Пока мы приближались к двери кабинета Эдварда, я погрузилась в себя, слушая обрывистое биение сердца, отчего оступилась, чуть было не упав и не сломав каблук. Эльвира резко обернулась и рассмотрела меня с обеспокоенным выражением лица. Я жестом рук показала ей, что все нормально и поправила волосы, проводя между прядями пальцами. Главное, уверенно пройти в кабинете Эдварда на этих каблуках и не опозориться.

Эльвира открыла дверь и весело поздоровалась. С Эдвардом в кабинете был еще и Джон Смит. Я закрыла за собой дверь и медленно направилась к столику, стоящему напротив дивана, чтобы налить себе из кувшина воды. В горле внезапно пересохло, что было невыносимо.

— Малютка, ты ли это? — с удивлением спросил Джон, но я ничего не ответила, пока не опустошила полный стакан с водой.

— Кажется, вы этого хотели, — сдавленно ответила я после принятой прохладной жидкости, оборачиваясь. — Так чему удивляться?

— Я представлял это чуть иначе. Но это просто глобальные изменения, — восторженно объявил Джон, сидя на своем кресле за столом Эдварда.

— Достаточно смыть макияж, собрать волосы в хвост, одеться в мою привычную одежду, и все вернется на места.

— Да ты по щелчку пальца меняешь личность.

Эльвира цокнула языком, закатив глаза, и дала Джону легкий подзатыльник. Тот сдержал свой смешок.

Я посмотрела на Эдварда. Впервые, хотя зашла сюда три минуты назад. Он не повернул ко мне голову, а лишь устремил на меня свои янтарные глаза, разглядывая каждую деталь на моем теле. Между двумя его пальцами была элитная сигарета, дым которой медленно поднимался вверх. Еле уловимый запах наполнял комнату специфическим ароматом. Огонек будто вот-вот потухнет, но все же продолжал упрямо сжигать сигарету, пока та находилась меж пальцев без использования. По всей видимости Эдвард редко курит, поскольку раньше я не видела его за таким занятием и не ощущала едкого запаха табака, что бывает у курильщиков. Он будто забыл о существовании сигареты и неотрывно смотрел на меня, оценивая и изучая. Будто анализировал, подойдет ли такая внешность для моей непростой миссии. На мне были черные обтягивающие брюки, кружевной топ на бретелях и черный кожаный пиджак, прикрывающий ягодицы. Черные каблуки визуально подчеркивали мою фигуру и давали баллы к зрелости.

Когда я поймала его взгляд, в янтарных омутах не обнаружила никакой эмоции. Он вышел из транса и снова отобрал от меня свое внимание, переключив его на бумаги и сигарету. Как бы я не оделась, как бы я не выглядела — такой зрелый Эдвард Дэвис никогда не посмотрит на меня, как на женщину. Он всегда будет смотреть на меня, как на отчаявшуюся девушку, которую он не хочет загубить своей работой, и всячески будет противостоять тому, чтобы я не втянулась в его мир. Поэтому он скрывает от меня большую часть информации, дает лишь необходимую, которая пригодится мне. Вот почему он сказал мне те слова в номере отеля Пейджа. Просто он увидел во мне хорошую девушку, а хорошего в мире уже мало. По словам Эльвиры — их отец был ужасным и в Эдварде тоже есть не самые лучшие качества, а их мама была светлым человеком, которую Эдвард боготворил и видел, как становится мир вокруг нее и в целом лучше. Поэтому он хочет сохранить хотя бы что-то из этого светлого и борется с тьмой, хоть она живет и в нем самом.

Может все это и к лучшему. Без его внимания, которым он одаривает девушек, с которыми спит, я смогу не кормить себя лживыми иллюзиями. Я так яро подавляю в себе привязанность к Эдварду, что даже нет тех иллюзий, которых многие девушки строят, когда привязываются к мужчине и считают, что так и случится в ближайшем будущем. Я лучше выберу быть психически здоровой, различая реальность и вымысел.

— Ладно, я поеду за Мартой, — издала свой голос Эльвира. — Обещала отвезти ее в супермаркет. Элла, ты остаешься?

Я села на диван, чувствуя усталость в ногах, и только открыла рот, как Эдвард меня опередил:

— Она остается. Нужно обговорить дела.

Эльвира посмотрела на меня с сожалением и, попрощавшись со всеми нами, покинула кабинет своего брата.

— Завтра похороны Дженовезе, — с твердостью в голосе сказал Эдвард, откидываясь на спинку кресла.

— Он умер? — ужаснулась я.

— Ну не будут же закапывать живьем, — усмехнулся Джон.

Я нахмурилась и уставилась на него с осуждением. Конечно, неплохо быть позитивным, но не везде же впихивать этот неистощимый оптимизм.

— А что с ним случилось?

Мужчины переглянулись.

— Для тебя, малютка, он умер от остановки сердца. Ну, формально, так и есть, — проговорил Джон с иронией в голосе и отпил воды из стакана, который стоял на столе рядом с ним.

— Понятно. Вы его убили, — догадалась я.

— Держи рот на замке, — твердо приказал Эдвард.

Я закатила глаза.

— Не надо считать меня глупой. Я сама все понимаю.

— Вот и славно. — Джон потянулся на своем кресле, зевая. — Завтра приедешь на похороны и покажешь сдержанную леди, которая потеряла своего отца, но при этом не показала своих эмоций. Наш мир этого не любит.

— Мне и стараться не придется, — холодно ответила я, ведь к этому человеку, место которого займу, я не испытываю никаких страдальческих чувств, теплоты и тоски.

— Похороны назначены на десять утра. За тобой приедет водитель, он станет твоим постоянным. Наш человек, — дал инструкции Эдвард ровным тоном. Но я улавливала — он испытывал легкое волнение.

— Хорошо. Я поняла. Дресс-код: черный плащ, юбка, черный платок, закрывающий шею, солнцезащитные очки и красные губы, — подытожила я.

Смит одарил меня изумленным взглядом.

— Ты начала читать журналы о моде? — снова вставил свой юмор Джон. — Похвально то, как ты серьезно отнеслась к своей работе.

— А ты сомневался? — натянуто улыбнулась я, поддерживая его мрачный юмор.

— Шестьдесят на сорок. В шестидесяти процентах, что ты не выдержишь и убежишь.

— Твои ожидания не оправдались. Я разбила их своей новой обувью. — Я подняла ногу, показывая ему острый каблук.

— Теряешь хватку, Смит, — подключился Эдвард, рассматривая что-то в своем ноутбуке.

— Да вы сговорились, смотрю, — фыркнул Джон.

— Если это все, то я могу поехать домой? — спросила я у Эдварда.

— Можешь. Джек отвезет тебя, — ответил Эдвард, не смотря на меня.

Я встала с дивана, поглаживая бедра, чтобы убрать складки на брюках.

— Мистер Дэвис, — послышался голос Эмили в селекторе и я тоже невольно обратила на это внимание, задерживаясь, — к Вам миссис Патерсен.

— Этого еще не хватало, — прорычал Эдвард, поднимаясь со своего кресла. — Спрячь ее.

Джон вскочил со своего места и быстро оказался рядом со мной. Я оцепенела на месте и выпучила глаза в ужасе. Патерсен — фамилия довольно знакомая. Но кто эта женщина в этой семейке. Смит обвил мою талию и дернул в сторону, ведя к книжному шкафу. Ну конечно же, тут есть тайная комната, которая скрыта от лишних глаз. Джон отодвинул шкаф и тот скользнул по полу, словно на встроенных колесиках, а я увидела темное помещение, где были встроены полки, а на них различные папки. Джон затолкал меня в непроглядную комнату, возвращая на место книжный шкаф.

— Впусти, — приказал Эдвард, как только мы с Джоном скрылись.

— Тише воды, ниже травы, — прошептал Джон. — Как ты поняла, все слышно.

Да даже видно. Через заднюю стенку книжного шкафа. На одной из полок она была сооружена мелкой сеткой. На каблуках я могла достать до этого уровня и видеть через эту сетку все, что происходит в кабинете.

Дверь распахнулась и вошла симпатичная девушка. На голове у нее был золотистый блонд. Длинные волосы сооружены в пышную прическу из мелких кудрей. Девушка очень высокая, а на каблуках еще выше. Рядом с Эдвардом ее макушка была наравне с его носом. У нее было худощавое телосложение и, что самое главное, она знала, какой оберткой украсить свое стройное тело. На ней было обтягивающее красное платье чуть выше колен с вырезом на бедре и глубоким декольте, что подчеркивало пышную грудь. Еще одна очередная девица по вкусу Эдварда Дэвиса. Кукла.