Роза Ольгу недолюбливала, старалась с ней не пересекаться и детишек своих быстрее уводила от назойливой соседки, пока та не начала их тискать и тормошить. Михаил понимал, что она ревнует к ней своего мужа, и старался не прислушиваться к нелестным замечаниям Розы, предпочитая самому выводить мнение о человеке, а не руководствоваться чужими оценками. Ему казалось, что Ольга в целом неплохая девушка, просто, возможно, ей не совсем повезло в жизни – встретила не того мужчину, доверилась негодяю. Иначе зачем бы ей избавляться от его ребенка?

Сам Михаил относился к детям с особой осторожностью: довольно высокий и могучий мужчина опасался им как-нибудь навредить, поэтому и к малышам Медяковых старался близко не приближаться. Но малыши-то его как раз и не опасались! Когда они встречали его во дворе или он приходил к ним на чай, мальчишки лезли на него, как на большого плюшевого мишку, а маленькая Юлечка просилась на руки и называла его любовно «дядя Миса».

Со временем Ольга оказалась очень полезной для Михаила. Когда он задерживался на работе, а в самом начале, когда он только встал у руля хозяйства, ему приходилось чуть ли не ночевать в правлении, Ольга встречала его на пороге квартиры и звала на горячий чай, а то и на борщ, и хотя Михаилу было не совсем удобно пользоваться ее гостеприимством, он был рад поужинать с доброй хозяйкой квартиры. Все же на готовку для себя посреди ночи совсем не оставалось сил, а круглосуточных кафе в поселке не было. Несмотря на то, что эти посиделки были инициативой Ольги, он все же считал себя обязанным ей и по возможности старался отплатить ей тоже добром. В гости он ее к себе, конечно, не звал, но по случаю всегда выручал деньгами, никогда не требуя возврата. Вот и в этот раз он не стал напоминать ей, что прошлые долги она так и не вернула. Правда, тогда она действительно брала по мелочи – когда пятьсот, когда тысячу, и когда говорила, что обязательно вернет долг, Михаил отшучивался, что не обеднеет, даже если и не получит свои деньги обратно. Видимо, к хорошему привыкаешь быстро, и Ольге понравилось пользоваться меценатством соседа. А возможно, она так оценивала свои услуги по его подкармливанию.

Но последний месяц, когда Михаил забрал к себе племянника, он ни разу не был у соседки, хотя та и приглашала их. Мужчина решил, что раз он забрал к себе Максима, значит, должен его обеспечивать и питанием. По утрам он начал вставать еще раньше, чтобы приготовить завтрак и на него, а вечерами старался варить супы или каши, чтобы мать потом не смогла его укорять тем, что он Макса голодом морил.

Выезжая на своем джипе со двора дома, Михаил мыслями был уже в своем хозяйстве. Интересно, получилось вчера заинтересовать школьниц на подзаработку? Какие еще проблемы его ждут на месте? Куда пристроить Макса на те несколько дней, когда он должен будет съездить в областную комиссию на получение Гранта для сельскохозяйственных проектов? И как помягче об этом сообщить парню, чтоб он не поднял бучу по поводу того, что не надо было его забирать из дома, раз не можешь о нем позаботиться! Короче, голова шла кругом. И самая главная проблема сейчас сидела рядом с ним на пассажирском кресле и хмуро взирала из окна на пролетающий за ним летний пейзаж.

Когда я приехала на велосипеде к зданию столовой, там уже собралась небольшая толпа из девчонок. Упс, а я почему-то не подумала, что нужно будет еще кастинг на лучшую посудомойщицу проходить! В принципе, можно было бы и развернуться сразу, сделав вид, что это я только на велике катаюсь, а отношения к этой толпе девчонок никакого не имею. Я было уже и хотела руль развернуть, но тут меня заметила моя одноклассница Люба. Одетая как на парад, она выделялась среди других девчонок своими дорогими шмотками, при этом абсолютно не пригодными для работы с грязной посудой.

– Машка! – крикнула она, призывно замахав мне рукой, – айда сюда! Здесь весело!

– Не сомневаюсь, – процедила я сквозь зубы, старательно не замечая оценивающих взглядов, ощупывающих мою фигуру и одежду.

– Ты тоже на работу устраиваться? – спросила Люба, вцепившись в мои руки бульдожьей хваткой. – Представляешь, нужно всего четыре девочки, чтобы посменно по два человека работать через день, а набралась тут целая толпа! Нет чтобы отдельным девочкам только предложить, а не бросать клич на все хозяйство! Говорят, сама заведующая столовой выбирать будет, не знаю, правда, по каким параметрам.

– Да уж не по одежке, наверно, – постаралась я улыбнуться.

– А что такое, думаешь, в моем платье меня не примут?

– А мне-то откуда знать, Люба, не я же выбираю! – огрызнулась я.

Ну не люблю я ее, что тут поделаешь! Вся из себя, с раздутым самомнением, она и в школе мне надоела своим прилипчивым характером. Еще в классе восьмом вздумалось ей со мной подружиться. Упросила меня вместе за одной партой сидеть, чтобы друг дружке помогать. Но на самом деле ей не помощь моя нужна была, а мои уши, чтобы выслушивать весь тот бред, который она на меня вываливала. И ладно бы на переменах, но и во время уроков! А меня на уроке отвлекать нельзя, я от этого зверею! Не скажу, что я прямь такая уж отличница, но если на уроках сидеть ушами хлопать, то потом самой же накладно будет эту тему самостоятельно усваивать. Вот я и стараюсь во всё вникнуть в ходе объяснения учителей, чтоб потом не ломать голову над домашкой. А для Любки, видать, уже тогда важнее были не знания, а внимание мальчишек. Вот я и попросила ее пересесть от меня подальше, а иначе пригрозила все ее секреты адресатам донести. Ну а что, раз человек не понимает по-хорошему?! Короче, почти на полгода она меня в покое оставила, по крайней мере, обходила меня стороной, ну а то, что поливала меня грязью перед всеми, мне, честно говоря, пофиг! Но потом наши отношения более-менее наладились до стадии нейтралитета. И с тех пор я сижу в классе исключительно одна: видно, Любка все же расстаралась с рекламой моей стервозности. Ну и что, мне же лучше! Умом меня боженька не обделил, так что с контрольными я всегда справляюсь своими силами, а по возможности и другим списывать даю.

Притихшие при моем появлении девчонки вновь загалдели. Ровно до тех пор, пока из столовой не вышла моя сестра и не объявила во всеуслышанье:

– Девочки, разбейтесь на пары и заходите к Марине Семеновне по двое. Следующая пара заходит после выхода первой. Всем понятно?

– Да, понятно, – загалдели вновь девчонки.

А Любка вцепилась в меня еще крепче и прошептала прямо в ухо:

– Слушай, это же сестра твоя, да? А давай мы вдвоем зайдем? Она будет там в комиссии?

– В какой-такой комиссии, Люб? Не думаю, что для подбора подсобников комиссию созывают. Ну ладно, давай вместе зайдем, – согласилась я. Раз уж я здесь, неудобно просто так развернуться и уйти.

Всего нас оказалось шесть пар. Мы встали в самом конце. Люба, конечно, хотела пробиться в первые ряды, но я сама притормозила ее. Если наберут посудомойщиц до нас, значит, так тому и быть. А если нет (или как говорит моя мама – если это моя судьба), то будем греметь посудой мы.

Как ни странно, девчонки очень быстро проходили отбор. Действительно, что ли, на их одежду только смотрели, что так быстро всех отсеивали? Когда, наконец, зашли мы с Любкой, то увидели высокую дородную женщину с печатью усталости на лице, которая приглушенным голосом что-то выговаривала рядом стоящей Катьке. Когда мы поздоровались, она подняла голову и внимательно осмотрела нас с ног до головы.

– Девочки, вы знаете, чем вам придется заниматься на кухне? – спросила она нас.

– Конечно, – кивнули мы обе. – Посуду мыть.

– А опыт у вас имеется? То есть я хотела спросить: вы умеете работать быстро и аккуратно? Потому что иначе тут посуды на вас не напасешься.

– Ну вообще-то дома мы посуду моем, но вот с таким объемом работы пока встречаться не приходилось, – ответила я честно.

– Я тоже никогда такого не делала, – поддержала разговор и Люба.