Я не живу в сказке. Отныне нет, потому что я познала жестокую реальность. И понимаю, что многим не везет, и их безжалостно срывают. Но вы же оставили свое семечко. Позвольте себе прорасти заново. Позвольте помочь тому, кто хочет вам помочь. Мы часто оступаемся, и в порыве отчаяния мы просто забываем, что это урок жизни.

Мне жаль бабушку, которая не позволила помочь себе тому самому и теперь у нее иное мировоззрение, которым она пытается наделить всех ее окружающих людей. Это не верная позиция, но я не осуждаю ее. Мне просто ее жаль.

После смерти мамы, отец с каждым днем все чаще видел во мне ее. Но я правда похожа на нее. С возрастом становлюсь похожей все сильнее. Такие же большие синие глаза, острые скулы, пухлые губы, маленький вздернутый нос, длинная шея, бледная кожа, карамельные длинные волосы. Одним словом, Лили Мора, рожденная дважды. Даже бабушка невзначай после ее смерти называла меня Лили и даже не замечала этого. Я лишь улыбалась и не смела исправлять или возразить. Я всегда трепетно относилась к своим близким людям и делала все, лишь бы они были счастливы. Их благополучие всегда выше всего.

Почему же после мамы бабушка невзлюбила отца еще больше? Как и отец сам, она винила его в ее смерти. Мне было невыносимо любопытно, почему во всем виноват отец? Я не могла терпеть то, что находилась в стороне и меня не хотели посвящать в темные тайны семьи. Будучи любопытной, я могла сделать все, чтобы узнать правду и при этом быть незамеченной. Не знаю, с чем это связано. Может, страсть к опасной работе мужчин моей семьи передалась и мне. Мне не хотелось об этом думать и углубляться в эту мистическую ауру, которая окружает меня. Я просто пользовалась этим.

Чтобы убедиться в этих неоспоримых фактах, мне пришлось подслушать запретный для меня разговор. Незадолго после похорон мамы, пришла гневная бабушка и ворвалась в кабинет отца. В этот момент я была на кухне. Ночные прогулки полезно сказались на моем везении. Я возвращалась в свою комнату через гостиную со стаканом воды и услышала приглушенные голоса из кабинета папы. Прислушавшись, я поставила полный стакан воды на тумбочку рядом с вазой со свежими пионами в ней и приблизилась к приоткрытой двери. Разговор был на повышенных тонах, жутко эмоциональный, с грубыми словами, которые бабушка бросала отцу, но и тот не уступал ей в этом. Первое, что я почувствовала — горечь. Моя семья разваливается, а я даже сделать ничего не могу. Медленно подкрадывается ненависть через незаделанные щели после потрясения и окутывает сердца моих родных. В носу в тот момент неприятно закололо. Приближались соленные слезы.

Из грубого и эмоционального разговора, который был не для детских ушей, я поняла следующее. Отец перешел путь криминальным и авторитетным людям, набрав на них огромную папку компромата. Группировка бандитов. Опасная банда гангстеров, или как их все привыкли называть — мафия. Те страшные люди, видимо, быстро узнали о папе, который преследует их и решили заткнуть ему рот. Сначала они подошли по мирному к этой проблеме — выкинуть эту папку в мусорный бак, сжечь и разойтись, будто ничего не было. Папа стоял на своем. Его сильный дух. Его дух добросовестного полицейского не дали ему права позволить разгуливать тем, кто занимается ужасными вещами. Тогда они решили ему отомстить. И дорога к мести выложилась через маму. А точнее, через ее жизнь. Ослепленный желание отчистить город от так называемой нечисти, отец не предвидел такого ужасного исхода.

Папа сдался. Это я поняла, когда видела через окно, как он на улице, в ночное время, в баке, что-то жжет. Листы одиноко следовали друг за другом и исчезали в безжалостном огне, который превращал их в черный пепел без шанса на восстановление. Почему он сдался, я сначала не поняла, но когда подросла, до меня дошло осознание, что это клеймо. Если бы папа не остановился, дорога бы продолжилась и под прицел попали мы с Деймоном.

Если папа остановился, это не значит, что клеймо с нашей семьи снято. Это на всю жизнь. Мы под прицелом криминальных людей. Шаг в сторону или против них — расстрел.

Страшно? Ужасно. Но я молчала и продолжаю молчать. Папа, видимо, хочет отгородить нас от этого мира, но даже не подозревает, что вся наша семья уже давно погрязла в этой грязи. Что бы не сделал папа его винить — это не справедливо. Бабушка перегибает палку. Я никогда не позволяла себе подумать плохо о папе. Каждый совершает ошибки. Никто от этого не застрахован. Бабушка бы ничего не изменила. Ей пора перестать думать о том, что она способна на это своими убеждениями и советами. Но, потеряв единственную дочь, она не может иначе. Сердце, ноющее в боли от невосполнимой утраты, ожесточено. В моей истории жизни каждого участвующего в ней близкого можно оправдать.

— Приехали.

Я открыла глаза, когда услышала голос брата и хлопок дверью машины.

— Ай! — выкрикнула я, когда Деймон открыл заднюю дверь, и моя голова просто выпала вниз.

— Вылезай давай, — выплюнул он и открыл багажник.

— Боже, ты невыносим. Тиран, — недовольно пробурчала я, пока пыталась подняться.

— Как же тебе не стыдно так обращаться с младшей сестрой?

— Знала бы ты, моя Сеньора, на что эта девчонка способна.

— Поэтому ее статус быть младшей. Они, как правило, прозорливее.

— Вы объединились против меня? — с наигранной грустью спросила я, когда вылезла из машины, наступая босыми ногами на зеленую лужайку на нашем дворе.

— Даже если против тебя объединятся тысячи людей, ты устоишь, — передразнил меня Деймон.

— Хм, — я вскинула волосы в воздух, которые тут же подхватил теплый летний ветер, — и горжусь этим.

Деймон закатил глаза и снова спрятался за машиной. Колкость не увенчалась успехом.

— Ну, обними свою бабушку, которая жутко соскучилась по своей внучке.

Бабушка раскрыла свои объятия и я, улыбаясь, пошла к ней навстречу с такими же раскрытыми руками. Через секунду я уже утонула в ее объятиях и почувствовала родной запах. Бабушка всегда пахла различными маслами, вперемешку с пряными травами. Я вдыхала ее аромат и не могла насытится, будто это в последний раз.

— Я очень соскучилась.

— И я, милая. — Бабушка взяла мое лицо в свои руки и посмотрела на меня своими выразительными голубыми глазами со смесью зеленого.

В глубоких глазах, пронизанные вечной болью потери, я увидела маленький блеск счастья, который прятался за массой тяжелых воспоминаний.

За год вокруг ее глаз образовалось больше морщин. В ее волосах уже больше посидевших прядей, с которыми она, видимо, устала бороться и оставила все как есть. Старость не остановить, и она это поняла. Но мне все же грустно от этих мыслей. Кому не будет грустно смотреть на свою бабушку и осознавать, что рядом она не вечно?

Я скорее отбросила эти мысли. Увидев смерть близкого и родного человека, я стала чаще заглядывать в будущее. И в основном, я видела лишь горе и потери. Вместо того, чтобы показать навязчивую грусть, я улыбнулась, чем развеселила бабушку.

— Моя принцесса, как ты?

— Все хорошо. Я в чудесном состоянии. В легком. Готова открывать свои перспективы и встречать жизнь с широкой улыбкой. Жду лишь положительных результатов.

— Как тебе мозги там промыли. Но, видимо, совсем не кормили. Исхудала. Я как раз к твоему приезду успела напечь пироги.

— Стоп. Ты? Пироги?

Она рассмеялась, показывая маленькую щель между передними зубами и кивнула.

— Все-таки много что изменилось за год, но я не думала, что в таких масштабах.

— Шутница.

Я рассмеялась и еще раз крепко обняла бабушку. Как хорошо оказаться дома.

Элла

Деймон занес мои вещи в дом, а затем сразу в мою комнату. Здесь ничего не изменилось. Те же стены, те же картины пейзажей с позолоченной рамой, которые коллекционировала мама и развесила их в гостиной. Те же цветы, за которыми вместо меня и мамы отныне ухаживает домработница. Тот же домашний запах различных сладостей, который пропитался легкой тоской по хозяйке этого дома. Но мы настолько уже привыкли, что не замечаем этого.