловна. – Собрала для того, чтоб составить из вас новую команду. И я хочу, чтобы эта команда закрутила внеклассную жизнь школы, сделала ее разнообразней и приятней, – непривычно торжественно продолжала учительница. – На повестке дня: концерт ко Дню учителя, «голубой огонёк» к празднику Октябрьской революции и концерт к Новому году. На вас ложатся и сценарии, и организация всего этого.

А есть и кое-что новое, – улыбнулась она, – вам предстоит организовать команду КВН в школе. В феврале начинается первенство города. И мы должны, как всегда, быть первыми! Я в вас верю. Если будете не успевать с репетициями – отпрошу с уроков. Ничего. Догоните. Возражения есть?

Анну Михайловну любили все. Ни у кого не мелькнуло даже мысли отказаться. И несмотря на то, что все они были из разных классов, разных темпераментов и пристрастий, вскоре их сборища и репетиции в выходные, после уроков, а иногда и вместо них накрепко спаяли пятёрку парней в одну команду.

Они придумывали невероятные сценарии, а затем проводили школьные концерты и быстро ставшие популярными «голубые огоньки», не только привлекая талантливых ребят, но и сами участвуя в них.

Часто, не желая расставаться после школы, бежали делать уроки друг к другу. Вместе «отрывались», отдыхая в лесу и на реке.

Марк, воспитанный на книгах Джека Лондона, Фенимора Купера и Майн Рида, конечно же, идеализировал их дружбу, вкладывая в это понятие самый высокий смысл этого слова.

Дружба без преданности и самопожертвования была для него не дружбой. И конечно же, последствия идеализации не заставили себя долго ждать.

В десятом классе Коля Гарин оборудовал электронными машинками для тестов математический кабинет. Узнав об этом, учитель физики насел на него, пытаясь заставить сделать то же и в кабинете физики.

У Коли характер. «Меня заставлять – только время терять», – выпалил он физику прямо в лицо.

Выпускные экзамены. Физика. Марк отвечал как раз перед Колей и без труда получил свою пятёрку. Вернулся к парте и стал не спеша собирать вещи. Вдруг слышит:

– Ну что ж, Гарин… Больше четвёрки я тебе поставить не могу.

Несправедливость учителя швырнула Марка обратно к экзаменационному столу.

– Пётр Ефремович, вы ставите Гарину четыре? Да лучше его ни одна душа в школе физику не знает!

– Марк, ты свой экзамен сдал? Сдал. Ну и топай домой, – спокойно, но с угрозой в голосе ответил учитель.

– Если Гарину – четыре, то и я пятёрку не заслуживаю.

Учитель молча исправил его пятёрку на четвёрку.

«Тьфу ты! Золотая медаль накрылась. Хоть бы серебряную не упустить. И чего добился? И другу не помог, и себе навредил. Вот балда!» – расстроился Марк. Но ненадолго. На следующий день уже забыл об этом эпизоде.

Их команда сдружилась-склеилась настолько, что Марк не представлял себе, как после окончания школы они разбегутся по разным городам.

Однажды он собрал всех в математическом кабинете и с пафосом в голосе предложил:

– Ребята, поехали поступать в один город, создадим свой собственный «город Солнца». Ведь будет глупо, если мы разъедемся навсегда! Ну как? Идёт?

Не получилось. Не сложилось. И Марк тогда впервые понял, что романтика и практика – за добрую версту друг от друга.

Ещё в девятом классе Марк с ребятами «заболели», став сумасшедшими фанатами городских футбольных команд «Электрон» и «Звезда».

Как-то после одного из матчей Марк, придя домой, сел и одним духом написал эмоциональный репортаж об увиденном. Отнёс в районную газету.

И уже на следующий день читал его в свежем номере почти без сокращений. После этого он стал писать в газету регулярно и к окончанию школы сложил в зелёную картонную папку с белыми верёвочными завязками двадцать семь печатных работ. Приличный багаж для поступающего на журналистику, куда Марк и решил попробовать прорваться, будучи ещё в восьмом классе.

Улетел в прошлое выпускной вечер, и до приёмных экзаменов в университет оставался ровно месяц.

Марк с Витей Белым и ещё одним другом, Геной Маневичем, решили поступать вместе в Белорусский госуниверситет в Минске, чтобы жить в одном городе и продолжать свою давнюю дружбу.

Витя – на факультет физики (которой он никогда не увлекался), Гена – математики (которую он знал и любил), а Марк – журналистики.

Сдав на отлично русский и литературу: устно и сочинение, Марк автоматически становился студентом. Ребята – тоже, если получат пятёрки по математике и физике.

Первая же четвёрка отправила бы Марка сдавать ещё историю СССР и английский. Правда, он целых три года ходил в кружок русской литературы, а исторические книжки читал постоянно. Оставался один пробел – английский.

И тут позвонила Анна Михайловна.

– Завтра к девяти ноль-ноль у меня, с тетрадкой и ручкой.

Анна Михайловна Гордон. Чуть выше среднего роста, стройная, тонкие черты лица, высокий лоб. Умные светло-карие глаза. Благородный, чуть с горбинкой нос. Живая и в то же время сдержанная, с командным голосом повышенной громкости.

Анна Михайловна всю жизнь преподавала английский язык в их школе (жаль, что не в классе Марка), считалась одной из лучших на Украине. Но её главное достоинство – не в этом. Такого Человека Марк больше никогда в жизни не встречал.

Анна Михайловна была альтруисткой до мозга костей. Ученики всех классов, где она была классным руководителем, автоматически становились её детьми. Детьми без кавычек. Детьми, одинаково любимыми ею и одинаково любящими её.

Все знали историю одного из выпускных вечеров в их школе: уже стемнело, в разгар праздничного застолья двое пьяных идиотов пристали к парню, став избивать его на глазах у всех.

Выпускники – парни и девушки – испуганно молчали, не решаясь вступиться, – нападавшие были связаны с криминалом.

И вдруг откуда ни возьмись вихрем налетела Анна Михайловна.

С криком: «Вы что же делаете? Прекратить!» – она вклинилась между парнями, прервав избиение.

Энергия разъярённой тигрицы была столь страшной, а её авторитет столь непререкаемым, что хулиганы вмиг исчезли в темноте, будто их и не было.