Из лифта появился Вербицкий. Он шёл к себе в каюту, но неожиданно свернул и, подойдя, присел рядом на корточки. Почесав кота по макушке, он взглянул на Оршанина.

— Кофе хочешь?

— Да, — кивнул тот.

— Пошли ко мне в каюту. А Киса хочет кофе?

Киса фыркнул, спрыгнул на пол и с гордым видом пошёл прочь, презрительно дёрнув задней лапой.

— Баловень, — пробормотал Антон.

— Сын полка?

— Не совсем. Его усыновил старпом, а нянчимся все мы в меру сил. Впрочем, он честно выполняет свой долг судового кота.

— Ловит мышей?

— Создает уют и врачует души, — уточнил Вербицкий и поднялся.

Они прошли в каюту, и Кирилл, в который раз, поразился её величине и далеко не дежурному интерьеру. Стены здесь были светло-бежевого цвета, мебель из светлого дерева, обитая мягкой кожей цвета кофе с молоком, тиснёной золотым узором из виноградных листьев. Подойдя к небольшому камину из золотистого камня, он обернулся.

Вербицкий устало расстегнул форменную куртку и скомандовал: «Кофе». С небольшого столика раздался мелодичный звон, а затем — бульканье.

— Ты не боишься оставаться со мной наедине? — поинтересовался Оршанин.

— Я слишком мало тебя знаю, чтоб бояться, — пробормотал Антон.

— Так мог ответить только землянин.

— Я и есть землянин. Сахар?

— Да.

Антон подал ему чашку из кремового фарфора. Оршанин с наслаждением вдохнул аромат и только после этого заметил на чашке терракотовый узор, такой же, как на куртке радиста.

Вербицкий тем временем присел на низкий диван и откинул голову.

— Устал? — спросил Оршанин.

— Я не создан для такой работы. Никогда так не выматывался.

— Так возьми выходной, если тебе так тяжело.

— А кому легко? — мрачно усмехнулся Антон. — Нет, я должен привыкнуть, научиться выполнять эту работу. Иначе я не смогу остаться в экипаже. А уйти я отсюда не могу, да мне и некуда.

— Почему так печально?

— Потому что так оно и есть. Никто из нас по своей воле не уйдёт отсюда. Для многих «Пилигрим» — это последний шанс остаться в космофлоте Земли. Единственное место, где мы нужны. Ты думаешь, это обычный звездолёт?

— Я уже заметил, что это не так, — возразил тот.

— Это — осколок миража, зацепившийся за реальность. Остров, отколовшийся от Земли Обетованной. Ковчег изгоев.

— Ты о чём? — нахмурился Оршанин.

Вербицкий устало покачал головой.

— Это слова старпома. Но он прав. Мы все здесь изгои, скитальцы, монстры, уроды. Кто-то таким родился, кого-то изувечили люди, а кого-то изменил космос.

— Слушай, ты либо говори внятно, либо вообще молчи, — предложил Оршанин.

Вербицкий усмехнулся.

— Тут у всех свои секреты, Кирюша. Я профессиональный болтун, но чужие секреты стараюсь хранить. Тем более что ты у нас ненадолго, а выносить их за обшивку — лишнее. Впрочем, кое-что я тебе скажу. Ты спросил, не боюсь ли я оставаться с тобой наедине. Так вот, у нас есть пара ребят, с которыми наедине мне точно не по себе. В ресторане видел, за столом стрелков сидят высокий блондин с конским хвостом на затылке и миниатюрный китаец?

— Донцов и Хэйфэн, — кивнул Оршанин.

— Верно. Когда я в первый раз увидел Донцова, у меня душа в пятки ушла. При одном взгляде на него было ясно, что этот изверг порвёт на британский флаг и глазом не моргнёт. Он тогда был командиром личной гвардии некого тирана, создавшего колонию на планете Гимел. Впрочем, личная гвардия — это слишком возвышено для этой банды головорезов. Тогда его звали Светозар, а Хэйфэна — Чёрный ветер. Он ниндзя, в прошлом — наёмный убийца того самого тирана. Говорят, он с мечом проносился по залу, оставляя за собой только трупы. Вот его я боюсь, потому что хоть он и сменил чёрный костюм на форму баркентины, манеры его мало изменились.

— Ты шутишь? — недоверчиво спросил Кирилл.

— Нет, всё — правда. Они с самого начала были на нашей стороне. Участвовали в сопротивлении, к хозяину своему сунулись по заданию подпольщиков. Но ты же не думаешь, что он их за красивые глаза к себе приблизил. Там людей на кострах жгли, зверские эксперименты над ними ставили. Зачем я тебе всё это рассказываю?

— Ты им не веришь, — объяснил Оршанин. — И кто ж их с таким послужным списком в экипаж взял?

— Северова. Говорят, что командир подразделения был против, но она настояла. Под свою ответственность.

— Блажная она какая-то, — усмехнулся Оршанин. — Во всех пытается хорошее видеть.

— Да не скажи, — задумчиво покачал головой Вербицкий. — Это не блажь. Она всем здесь и каждому в отдельности поверила, и любой за неё в огонь и в воду пойдёт. Я думаю, что она знает, что космос с людьми делает, и чувствует, когда надо шанс дать, а когда уже поздно. Она сама где-то там четырнадцать лет пропадала. И вернулась совсем другой. Я сам видел. Хок тоже семь лет неизвестно где скитался. Тоже вернулся не таким, каким был. Все говорят. Даже имя сменил. Стэна Стаховски, Тилли Бома космос на изнанку вывернул. Да и тебя вон тоже.

— А врач? — спросил Оршанин, вспомнив отблески пламени в глазах МакЛарена.

Вербицкий вздрогнул, словно очнувшись, и, серьёзно взглянув на него, покачал головой.

— Ты меня о нём не спрашивай. Я не знаю, что с ним произошло, и знать не хочу. Меня это не касается.

— Тебе отдохнуть надо, Антон, — проговорил Кирилл, почувствовав, что Вербицкому стало не по себе. — Ложись спать.

Поставив пустую чашку на каминную полку, он направился к двери, но, уже взявшись за ручку, остановился.

— Ты не подскажешь, где сейчас Хэйфэн и Донцов?

Вербицкий что-то нажал на своем браслете и посмотрел на экран.

— Донцов в ангаре наверху. Тебе туда нельзя. А Хэйфэн в спортзале.

— Спасибо за кофе, — кивнул Оршанин и вышел.

Рассказ Вербицкого его заинтриговал. Он уже слышал об Антоне, что тот иногда болтает лишнее, и не очень поверил в эту историю про службу двух стрелков у какого-то тирана, но всё же решил проверить. Входя в спортзал, он сразу услышал знакомый характерный звук, с которым вонзались в покрытую циновкой доску хира-сюрикены — тонкие металлические пластины, похожие на звёзды с заточенными лучами.

На звук его шагов невысокий китаец обернулся, взглянув холодными, как лёд, чёрными глазами. Правильные черты и высокие скулы придавали его лицу благородный вид, но от этого внимательного и бесстрастного взгляда становилось как-то не уютно. Почти не взглянув на мишень, он кистевым броском метнул очередной сюрикен. А потом, молниеносно переправив в руку ещё один, запустил третий.

Оршанин подошёл к нему и взглянул на мишень. Четыре сюрикена вонзились рядом так, что краями сомкнулись в центре мишени, образовав правильный крест. Хэйфэн протянул ему четыре сюрикена, которые держал в левой руке. Кирилл взял их так же левой рукой и быстро, один за другим, почти не целясь, бросил три пластинки. Все три заняли свои места точно по диагонали между вертикальными и горизонтальными лучами. Последний он метнул левой рукой, завершив восьмилучевую звезду.

— Чёрный Ветер, — протянул ему руку Хэйфэн.

— Кирилл, — ответил он, пожимая её.

Чёрные глаза внимательно взглянули на него, и на губах ниндзя промелькнула тень улыбки.

— Тонни. А это Саша.

Оршанин повернулся и увидел Донцова, который вошёл в спортзал, настороженно глядя на него.

— Я пришёл с миром, — заверил его Кирилл. — Просто хотел поговорить.

— О чём? — поинтересовался тот.

— Я слышал, что у вас не менее бурное прошлое, чем у меня.

— Мы о твоем прошлом ничего не знаем.

— Погоди, — остановил Хэйфэн своего друга. — Я, кажется, знаю, кто ему об этом сказал.

— Я уже в курсе, кто у нас тут рупор эпохи, — усмехнулся Донцов.

— Между прочим, подробности поединка, которым всё закончилось, и свидетелем которого он был, он так и не рассказал, — Хэйфэн взглянул на Оршанина. — Я полагаю, что он не зря рассказал ему о нас. На сей раз, это был продуманный и правильный поступок.