После смерти Пирса Салли набраться до потери сознания казалось единственным вариантом, чтобы не повторить его участи и не шагнуть прямиком с края крыши. Среди коллег его мало, кто его осуждал, многие были с ним солидарны. Комиссар Морган решил прогнать сотрудников через штатного психолога, но большинство заключили, что с рюмкой в руках они сами себе и психологи, и философы, и знатоки чужих душ и сердец получше прочих. На это Морган не нашел, что ответить, да и сам был не против такого способа снятия стресса, лишь бы обошлось без отягощающих последствий. После так и несостоявшегося тренинга, где всем следовало встать в круг и обняться, копы дружной и шумной компанией из употребляющих, читай почти всех, за исключением беременных и зашитых, в конце рабочего дня отправились в бар на Шестнадцатой Авеню.

Подтягиваться начали еще засветло. Начали с тех, кто в отпусках и на выходных. Позже подошли и оттарабанившие целый день в патруле, к позднему вечеру явились и следаки, быстро сравнявшиеся по кондиции с остальными из-за принятия доз алкоголя на голодный желудок. О последствиях те, конечно, знали, но как полагается, благополучно забили, решив дружно посожалеть о них завтра.

Детектив Маркес набралась уже довольно прилично, обмывая новый пост Вальц и поминая ее предшественника, что, увы, не с ними. Коповский бар возле моста Первопоселенцев чужаки обходили стороной, но атмосфера в нем была развязная, шальная, со смесью скорби и радости, пороха и сигарет, детского питания от новобранцев и бабушкиного шкафа от старожил. Здесь помнили, что перед смертью все равны, как и перед законом, который здесь все и каждый поклялись чтить и защищать, принося присягу. Нелегкое бремя. Многих оно ломало. И не чокаясь, поминая Салли и прочих, пир чудился всем будто бы на костях и никак иначе.

Но жизнь продолжается, и следовало об этом помнить. Иначе пройдет стороной, и даже не заметишь. Годы убегут по крупинкам, отмеряющих время в песочных часах, и оглянувшись назад, ты понимаешь, что не оставил после себя ничего. Что провел всю жизнь в ожидании, пока твое будущее не стало твоим настоящим. Жизнь, не сбавляя хода, течёт себе дальше, как алкоголь из бутылки в рюмку, из рюмки в горло, попадает в кровоток, промыв кишки, и начинает турне по организму, постепенно отключая тормоза. Разговоры становятся громче, речь медленнее, а перспектива неминуемой гибели чудится далекой и туманной.

Среди посетителей бара отдел Моргана опять сидел особняком. Ненамеренно, а скорее по привычке. Закари что-то рассказывал кому-то о дочерях, Уэст сальным взглядом провожал проходивших мимо девчонок из архива, а Маркес опрокидывала очередной стакан с четким желанием напиться и аккумулировала алкоголь, будто не в себя, стакан за стаканом. К сожалению, стаж работы в полиции у нее был большой и примерно равен ее стажу пьющего в больших дозах человека. Что не говори, метод снятия стресса все же был безотказный и действенный. Был, конечно, еще один, но Маркес среди служивых коллег точно ничего не светит. И тут, словно гром среди ясного неба, шелест унесенной ветром листвы, едва касаясь уха и сразу же ударяя в голову сильнее текилы:

– Привет, красавица, – кто-то неожиданно подсел к ней и придвинул соседний стул, прочертив им по полу и прижимаясь плечом со спины.

Неожиданность и правда была приятной. Маркес в кругу знакомых и коллег и, уж если захочется, вряд ли она сможет кого-то склеить, а здесь зверь прибежал на ловца. Отличная возможность напомнить себе, что жизнь продолжается, и грех эту возможность не использовать.

– Ну, при… – повернулась она к зазывавшему мужчине, и слова застыли в горле, стоило взглянуть в лицо человека, шепнувшего приветствие ей на ухо.

Теперь ей захотелось закричать во все горло, но вряд ли она успеет это сделать. Остается только бежать в ужасе, но тело словно оцепенело. Анна не может издать ни звука, без тени сомнения определив, кто рядом с ней. Он здесь. Полуволк в овечьей шкуре, обнаглевший настолько, что явился на псарню вместо овчарни, при этом и глазом не повел.

– Шшш, Анна, мы же не будем раскрывать мое инкогнито? – обратился к ней на ухо молодой мужчина и ласково улыбнулся, погладив Маркес длинными изящными пальцами по щеке, а затем нежно коснувшись ее подбородка.

Если вначале казалось, что кожа от его прикосновений горела, то теперь Анна чувствовала, как та отхлынула от лица, что сделало девушку неестественно бледной. Это не укрылось и от него, и, опасаясь больше за свое инкогнито, чем о самочувствии Анны, молодой человек все с той же с милой улыбкой и теплым взглядом вкладывает ее руку в свою и поднимает Маркес за собой со стула.

– Детектив Маркес, выйдем на свежий воздух, поболтаем, – и мужчина шептал ей на ухо, аккуратно обнимая ее за плечо. – Анна, я не кусаюсь, если ты не попросишь, – вежливо потянул ее за руку, все еще приветливо улыбаясь, но теперь уже со странным предостерегающим блеском в глазах. – Анна, идем, – шелестело где-то на краю сознания, и она готова была бежать. – Анна, – вроде бы и вежливо звал он ее, но в голосе чувствовался нажим. Ее ноги теперь подчинялись только его воле, ее разум внимал только его словам: – Идем.

Маркес покорно плелась за ним. Они вышли через заднюю дверь бара в пустой переулок, в который Анна ступила, попрощавшись с жизнью и на трясущихся ногах, не смея ослушаться. Оставшись наедине, похититель быстро отпустил жертву, убрав руки от ее тела, и встал в приемлемой близости, не нарушая ничьей зоны комфорта.

– Кто из твоих коллег адекватно взаимодействует с Лиамелем? – оставшись без свидетелей, говорил он холодно и отчужденно. Больше не было слышно шелестевших листьев по промерзшей земле. Никакого чарующего голоса и затуманенного сознания. Сейчас киллер говорил, слово орудовал заточенным лезвием: быстро, остро, взмах и слова уже не вернуть.

– Уэст, – коротко и без промедления отвечала Маркес, но он усомнился в ее словах и скептически хмыкнул, искоса бросив недоверчивый взгляд.

– Я думал, это будет Фрэнк, но вам виднее, – покачал он головой, но спорить не стал. – Звони ему и вымани сюда под предлогом, – в приказном тоне не было какого-либо намека на отказ со стороны Маркес.

– Фрэнк хороший коп, но порой не улавливает… многого, – словно отчитывалась детектив Маркес, оправдывая сержанта Закари, и, конечно же, умолчала о дочерях Фрэнка и отсутствии семьи у Коннора.

– Вам виднее, детектив, – отмахнулся ее похититель, в гнетущем нетерпении расхаживающий по переулку. – Звоните Уэсту, нам есть что обсудить, – скомандовал он, и Анна взяла в руки телефон, набрав номер Уэста, но на другом конце ей были не рады.

– Чего тебе? – рыкнул Уэст в трубку, разрывая динамик недовольным голосом, и на фоне послышался девичий смех и какое-то невнятное мурлыканье.

– Слушай, тут такое дело, – мялась Анна под пристальным взглядом арсенопиритовых глаз, пристально следивших за ней. – Я тут склеила кое-кого, – залепетала она, и брови мужчины поползли вверх, а взгляд превратился в заинтересованный. – У тебя есть резинка? – после этих слов Маркес мужчина остановился так резко, что его немного повело, но на ногах он устоял.

– Пять сек, бегу, – отрапортовал Лис, для которого помочь коллеге – честь для копа, а помочь другу в таком деле – первостепенное дело чести для Коннора Уэста.

– Анна? – негодующе спросил стоявший рядом мужчина, но та лишь пожала плечами и отвернулась в сторону двери.

И не успели все смятения между Маркес и ее похитителем улечься, как Уэст выскочил в переулок с заготовленным презервативом в вытянутой руке.

– Вот держи, надеюсь, не помешал, – запыхался Уэст, а Маркес застыла перед ним и не брала из рук конверт с фольгой.

– Ты чего? – уставился на нее Коннор, но Анна не сдвинулась с места.

– На, говорю, – Уэст взял ее руку и вложил в нее упакованный презерватив.

Анна лишь смиренно опустила глаза, а за спиной Уэста раздалось:

– Здравствуйте, детектив Уэст, – тихим шелестом осенних листьев прошуршало за спиной Коннора, и он оторопел.