У него хватает наглости фыркать на меня. — Только для тебя. Не мог дождаться, когда доставлю тебя домой и опробую это с тобой. Но потом ты сбежала от меня.

— Прости, что испортила тебе веселье.

— Все в порядке. Мы наверстаем упущенное время.

Я хочу этого. Я, действительно, так думаю. Но я не могу этого допустить. И мы оба это знаем.

— Нечего сказать, острый язычок?

— Меня не интересует то извращенное дерьмо, которое ты подцепил от своих клубных шлюх.

Еще одно насмешливое фырканье. — Ты единственная, от кого мой член становится твердым. Кроме того, ты думаешь, у кого-нибудь из них есть на это время или воображение? Это требует доверия. С обеих сторон.

— Как ты можешь мне доверять?

Он останавливается и обдумывает мой вопрос. Но я не даю ему шанса придумать что-нибудь. В любом случае это будет ложь. — Мне это не нравится, — шепчу я. — Пожалуйста. Отпусти меня.

Он придвигается ближе, изучает мое лицо, смотрит мне в глаза. Я ненавижу это, потому что чувствую себя слишком открытой для него, когда лежу вот так.

— Видишь, твои губы говорят одно. Но твои глаза другое, они расширены.

— Здесь темно.

Он проводит рукой по моей майке, едва касаясь моих сосков, и я едва сдерживаю стон. — Твои соски тверды, как бриллианты.

— Я боюсь.

Он замолкает, снова глядя на меня, как будто пытаясь решить, правда ли это. И это правда. Я в ужасе от того, что он прав.

Его большой палец касается моего соска, и мое тело не слушается меня, реагируя как маленькая жадная шлюха. Выгибаю спину, задыхаюсь, поднимаю бедра.

— Ммм. — Его рука опускается ниже, останавливаясь, чтобы потереться у меня между ног. — Твои трусики промокли, — сообщает он мне низким, сексуальным голосом. — И как ты это оправдываешь?

— О Боже. — Моя голова откидывается назад, когда он слегка потирает, затем немного сильнее, пока я не начинаю тянуться за его пальцами. Внезапно он останавливается, зацепляет руками мои шорты и стягивает их вниз по моим ногам. — Нет!

— Шшш.

Он тянется к одному из ремней на лодыжке, но останавливается и бросает на меня строгий взгляд, прежде чем расстегнуть его. — Не смей пинать меня, Кэди. — Хотя это больше похоже на вызов.

Я поднимаю ногу в нерешительной попытке пнуть его, и он обхватывает рукой мою лодыжку. — Я сказал нет.

Он снимает мои шорты с одной ноги, привязывает меня к кровати, а затем отвязывает мою другую ногу.

Теперь у меня есть только крошечные прозрачные кружевные трусики и облегающая майка, прикрывающая меня. Это неловко, неудобно, мучительно. Почему мне так чертовски жарко?

— Идеально, — бормочет он, поглаживая подбородок. — Ты даже не представляешь, какая ты красивая. Вся разложено для меня.

— Ты больной ублюдок.

— И ты — мое лекарство. — Он снова поднимает нож. Просто держит его. Не угрожая. Не совсем.

— Пожалуйста, не делай мне больно.

— Я бы никогда не причинил тебе вреда.

Он засовывает нож под резинку на моем бедре. — Нет, — стону я. — Пожалуйста. Не надо.

Холодный металл перестает двигаться. Он не убирает его. — Кэди. Посмотри на меня. Если ты… если ты действительно хочешь, чтобы я остановился, скажи «бананы».

Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на него. Его слова… оглушили меня. Шокировали меня. Я принимаю его. Какой он искренний и серьезный. Блейз любил и защищал меня в течение долгого времени. Он знает меня. Знает то, чего я, по-видимому, не знаю о себе.

Он никогда не причинил бы мне вреда. Неважно, какую сильную боль я ему причинила.

Это ошеломляет.

Я не могу отрицать про себя, насколько я заинтригована тем, что он задумал.

Но я также не могу признаться ему в этом.

Моя кровь бурлит во мне, выжигая меня изнутри. — Отпусти меня, — шепчу я.

Он кивает и снимает с меня нижнее белье.

Блейз

— Хм. Кто-то перестал ухаживать за ней, — поддразниваю я, как только обнажаю ее киску.

— Пошел ты.

— Легко. Мы направляемся туда, Кэди.

Мои пальцы касаются ее влажных кудрей, и она шипит.

— Не делаешь это ни для кого?

Парень, с которым я наблюдал за ней в Калифорнии, сказал, что Кэди была маленькой общительной бабочкой. Подразумевалось, что она была занята тем, что спала со всеми подряд. Тогда я в это не поверил. И сейчас я в это не верю.

— Я держу свою киску такой, какой хочу. Не для удовольствия какого-то парня, — огрызается она, звуча довольно высокомерно для кого-то почти обнаженного ниже пояса и привязанного к кровати.

— Я не какой-то там парень. И, чтобы ты знала, твоя киска принадлежит мне. Я планирую взять твою киску любым способом и так, как захочу.

Она делает глубокий вдох, когда моя рука скользит вверх по ее ноге, касаясь внутренней стороны бедра. Один палец скользит по ее щели, еще не входя в нее. Просто дразня ее.

Когда я, наконец, просовываю один палец в ее киску, она стонет. — Чертовски тугая, детка, — бормочу я, медленно вводя и выводя один палец. — Помнишь, как я в первый раз трахнул тебя пальцем?

— Нет.

— Лгунья. — Она едва сдерживает стон, когда я добавляю еще один палец. — Конечно, помнишь. Я взял тебя на твою первую прогулку на заднем сиденье моего байка. Ты так разволновалась, что все время случайно проводила рукой по моему члену.

— Я этого не делала.

Я игнорирую ее маленький протест. Ее маленькую ложь. — Мы остановились у водохранилища, припарковались за тем кирпичным домом. Я вытащил одеяло, и мы немного поговорили.

— Мы почти не разговаривали.

Из меня вырывается глубокий смешок. — Видишь, ты, действительно, помнишь. Мы поцеловались. Ты позволила мне засунуть руки тебе в трусики. Я никогда раньше этого не делал.

Она поднимает бровь, как будто я полон лжи, и я игнорирую это.

— Это было потрясающе. Ты дразнила меня несколько дней, Кэди.

Все время, пока я рассказываю ей эту историю, мои пальцы входят в нее немного сильнее, проникают немного глубже, втираются в нужное место. Она издает тихий стон, и ее бедра кружатся, отталкиваясь от моей руки.

— Тебе нужно кончить, Кэдидид?

Она качает головой. Ее глаза плотно закрыты. Я бы никогда не попытался сделать это ни с кем, кроме Кэди. Я ее знаю. Нытье, отрицание, притворство, что она не хочет того, что я с ней делаю — все это ее заводит. И все это чертовски возбуждает меня. Заставляя ее, но… нет.

— Нет? Ты не хочешь, чтобы я заставил тебя кончить? Или ты не хочешь, чтобы я знал, как сильно ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить?

Она издает жалобный стон, прикусив губу, глаза закрыты, ноги дрожат.

Я наклоняюсь ближе. Касаюсь губами ее уха. — Я не заставил тебя кончить в тот первый раз, не так ли? Я… понятия не имел, что делаю. Я был так чертовски взволнован, когда прикоснулся к своей первой киске. И оставил тебя неудовлетворенной, не так ли?

Еще одно тихое хныканье, и она слегка кивает.

— Мне нужно все исправить, ты так не думаешь?

— Ах, хм…

Не убирая руки, я растягиваюсь рядом с ней на кровати. Медленно я засовываю пальцы внутрь, вытаскиваю их и поворачиваю руку, пока не потираю ее точку G. — Каково это, Кэди? Хорошо чувствуется? — спрашиваю я, наклоняясь, чтобы зажать зубами один сосок. Используя ее футболку в качестве буфера, я кусаю сильнее, заставляя ее стонать и метаться. Я отпускаю ее и отстраняюсь. — Еще?

— Нет.

— Хочешь вместо этого мой член?

— Нет, — стонет она. Для меня это звучит как «да». Но мы еще не совсем пришли к этому.

— Хочешь мой язык? Я умираю от желания снова попробовать тебя на вкус. Прошло слишком много времени.

— Нет.

— Тебе просто нравится говорить мне «нет», детка?

Она сжимает губы и поворачивает голову. Я засунул свои пальцы немного быстрее в ее киску. Она такая чертовски горячая штучка. Мокрая. Готова для меня. Наконец-то, она снова в моих объятиях, снова в моей постели. Мне нужно поскорее заполучить ее. Это убивает меня.