Как ни выворачивайся в современном мире в условиях нынешних реалий, но лимит «на юбки» среди управленцев никто не отменял, что было весьма выгодно для Вальц, у которой и так опыта работы было побольше многих.

– Прошу вас заверить, что мой пол за время службы ничем не помешал мне выполнять должностные обязанности, в ином случае я не стояла бы здесь перед вами, – усмирила она всех зароптавших шовинистких свиней, которые в виду квалификации Вальц и пикнуть не посмеют в таком-то контексте.

Женщина обвела предупреждающим и строгим взглядом первые ряды, и некоторые из репортеров потупили глаза. Без сомнения, честь Вальц делало ее спокойствие, с которым было высказано заявление. «Браво, доктор, заходите с козырей!» – подумал мужчина, не сдержав ехидной усмешки.

Вальц же перешла от собственного резюме к делам насущным настолько же плавно, как и говорила, а именно: рванула в пропасть, не глядя.

– Обстановка в городе во все времена была тяжелой и криминогенной, а в виду досрочных выборов в конгресс накалилась до предела, – не осторожничала она. – Могу вас заверить, что криминалистическая лаборатория Нордэм-сити приложит все усилия для помощи поддержания правопорядка полицией города, – будто бы когда-либо было иначе, и обстановка никогда не являлась следствием халатности их службы, но Вальц все же это отметила.

– Пожалуйста, вопросы, – Мардж, как Пирс, оказалась не любительницей долгих разговоров и быстро завершила речь, из-за которой все репортеры уже чесались от нетерпения при виде свеженького белого мясца с немецкой фамилией, женского пола и амбициями. Просто пир для стервятников из писак для желтой прессы, и задачка со звездочкой для представителей серьезных изданий.

Публика не стала ждать особого приглашения и вцепилась Вальц сразу и в горло, пробуя новую жертву для истязаний на вкус:

– Какие кадровые перестановки вы планируете провести? – тут же выпалил один из репортеров.

– Никакие и спасибо за вопрос, – легко парировала Вальц, убедив всех, что пир на костях устраивать она не собирается. – Моя цель – обеспечение качественного выполнения работы сотрудниками, сохранность улик и своевременное выполнение лабораторных исследований, – четко рапортовала Вальц с трибуны.

«А так же планирование бюджета, проведение пресс-конференций, назначение на должности и выставление приоритетов в расследованиях», – мысленно продолжил слушатель в укромном уголке, но не осудил доктора Вальц ни на один окислившийся от времени пенни. Не договорила – не значит, что соврала. Отличный ход, и перед ними сейчас блестящий оратор, тонко чувствующий невидимые грани. Опять же, браво, Мардж. Пирс вами бы гордился. Молча. Так он обычно и делал. Молчал до последнего, и последнее его и сгубило.

– Вы собираетесь претендовать на должность на постоянной основе? – с некой гордостью спросила девушка-репортер из первых рядов перед трибуной, и Мардж не сдержала для нее теплой, почти материнской улыбки, обласкав ту приветливым взглядом зеленых глаз.

– Если администрация города сочтет это конструктивным решением, я не стану отказываться, – честно и гласно признала Вальц. – Но данное решение остается за руководителями, и я полностью полагаюсь на их объективность, мисс Пайк, – от того, насколько мягко она вкладывала в уста репортеров ее приоритеты, слушавший ее мужчина не смог не проникнуться к Мардж уважением.

Умение лить в уши дорогого стоит, а грамотное умение – и того больше. Новый «ИО» кримлаба же обладал этим умением в совершенстве, если судить по пресс-конференции, от которой не минуло и четверти часа.

– Объективность в нашей работе – главное, – Мардж не удержалась от выпада в сторону представителей СМИ, а непричастные к их области тихонько захихикали и зашептались между собой.

– На какие дела вы планируете сделать основной акцент? Что для криминалистической лаборатории сейчас в приоритете? Дело Ван Смут или покушение на Адама Ларссона? – наперебой выкрикивали вопросы журналисты, но Вальц игнорировала их и ответила на все разом, после озвучивания волновавших общественность сведений.

– Приоритеты расставляют найденные улики на местах преступления. Ни одно из текущих дел не будет приостановлено в угоду политическим, – она обвела репортеров пристальным взглядом из-под нахмуренных аккуратных бровей, – или каким-либо иным мотивам, – уточнила она. – Все вопросы будут решаться исключительно в рабочем порядке в рамках установленных сроков, – помрачнев, ответила женщина.

– А как же покушение на Адама Ларссона? Он собирается выставить свою кандидатуру на выборах? – вопрос оказался совершенно не к месту, но сорвал плотину, из-за которой грянул шквал голосов, и Вальц только покачала головой, обводя всех пристальным почти учительским взглядом.

– Дело о покушении находится в ведении департамента полиции, – прервала она репортеров, не в то время и не в том месте без малейшего повода приплетавших к ней посторонних личностей. – О планах же мистера Ларссона баллотироваться на пост конгрессмена, – доктор Вальц развела руками и пожала плечами, – вам лучше спросить у него лично, верно, мистер Ларссон? – заискивающе спросила Вальц и посмотрела поверх голов в самый конец зала.

Жужжащий улей перед трибуной вмиг затих. Репортеры разворачивались, прослеживая за взглядами за взглядом доктора Вальц. Развернувшись к самому выходу, люди из первых рядов выискивали глазами, куда же она так пристально и выжидающе смотрела. Выглядывая из-за плеч коллег, репортеры толкались и подпрыгивали, некоторые встали на стулья, что рассмотреть кого-то, стоявшего недалеко от самой дальней стены.

Он знал, кого они ищут. Его. Укромная ниша больше не служила ему укрытием, а минута чужой славы оказалась бесславной для него самого. Час бури настал. Адам вышел из толпы, приветственно улыбнувшись публике, рванувшей к нему с насиженных мест да так, что роняла на ходу стулья и коллег по цеху.

– Еще вопросы? – как ни в чем не бывало, спросила доктор Вальц и не услышала вопросов, обращенных к ней, что и понятно. – Благодарю вас за пресс-конференцию, господа, нам предстоит много работы, – быстро попрощавшись, женщина воспользовалась заминкой, покинула трибуну и подошла к комиссару, довольно качавшему головой на уловку с переключением внимания от еще не вступившей в должность коллеги.

– Мардж, ты как всегда великолепна, сцена – это твое! – расплылся в пошлой улыбке Фрэнк, когда Вальц поравнялась с Морганом.

– У меня годы тренировок в варьете, Фрэнк, – она ответила ему обольстительной улыбкой, на первый взгляд напоминавшей легкое женское кокетство, но только кокетством здесь и не пахло, как и пошлые фразочки сержанта Закари не слышались пошлостями. Это были их версиями масок копов, которые они надевали на службу вместе со значками и удостоверениями экспертов. Ширма, за которой прятались их настоящие личности. Без нее на работе многого не вынести. Увы, у Пирса Салли такой ширмы не было, и результат этого печален.

– В не самом дешевом прошу заметить, – похвасталась Вальц, подняв пальчик вверх, и лицо Фрэнка вытянулось буквой «О».

Напряженный до этой минуты комиссар Морган лишь уныло хмыкнул, прекрасно видя, что коллеги ведут беседы с натяжкой, обходя насущные темы и намеренно не затрагивая их. Будто специально не замечают личность в конце зала и совершенно случайно не говорят о том, кто их так внезапно покинул.

– Я видел их все! – гордо заявил Фрэнк, в чем гордиться-то было и нечем. – Значит и тебя видел, – мужчина поиграл густыми бровями, опять нападая на Вальц, но та даже не повернулась к нему, поправляя жакет и складывая текст с речью в портфель.

– Вряд ли, Фрэнк, – отрицательно покачала она головой в обрамлении копны огненно-рыжих волос и отмела его притязания на просмотр ее оголенных бедер в минуты былой молодости.

– Это еще почему? – возмутился сержант, протискиваясь за Вальц и Морганом сквозь толпу репортеров к служебному выходу.

– Ты бы на всю жизнь запомнил, – повернувшись и посмотрев точно в глаза сержанту, Вальц буквально пригвоздила его к месту этими словами, и вот теперь Морган искренне и радостно улыбался впервые за последние несколько дней всего лишь от выражения лица опешившего Фрэнка.