— Ха-ха-ах… — не переставая кидать снег, заливался Мориарти смехом, наблюдая за этой редкой картиной. Все-таки не каждый день увидишь, как опытного наемника, ладящего с лесом и животными, доводит до ужаса волшебная рептилия. Поправка… Злющая волшебная рептилия.
*Клац!* — Фу я сказал! Мориарти, и ты зараза туда же!? Хватит горло драть да душ ей устраивать! Сделай хоть что-нибудь полезное!
Стоя по другую сторону бревна уже в подтаявшем сугробе и видя, как рептилия медленно, но верно настигает своего недруга, юноша перестал хихикать. Замер, оценивая ситуацию. Затем недоуменно почесал затылок и с мольбой посмотрел на пироманта. Тот с таким же взглядом на него, мол я тоже в невыгодном положении, знаешь ли. Так и стояли они почти пять минут, пиля друг друга глазками, пока саламандра нагло подбиралась к стрелку, загоняя беднягу чуть ли не на спиральное дерево, что росло в пяти аршинах.
— Спаси-и-и-и-ите!!! — не дождавшись помощи, не вытерпел охотник и заорал на всю Ивановскую, привлекая к себе внимание со стороны. Начали сбегаться соратники. Повыхватывали мечи и, добежав, остолбенели.
— Э-э-э… А как это убить? — спросил один коренастый мужик, впервые видя огненную ящерицу, которая, как понял Мориарти, не отличалась характером от его вредной канализационной крысы, что бегала где-то недалече. Второй верзила почесал щетину и переступил с ноги на ногу. Тем временем стрелок не затыкался, бросал лихорадочные взгляды к земле. Туда, где рептилия уже карабкалась по дереву…
Перестав потешаться над ситуацией, Мориарти почесал кончик носа и уже более уверенно потребовал у чародея: — Брат Пирон, ну это не дело. Разве тебе не сколечко не жалко своего товарища? Только взгляни, он скоро с макушки прыгать будет!
— А тебе то, что? — ехидно прыснул в ответ стихийник, глядя на языки пламени. — Сочувствием проникся? Помнится, ты не так-то давно от своей крысы по всему лагерю в испуге улепетывал. Хорошая зарядка, не так ли?
Аллароса аж перекосило от воспоминаний о недавнем сто пятом забеге от Бади. Противная крыса, которую и пнуть нельзя, стебалась над молодым господином как могла. Разумеется, в ответ, кроме бантика и поводка, тоже было не меньше пакостей. Мда. Это война предполагает быть до-олгой.
— Вот что, не ломай-ка ты, брат Мор, Лагену развлечение, а лучше садись рядом со мной в тепле и заканчивай жарку. Отряд с голоду померу пойдет, пока стрелок с дерева слезет. Этому бестолочу давно пора перестать бояться хладнокровных гадов…
*Скрип дерева. Кхр-р… Сломались ветки. Вжу-у-ух. Хлобысть! Ругань. Забег. Недовольное рычание саламандры.*
Следя за догонялками уже вылезших с “сосны” саламандры и охотника, юноша хмыкнул: — Не буду спрашивать, с какой это стороны она хоть сколько-то холодная или когда такой становится…
— Разве что, когда спит. — улыбнулся Пирон молодому господину, а после убрал руку от пламени, закончив поддерживать жар. Ему нужно было восстановить манну и сбалансировать циркуляцию энергии в золотом ядре, а на это требовалось время. Поэтому он сел на бревне ровнее и, скрестив под собой ноги, впал в состояние медитации. Мориарти остался один со своими мыслями.
Спустя два часона, пиромант вновь вернулся в реальность. Точнее сказать его выдернул из снов беспокойный топот соратников и громогласная ругать со стороны.
Маг недоуменно осмотрел поляну. Черт. Стоило ему отвлечься на всего ничего, как он не только без ужина остался, мяса-то на вертеле уже не было, так еще и лагерь весь нервно жужжит, подобно улью! Проводив взглядом испуганных носильщиков, кои поспешно пронеслись мимо него, чародей недовольно сощурился и поспешно поднялся. Повернулся к толпе орущих друг на друга наемников. И тут же на краю поляны нашел знакомую фигуру господина Мориарти, на которого яростно, чуть ли не брызжа слюной, бросался взбешенный Рэмэ. Юноша упрямо с легким раздражением и брезгливостью смотрел прямо в глаза берсерку, но не поддавался на провокационные обвинения. Маг также заметил, что брат Мориарти лихорадочно прикрывает рукой спрятавшегося за спиной едва стоящего на ногах мальчика-лиса, не давая воину кинуться на паренька. Отчего берсерк злился еще больше и нападал словесно вдвое хлеще! Секара, и вот воин уже схватил юношу за одежды да лихо поднял в воздух!
“Ну нашел, с кем лаяться! Пора бы мне вмешаться…” — скривился Пирон на подходе к ним. Мужчине не нравилось встревать чужие перепалки без важной на то причины. Но еще больше он не любил в конце драк вместе с Дэжеаном лечить довольно пылких товарищей, тратя на них свои силы и здоровье. Увы, на данный момент назревший конфликт требовал к себе вмешательство со стороны. “Сначала разрулим их проблему, а затем займемся общей сумятицей” —вздохнув, маг, как самый старший среди авантюристов, уверенно встал рядом с ними и…
***
Алларос Мориарти.
За полтора часона до этого…
Делать было нечего, а сидеть холодно. Решил пройтись по здешним красотам, а то что я вечно гуляю от повозки к кострам? Мимоходом поискал Цинсо, но не нашел. Возможно, дух отправился на охоту. Вот бедняга. И одновременно ходячая проблема… Раньше парень клялся, что ему хватит съесть пару тел в месяц. Но сейчас… то ли я его с рейнджерами разбаловал, то ли у него метаболизм ускорился. Однако жрать он стал хотеть куда как чаще, чуть ли не по два раза в неделю! Видимо детское тело, поняв, что худшие дни позади, настырно требовало насыщения, дабы возвратить взрослому сто сорока летнему организму все, что ему не додавали.
Цинсо крутится, как может. Терпит. Но я то вижу, как ему херово. Пару раз застал его рыгающим в кустах, после ужина. Ни свежее мясо животных, ни жареное ему не могло заменить человеческого. Как я понял, все дело в духовных каналах, которые пронизывают мышцы. Вот к примеру, из сказок вампиры пьют кровь у людей не из-за того, что им так этого хочется, а потому что у них нехватка витамина Д. Мертвое тело не может накапливать его через солнце, вот они и восполняют за счет других. Тут примерно та же тема. Духовные соки, что струятся по мышечной массе гуманоида, запускают в организме рыжего системы пищеварения, кои, переваривая эту энергию, обостряют рефлексы и, возможно, влияют на работу иных, расовых умений. Парень в последнее время совсем расстроен и подавлен. Увы, мы уже несколько днивней не заходили в поселения, а есть людей из каравана, я ему строго настрого запретил.
“Не представляю, как его начинает ломить при виде мельтешащих вокруг соратников. А живот мутить от красного мяса здешних тварей…” — так, раздумывая о проблемах рыжего, я неосознанно прислонился к гибкому стволу ветвистого дерева, что в народе звалось “Целиа”. Красно-бурый ствол был сплетен из множества мелких стволиков, словно женская коса. Он тянулся ввысь подобно сосне и на вершине резко коробочкой расходился в стороны, по началу строго горизонтально, но как только ветви теряли свою стойкость и истончались, то сразу же начинали свисать голыми лианами к земле. Целиа росла на краю небольшого обрыва, устеленного невинным снегом. Отсюда открывался симпатичный вид на экзотические для меня рощи и серебряные равнины. Мог бы открыться, если бы светило солнце. Увы, посреди ночи, я ничего такого не смог разглядеть. Что ж, фантазию еще никто не отменял.
Неспешно вдохнул морозный воздух, к которому уже успел привыкнуть, как к постоянному спутнику. Поправил шарф и прикрыл глаза: “Хорошо… Холодно только.”
Стоило мне лишь на мгновение уйти из реальности, как голову наполнили воспоминания. На удивление, смешанные. Что-то из родного мира, который я вспоминал ночи напролет, лежа на кровати в гостинице Залеора. А что-то и из Фортунати. Особенно в последние недели под веками мелькала куча незнакомых и знакомых лиц наперебой с пейзажами неведомых земель.
— Все так запутанно… — устало протянул я в темноту. Зевнув, потянулся. *Глухой хруст* — Ну да ладно, расхлебаем.
Стоя по икры в снегу, я цокнул языком, памятуя о том, что очень давно как-то не слушал громкой музыки. Ее мне очень не хватало! Ибо эта тишина потихоньку начинала напрягать. “Вот черт… Хочу свой плеер. Засунуть бы туда энергетический кристалл, и работал бы он до скончания века. Почему здешние ученые не придумали развлечения во время пути? А то зелья, портальные арки да магия есть, а радио ФМ — нет! Безобразие, надо бы их надоумить, письмо что ль написать…?” Недовольно ковырнул носком сапога продавленную мною же норку, а после бросил пару угрюмых взглядов на близ растущие деревья, минуя утес. Не увидев ничего для себя важного или интересного, развернулся кое-как и решил возвращаться. Но только я прошел пару тройку аршин, как из глубины рощи, что была чуть ниже, под утесом, раздались еле уловимые стоны…
