– Вы это серьезно? ― эльфийка еле сдержала смешок.
– Серьезно, ― кивнула Иадэль, ― тебе доверили его жизнь. А сила проявляется по-разному, позже ты в этом убедишься. Элландрия, я знаю, как сильно ты любишь преодолевать все трудности и испытания. Считай, что это они. Я не сомневаюсь, ты, как всегда, пройдешь их достойно! А за свои старания и усердие ты будешь щедро вознаграждена.
Элландрия задумалась. Она никогда не рассматривала человека, как испытание. Да ей даже в голову такое не приходило. Но Элландрия всем сердцем любила тетю и твердо знала, что та ничего не говорит просто так. Раз тетя считает, что она должна держаться Виктора, то так оно и будет.
– Хорошо, ― согласилась она, ― раз он нужен эльфийскому миру, буду его защищать, если потребуется, даже ценой своей жизни. И обещаю быть к нему мягче и терпимее. ― Тут Элландрия кое-что вспомнила: ― Но он ведь решил, что вернется…
– Значит, нужно его переубедить!
– Но как?
Иадэль раскрыла фолиант, и из него вылетела бабочка с темно-бурой окраской крыльев, рассеченных по контуру огненно-рыжими полосами.
– Бабочка! ― воскликнула Иадэль, точно на нее снизошло озарение. ― Отведи-ка его к целительницам.
Утром Элландрия предложила Виктору прогуляться. Они побродили по узким, уютным улочкам, и наконец дошли до цветущих деревьев. Здесь он еще не был. В воздухе порхали пестрые бабочки, со всех сторон веяло душистыми травами. Впереди на качелях ― дощечке, обтянутой по обе стороны веревками, ― раскачивалась девушка. Заглядевшись на нее, Виктор даже не заметил, как ушла Элландрия.
А девушка вдруг ланью спрыгнула с качелей и под пенье птиц закружилась в танце около дерева. Ее шаг был то летящим и неудержимым, то медленным и чувственным. Ее пластичные, тонкие руки словно рисовали в воздухе сложный, но поразительно красивый рисунок. У завороженного Виктора ― он почему-то не мог не улыбаться ― по спине бежали мурашки.
И вот эльфийка его заметила, заметила и совершенно неожиданно заулыбалась в ответ. Виктор даже обернулся проверить, не стоит ли кто за ним. Уж с чего ей улыбаться ему, чужаку? А девушка, пританцовывая, подбежала к нему и, не сказав ни слова, продолжила кружиться, звонко смеясь.
Виктор смотрел на нее, не отрываясь.
После очередного ловкого пируэта эльфийка наконец остановилась и, грациозно поклонившись, произнесла с улыбкой:
– Я Аридэйль.
Виктор немного растерялся, пораженный ее очарованием.
– А я… я Виктор.
– Ты человек, о тебе все говорят.
Не представляя, что на это ответить, Виктор кивнул.
Они стояли в каком-то шаге друг от друга. Он смотрел на нее, она на него. У девушки были мягкие черты лица и большие голубые глаза, в которые, как показалось Виктору, он мог глядеть бесконечно.
Внезапно, словно по чьему-то зову, вокруг стали порхать бабочки и усаживаться сзади на волосы Аридэйль.
– Бабочки садятся прямо на твои волосы! ― удивился Виктор.
Эльфийка повернулась к нему спиной. На заплетенных косах пестрыми заколками сидели бабочки ― маленькие, большие, всякие. На солнце светло-золотистые пряди девушки переливались нежным перламутром.
Послышался мужской голос, он звал Аридэйль.
Она обернулась и спросила:
– Сходим, послушаем Фьюдис?
– Куда? Кого?
– Приходи вечером, перед закатом, ― сказала Аридэйль, ― я тебе покажу. А сейчас меня зовут.
– Я приду, ― тут же пообещал Виктор.
И эльфийка, поклонившись, пританцовывая, убежала прочь.
Взволнованный Виктор ― он никак не мог дождаться новой встречи ― пришел к дереву раньше условленного времени и принялся теребить свою белую рубаху. Он то заворачивал рукава, то понимал, что так выглядит нелепо и начинал разворачивать, то опять ловил себя на мысли, что может стоит все-таки завернуть… Но когда он увидел, как к нему бежит она, все лишние думы исчезли, как исчезает капля краски в реке. Дыхание перехватило, и бешено, как зверь в клетке, забилось сердце в груди.
Подбежав к Виктору, Аридэйль обняла дерево и с улыбкой произнесла:
– Это я его посадила. И все свободное время я посвящаю ему. Оно любит объятия, любит, когда я танцую и пою. Знаешь, как оно называется?
Виктор покачал головой.
– Алуэль, ― сказала эльфийка и повторила еще разок, чтобы он точно запомнил: ― Алуэль.
– Оно… оно прекрасно, ― отозвался Виктор, не сводя с нее глаз. Ему очень хотелось добавить: «Как и ты», но он не решился.
– Пошли за мной.
Разве он мог отказаться?
Виктор шел за Аридэйль и не переставал любоваться ее золотистыми волосами и порхающими возле бабочками. Он даже поймал себя на мысли, что будь он бабочкой, сам бы охотно дни напролет проводил на ее волосах.
Шли они долго, но времени Виктор не замечал.
А когда послышались звуки флейты, и они увидели на поляне много эльфов, Виктор понял, что предпочел бы идти за Аридэйль хоть на край света, но оставаться при этом с ней наедине. Ведь находясь в окружении других эльфов, он не мог отделаться от мысли, что намного хуже их.
В центре поляны на флейте искусно играл эльф.
Виктор и Аридэйль присели на траву неподалеку.
Эльф поражал своей красотой. Его длинные бело-голубые волосы были заплетены в сложные косы, он носил светло-голубые одежды и белые элегантные туфли. Закончив выступление, музыкант передал флейту эльфийке.
– Это его спутница, Луана, ― объяснила Аридэйль, ― а девочки рядом ― его дочери: Лариель и Фемира. Фьюдис сейчас будет петь. У него самый сильный голос во всем эльфийском мире.
Виктор заметил, что в руках у нескольких эльфов появились инструменты ― лютни, арфы, виолы, ― и они завели медленную мелодию. Фьюдис стал в центре и сначала красиво растягивал гласные слоги, а затем протяжно запел. Его голос был мягким и нежным, но при этом удивительно глубоким и сильным.
После отца пела его дочь, Лариель. Песня ее была милой и вызывала только улыбку. Затем выступал с арфой Фьюдис, а Луана танцевала подле. Ее движения завораживали своей чувственностью. Виктору почему-то показалось, что танец и песня были словно о нем. Они задевали за живое, и ему хотелось плакать, но он глотал слезы, чтобы лишний раз не показать свою слабость.
Когда Фьюдис закончил петь, Луана взяла его за руку и повела к Виктору и Аридэйль.
– Вы, должно быть, человек? ― сказал Фьюдис и представился: ― Я Фьюдис, это моя любовь Луана, а там наши дочери: Лариель и Фемира. Знаете, я на расстоянии почувствовал в вас глубокую грусть.
– Ваш тандем задел за живое, ― признался Виктор. ― Это было очень прекрасно и душевно.
– Благодарю, ― с улыбкой сказала Луана. ― Мы очень рады, что вам понравилось. Приходите еще, как будет желание.
Виктор улыбнулся в ответ.
– Обязательно.
Когда они возвращались, Аридэйль спросила:
– Почему ты грустишь? Что-то случилось?
– Да я не грущу, ― тут же отозвался он. ― Просто танец был грустный.
Некоторое время они шли молча, а потом Виктор неожиданно для самого себя решил с ней поделиться:
– По правде сказать, причин много.
Аридэйль посмотрела ему в глаза. Во взгляде читалось: «Рассказывай, я готова выслушать».
– Я чувствую себя здесь чужим, ― признался он. ― Грязный, ощипанный гусь среди прекрасных лебедей. Кроме того повсюду опасные враги. А еще эта непонятная магия… Сложно все, вот что! Слишком сложно… И все потому, что я не такой, как вы. Вы бы на моем месте не переживали, не грустили бы… Вы сильные, смелые, идеальные… А я? А что я? Да у меня сплошь недостатки и слабости… Я даже самому себе противен…
– Не бойся и не стыдись себя, ― сказала Аридэйль, и в ее голосе не прозвучало и капли жалости, которую Виктор так боялся услышать. ― Будь самим собой. И помни, истинная слабость ― это когда сдаешься в самом начале. А сила ― когда тяжело, и все против тебя, но ты продолжаешь идти… идти до самого конца.