— И что теперь делать?

— Работать, — пожала плечами я.

— Значит, будем работать, — Он поднялся и направился к выходу, но вдруг остановился. — Слушай, ты в курсе, что на звездолёте есть собака?

— Собака? — удивилась я. — Впервые слышу. Но, коль скоро есть корова, то собака — это весьма невинно. А она чья?

— Я не знаю. Я совершенно случайно увидел её сегодня в трюме. Очень большая белая собака, похожая на волка, без намордника и без ошейника. Я спрашивал, чья она. На меня смотрели как на сумасшедшего.

— Только привидений нам не хватало… — пробормотала я.

Хок нерешительно стоял возле дверей.

— Ещё что-то? — забеспокоилась я.

— Белый Волк… Он не кажется тебе странным?

— Индейцы мне всегда казались странными. Он, кажется, сиу. С другой стороны, кто здесь не странный?

— Нет, не в этом дело, — Хок словно принюхивался. — Мне кажется… понимаешь, у меня чутьё на такие вещи.

— Ну, не томи…

Он вздохнул и покачал головой.

— Ладно, давай я всё выясню и, если подтвердится, расскажу.

Он ушёл, оставив меня в полном недоумении.

За обедом мы снова сели втроём за свой столик. В ресторане было пустовато. Вахтенные теперь обедали на своих постах. А те, что пришли, как-то настороженно и внимательно поглядывали на нас.

— Ну, что прятал наш друг-мальтиец? — поинтересовалась я после того, как Микки подал нам обед.

— Если там вообще было что прятать, — проворчал Хок.

— Было, — кивнул Джулиан. Вид у него был серьёзный и даже слегка встревоженный. — Я полдня просматривал медицинские карты и убедился, что на звездолёте почти нет людей без каких-либо видимых органических отклонений.

— Что, все больные? — нахмурился Хок.

— Нет, здоровые, даже слишком.

— Но ты сказал про отклонения.

— Сказал. Но это не болезни, а весьма интересные патологии. Некоторые даже необыкновенные.

— Так, — кивнула я. — Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.

— Выяснять ещё придётся много, но пока я установил, что, например, у некоторых членов экипажа наблюдается гипертрофия различных участков головного мозга, зачастую незначительная, но это кое о чём говорит.

— И о чём же?

— Например, такое развитие лобных долей мозга, как у нашего кока, нередко наблюдается у ясновидящих. Мозг Булатова позволяет судить о том, что у него, возможно, очень сильно развиты математические способности. Ну, как у тех ребят, которые возводят десятизначные цифры в десятизначные степени за пару секунд. У Бомбадила, должно быть, фантастически развита интуиция. Отклонения у других я ещё не расшифровал. На это требуется время. У Вербицкого занятная патология глотки и гортани.

— Он рассказывал и даже продемонстрировал, — сообщила я.

— И как?

— Впечатляет.

— Так я и думал. У некоторых очень странное строение тканей, как например, у Тутты Йохансен. Такое чувство, что её молекулы держатся вместе по какой-то странной случайности. У твоего друга Мангуста ткани странно мутабельны и принимают различные несвойственные человеческим тканям качества, становятся тягучими или наоборот слишком твёрдыми. К тому же у него тоже очень странная патология как спинного, так и головного мозга, а также есть очень необычный отдел головного, которого нет у нормальных людей. Я пока не нашёл сведений о таких случаях.

— Что ещё? — нахмурилась я.

— Генетические отклонения, — продолжил он. — Разные. Прямо детские кубики из разных наборов. Самая интересная комбинация из тех, что я успел посмотреть, у Белого Волка.

— Оборотень… — неожиданно выдохнул Хок.

— У тебя в голове наверно та же картина, что и у Бомбадила, — одобрительно кивнул Джулиан. — Блещешь интуицией. У индейца два интереснейших участка в геноме. Один полностью соответствует аналогичному участку волка, прямо скажу крупного с белой шерстью, а второй весьма напоминает схожие участки у масунтов, те, что отвечают за трансформацию. Это же подтверждает и строение скелета, а также весьма необычные суставы и кожа со скрытыми волосяными мешочками в глубине эпидермиса.

— Так, мальчики, сегодня не первое апреля? — начала лихорадочно соображать я.

— Двадцать восьмое июля, — словно, оглашая смертный приговор, произнёс Хок. — Надеюсь, вампиров здесь нет?

— Пока не нашёл, — ответил Джулиан.

— Не нравится мне твоё «пока».

— Я только начал работать. Боюсь, что нас ещё ждёт много открытий.

— Господи, — пробормотал Хок, — ко всему прочему, тут ещё паноптикум вместо экипажа.

Мы замолчали. Зуммер моего браслета заставил меня вздрогнуть. Это был Вербицкий.

— Командор, приказ с Земли. Задание.

— Начинается, — проговорил Хок, уже на ходу допивая свой чай.

— Увидимся, — кивнула я Джулиану и поднялась следом.

— И это всё? — спросила я, разглядывая три строчки на экране своего пульта в командном отсеке. Нам было предложено принять меры к розыску патрульного катера «Истра», пропавшего в районе какого-то красного гиганта без названия, но с длинным номером.

— Всё, что дали, — кивнул Вербицкий, сидевший за левым крайним пультом.

Приказ был за подписью заместителя командующего Объединённым космофлотом. Я посмотрела на время отправки сообщения.

— Когда вы её приняли? — возмутилась я. — Почему докладываете только сейчас?

— Только что приняли, — забеспокоился Вербицкий и стал перечитывать сообщение. — Странно, отправлена утром, а поступила только сейчас. Может, у них произошёл сбой, и выдали неправильное время? Вот регистрация нашего приёмника: тринадцать тридцать две. Я сразу доложил.

— Странно… — согласилась я и включила связь по кораблю. — Внимание. Экипажу занять свои места. Десятиминутная готовность к вылету. Подготовить отсоединение конструкций дока. Радиорубка, связь с диспетчерской порта Одеон.

— Даю, — тут же отозвался Вербицкий.

— Астронавигатор, маршрут, — я нажала кнопку, отправляя на пульт Булатова координаты точки, где последний раз засекли пропавший катер.

— Есть, — через пару секунд ответил он, и на моём экране появился ряд координат.

Я резко развернула кресло и взглянула на него.

— Каким образом?

— Уже сделал, — ответил он, взглянув мне в глаза.

Я вернулась к своему пульту и нажала другую кнопку.

— Младший астронавигатор, маршрут.

Побледневший Булатов стиснул зубы и откинулся на спинку кресла.

— Есть готовность, — доложил Бомбадил. — Разогреваем реактор, быстрый старт возможен через десять секунд.

— Диспетчерская порта на связи, — напомнил Вербицкий.

— Запросите коридор.

— Коридор дают. Передаю на пульт.

— Конструкции пошли… — доложил Хок, и на боковом экране я увидела обзор баркентины с внешней камеры. Металлические конструкции плавно разошлись в стороны и опустились вниз. Их маленькие двигатели были едва заметны по голубоватым хвостикам шлейфов плазмы. Баркентина засверкала во всей красе, стройная, изящная, золотая, расписанная арабской вязью. В этот миг я позабыла обо всех сомнениях и тревогах.

— Пошли по малой, — проговорила я, бросив взгляд на экран, где в азимутной трёхмерной сетке светился зелёный взлётный коридор, и положила руки на штурвал.

— Даю по малой… — весело откликнулся Бомбадил.

Я чуть нажала на штурвал, и на обзорном экране стало видно, как уверенно и легко пошла вперед красавица-баркентина. Я с легкостью вписалась во взлётный коридор, постепенно набирая скорость. Через несколько минут мы покинули территорию порта. «Пилигрим» начал свой путь в космосе. Это было удивительное и прекрасное событие, но никто не кричал «ура». Только покосившись налево, я увидела улыбку Хока. Он показал мне большой палец. Я кивнула.

— Младший астронавигатор, маршрут.

— Даю, — поспешно и взволнованно откликнулась она. — На экране появилась цепочка координат, аналогичная первой.