— Все они — простейшие, если знать — как, — хмыкнул Тэйн. — Я хочу, чтобы ты создал Небесный Столб, а лучше — Ворота, ведущие на Алуре. С моей помощью, конечно.

— Вряд ли у меня что-то выйдет, — вздохнул хильд после долгой паузы. — Это… слишком сложно.

— Тогда мы все обречены. Я не смогу таскать людей поодиночке туда-сюда, — сказал Тэйн, не сводя с него взгляд, видя, что Кельхандар ошарашен предложением, но первое удивление уже схлынуло и он, как настоящий мастер, задумался о том, как воплотить его в жизнь.

Они молчали, глядя друг на друга, один — растеряно, другой — устало.

— Как ты это себе… представляешь? — спросил Кельхандар после длительной паузы.

— Выберем место, которое Джерхейн смог бы охранять. Синхронно воспроизведем заклятие переноса и заклятие творения хэльда. Если у нас получится, Джер организует переселение людей. Чем скорее мы с тобой соберемся, тем больше будет для этого времени. Предлагаю выйти завтра. Тебе есть на кого оставить эту дикую семейку? — Тэйн кивнул на окно, имея в виду лайдов.

— Да, — кивнул хильд. — А почему не сегодня?

— Тебе нужно отдохнуть, — ответил Тэйн, зевнув. — И мне тоже. Кстати, почему ты не спишь?

— Я же сказал — не могу.

— Это не причина. Что именно тебя беспокоит?

— Пришествие… А как ты собираешься добираться? Проход между Риан Ал Джаром и Белым озером затоплен, если открыть дверь, кйти хлынет из нее в замок. Так что идти придется пешком…

— Или на арритах.

— Где ты их возьмешь? — горько усмехнулся Кельхандар. — В деревнях их всех сьели с голодухи.

— Украду у хильдов, — ответил Тэйн, зевнув. — Это несложно. Именно так я привез Даллана к Джеру. Пошли спать, что ли?

Тэйн увел Кельхандара в покои за кабинетом. По их убранству было заметно, что хильд ни разу ими не пользовался, возможно, и впрямь не спал с тех пор, как попал сюда. Заставив друга раздеться и лечь, он принялся лечить его самыми обычными илларскими методами — отыскивая на теле нужные точки, находя нервные центры, успокаивая тревогу, боль, изгоняя усталость. Кельхандар заснул быстрее, чем Тэйн предполагал — видимо, человеческого в нем все еще было больше, чем чуждого. Ройг прикрыл за собой дверь, шугнул сунувшегося было лайда, и направился в спальню Джерхейна. Он был уверен, что она свободна, и что тот не станет возражать, если Ройг ей воспользуется.

(Сезон Ветров. Риаллар, Джар Илломайн)

— Таких, как ты, очень мало, — сказал ему человек с нечеловеческими глазами. Что в них было нечеловеческого, мастер не смог сформулировать, и потому решил не торопиться с суждениями, понаблюдать и присмотреться. И, кончено же, послушать. Этот странный тип подсел к нему за обедом. Его чуждость бросилась в глаза сразу же — мастер вот уже год как обитал в этом мире, пытаясь разобраться, что же делает его столь непохожим на все виденные ранее — то ли молодость культуры, то ли низкий уровень цивилизованности обитателей, то ли неуемная, жадная и страстная жажда жизни, материальных благ, счастья, в которое можно вгрызться зубами и не выпускать, пока оно не кончится; этот человек казался изящным и возвышенным, высокомерным и снисходительным. Мастер поначалу хотел отделаться от него, но быстро передумал.

Этот человек знал о нем все. Или почти все.

— Ты не бог. Боги — это всего лишь существа, родившиеся у Истока и получившие при рождении дар передвижения по мирам. В их руках — мастерство рожденных в уникальном месте, которое само по себе есть источник Огня жизни, но в них самих его нет. Как ты уже понял, существует некий изначальный язык, который, будучи применен в обычных мирах, становится языком творения — или разрушения, смотря для каких целей его использовать. Там, у Истока, это обычный разговорный язык. Только очень немногие изрожденных у Истока обладают даром превращать обычные его слова в магические конструкции — заклинания силы. Они и становятся богами. Есть роды и дома, в которых этому умению обучают с рождения, обычно они используют при этом ту или иную стихию. Отсюда и берется их своеобразная специализация — бог воды, бог света, бог земли… Как их не называй — Феоллон или Наджар, Хэллих, Марс или Вицлипуцли, Тармил или Исида, сущность от этого не меняется. Должен сказать, что немногие из них рискуют выглядывать за переделы Истока, и, поверь мне, хождением по Кольцу занимаются далеко не самые лучшие. Иногда они вселяются в человеческие тела, превращая их в аватары или в полубогов, обладающих частью силы Истока, обосновываются в мирах Кольца и воплощаются, меняя тела носителей и пытаясь как-то влиять на выбранные ими миры. Но большинство из них просто живут, как люди — любят, ненавидят, рожают детей и внуков, умирают от болезней или несчастных случаев. Магия изначального языка, та, что доступна им, гонит некоторых в другие миры, так же, как жажда знаний и приложения умений гонит по мирам тебя, и некоторые вполне удачно осваиваются на чужбине. Они очень похожи на людей в своих поступках, желаниях и целях…

Мастер растеряно смотрел в нечеловеческие глаза своего собеседника.

— Ты уже знаешь, что Потоки, образующие Великий Круговорот, омывают не только твой родной Теллар, но и еще множество других миров. Каждый из миров Кольца приносит в бесконечную реку времени что-то свое, особенное, тем самым придавая ей полноту и разнообразие. Каждый из Великих Потоков, таких, как Поток Разума или Поток Любви, будучи изменен в одном из миров, через которые проходит его путь, понесет это изменение дальше, дальше, через все остальные острова жизни на его пути, и изменит их сам, или, приняв новое изменение, направит свои вечные воды дальше. Но изменить Потоки способен далеко не каждый. Богам, например, этого не дано. Есть совершенно иные существа… Они рождаются на островах жизни с искрой истинного Огня в душе, и, если им удается сохранить ее, эти люди меняют миры до неузнаваемости, тем самым меняя течение самих Великих потоков. Творя их. Создавая новые острова жизни. Или разрушая… Мы зовем их Творцами. Почему-то Творцы никогда не рождаются в Истоке. Они всегда появляются только на Островах жизни. Искра гонит их по мирам, заставляя стремиться к месту, где их мятежная душа могла бы успокоиться. Только там, у Истока, они могут остановиться и отдохнуть, чтобы потом снова уйти…вернуться опять, для короткой передышки, и потом начать новый путь. Всегда найдется мир, в котором мятежная душа Творца захочет задержаться на какое-то время. И так — пока не потухнет искра. Ты уже понял, о ком я?

Мастер уткнулся носом в тарелку — они беседовали, сидя в крохотном ресторанчике на берегу моря, и шум разбивающихся о каменистый берег волн служил аккомпанементом к странному разговору. Собеседник смотрел на него холодными нечеловеческими глазами, и в них мастер увидел глубочайшее почтение. И сочувствие.

— Ты — Творец. Ты ведь давно уже это понял, ведь так? Просто не мог признаться себе. Догадывался, но не мог осознать своего предназначения. К сожалению, никто не поспешил к тебе на помощь, чтобы вовремя объяснить, что с тобой происходит.

Мастер смотрел в окно. Море, неспокойное и хмурое, швыряло на берег волны с яростным ожесточением, словно хотело навсегда смыть с лица земли этот ресторанчик и двух собеседников, буднично обсуждающих основы мироздания.

— Возможно, ты и прав, — сказал он, с трудом выговорив слова. — Но тогда кто — ты? И зачем пришел сюда?

— Я — из Анклава Судей. Мы тоже существуем на земле Истока. У нас много обязанностей… Я пришел за тобой. В храме Творцов горит твой огонь, но никто из них так и не явился открыть тебе истину. Может быть, потому что с каждым витком их становится все меньше, и они так редко возвращаются к Истоку. Пойдем, — гость встал, оказавшись неожиданно высоким и величественным, и мастер, глядя на него, застыдился своего небольшого роста, некрасивой с точки зрения человеческих островов внешности, и седых волос. Разве он похож на Творца, обитателя бессмертного Истока?