Одним из теплых, майских вечеров они сидели над оврагом, обнявшись. Громус укрывал Селину теплой шалью, а она шептала :" Если у нас родится сын, пусть он будет сильнее, смелее и мудрее, чем мы тогда. "

Так и произошло, спустя месяц, когда была сильная гроза, разрывающая небо и сотрясающая землю, ветер был, словно стая волков, погнавших добычу, сметая все на своем пути, деревья трепетали и размахивали ветвями… Известно, Гром и Ветер рождают Ураган. Так на свет появился Адам Джонатан Торнадо, с кратким именем Торонта, про прозвищу "Лис Мрачная Туча ".

***

Сколь часто мы ошибки совершаем,

Но стрелки на часах не повернешь назад…

Тот временной отрезок словно возвращаем –

И в лес вдруг превращен уже заросший сад.

Себе даем порою обещанья,

Не исполняем – хоть и верой поклялись!

За этим неизбежно наказанье –

И оборвется невиновного вдруг жизнь…

Поставив во главе желанный интерес,

Глухи мы к чьим-то чувствам и мольбам,

А стоит лишь завесу приподнять,

Чтоб дать проникнуть и влететь чужим мечтам.

По совести сказать, убив себя морально,

Живем мы все в цинизме, слепоте,

Как черви, разгребая слои почвы,

В духовной абсолютной слепоте!

Вот так: приняв поспешное решенье,

Что позже вызывает сожаленье,

Нельзя исправить, повернувши вспять,

Обратно все вернув, чтоб снова не сломать.

А как хотелось бы жить в мире из чудес,

Не важно, что сие – сад, парк или лес…

Но там бы волшебство помогло помочь внезапно,

Чтоб исправлять ошибки, повернув обратно.

Но сладким медом не всегда сыты порой,

Бог с горьким дегтем мудрый ниспошлет покой.

Ошибки не дано нам вечно исправлять,

Чтобы уроки мудрые могли мы извлекать.

А вот прислушаться иль нет к таким урокам –

Не буду целомудренным пророком –

Мы склонны, к счастью, сами выбирать.

А уж потом, свершивши земле свои дела,

Душа узнает, какова ее дальнейшая судьба.

Все воздается за поступки, а не за слова.

И это помнить следует сперва!

Посвящается непростой судьбе матери Торотны,

Селине Вересковой, серому песцу.

Ворланд не успел заметить , как Торонта резко обернулся и зашагал вдаль, в ночную, глухую темноту. «Каар…Постой....Куда ты?»

Друзья вышли, покинув келью черного лиса, на свежий воздух, окутанный дыханием благоухающей ночи, чтобы развеяться и обменяться важной информацией – но , то ли осторожный ворон предпочёл не распространяться пока что на больную тему, то ли раздраженный нагнетающей скрытностью лис чувствовал ее и мстил товарищу своим хмурым молчанием, разговор, такой необходимый и нужный в эту минуту, не пошел и оборвался. И вот теперь, пользуясь кромешной темнотой, укрывающей его злость от друга, вышагивал Торонта вперед, по тропе , по направлению к освещенной луной опушке.

"Ты не сказал того, что мне было нужно. А поскольку мы и так достаточно поговорили с тобой, не думаю, что мне актуально боле здесь задерживаться. У меня есть работа , занятия. Прощай. "

Ворланд с сожалением в его темно-серых глазах, провожал взглядом друга, но уже не пытался его догнать, размахивали крыльями и создавая ветер, повышая темп воздуха – он также был разочарован в поведении приятеля. Не желал он говорить с ним на эту тему -не нуждался Торонта, по его мнению, в общении с красивой незнакомой…

Торонта зажег папиросу, затянулся дымом, и из него во мгле вырисовывалась потихоньку маленькая и изящная фигурка лисички.

"Ответь, – начал он, прожигая словно насквозь сложенные вместе крылья Ворланда, – Тебе случалось наблюдать иных жителей в округе? Возможно, здесь имеются другие вольеры, клетки и замкнутые норы, как думаешь? "

Он выпытывал у Ворланда все интересующие его вопросы, вызывал На откровенный разговор – друг молчал, сложив крылья в позе Тихого Йога.

«Разрази меня гром! – словно бы кричали глаза черного лиса, отражавшие отвлечет синего металла – Расскажи мне все, что знаешь, неужель не понимаешь: надо это мне познать! Не надоело ли молчать?»

Друзья разошлись в мрачном молчании, нарушив традицию завершения беседы – Не пожав друг другу лап.

***

Ночь, классическая зимняя ночь, с первыми снежинками и ясным и буквально черным небом , усыпанном звездами, словно платье примадонны театра, усыпанное блестками, эта ночь посетила и торжественно ознаменовала переход земли в её владения.

Освальд (Как помнит читатель, именно так звали добродушного бульдога-контролера, призиравшего заключение Торонты) принес парочку дров для розжига костра в холодную «келью»:

– Хоть возьмите чуток, погрейтесь – камина-то у нас нет, хозяин не позволяет держать. А зря, я считаю. – Освальд показал тяжелой, круглой головой с обвислыми ушами, и, надо сказать, сочувствие его было искренним и до такой степени трогательным, что Торонта тепло улыбнулся ему, завтра старания своего друга-охранника.

– Не волнуйтесь, – лис потрепал по плечу бульдога (Вот тебе, читатель, и пример того, каким удивительным может стать союз, казалось бы, таких разных по происхождению и даже занятиям зверей: пес на службе, вынужденный охранять тюремщиков , но искренне не желающий оказывать на них давление – и лис, свободно общающийся со своим сторожем на короткой ноге, относясь к надзирателю не как к врагу, но как к дорогому товарищу) – Не волнуйтесь, это все излишне. Я в любом случае не сплю, да и привык к подобным условиям.

–Да как же, ваша милость, дружище, – Освальд явно начинал расстраиваться и переживать, поскольку, вместо того, чтобы идти и досматривать иные вольеры и их обитателей, стоял, переминаясь с лапы на лапу – Вы этак совсем окоченеете. Возьмите вот хотя бы эту зажигалку, – Он протянул Тору маленькую металлическую пластинку. – Знаете же, как работает? Оно-то хотя бы полегче будет эту ночку пережить. Зима, зима, жестокая и продирающая холодом, уж мы-то, старые псы, знаем.А дровишки подожгите, вот он и огонь вам будет – сие чистая сосна, хорошо горит!-

-Благодарю и очень ценю вашу заботу, – Торонта вспомнил снова о том, что Освальд и понятия не имел о его возможность покинуть преслувотого хозяина , который запрещает

греться от природного тепла заключенных и заставляет батрачить Освальда вместо себя, и просто-напросто подставить и Доброго охранника. Черный лис усмехнулся и взглянул на небо. Освальд все еще стоял, не зная, что еще добавить к своей поддержке и заботе, а Торонта думал о том, что жизнь бывает все-таки до боли сложна, несправедлива, но настолько удивительна, что и не повторить ее , как по сценарию, в голове, и жестокие уроки, кои она порой щедро преподносит, нужно уметь извлекать с максимально возможной ценностью.

***

«Зачем ты меня вновь к себе призвал?»

Ворланд расселся на излюбленном месте – железной полочке – стараясь казаться невозмутимо отрешенным. Но на сей раз он злился на Торонту, ведь тот совершенно спокойно, без тени смущения обвел его вокруг пальца – программа к себе на очередную беседу, не стал распространяться по поводу истинной цели визита мудрого ворона.

Они лишь обменялись шишками. Торонта посылал ему периодически эти Древесные дары елей и сосен – через вездесущих грачей, разумеется – и тот мгновенно прилетал к приятелю с минуты на минуту. На сей раз Тор скрыл от ворона, зачем понадобился ему друг. Но ведь и Ворланд в ту, прошедшую с холодным дыханием свежести , ночь укрыл от него ответы на мучающие вопросы. Так Кто же был прав?