Продавец стоял белый, того и гляди грохнется на пол. Я даже забеспокоился — вот сейчас отбросит копыта от сердечного приступа, и с кого мне тогда поиметь бакшиш? Не переборщил ли я в своей жадности?

— Здорово! — восхищаются два стражника — Посмотрим на Божий суд! Интересно, он язык ему вырвет? Надо будет сделать ставку на язык!

— Господин! — лавочник падает на колени — Простите, господин! Не надо суда! Я компенсирую!

— Вот эти медиаторы — пощелкиваю пальцами, на которые так и надеты упомянутые девайсы — Еще медные, такие же. Три комплекта лучших струн к моей лютне, по два статера уважаемым стражникам за ложный вызов, и золотой мне — за моральные страдания. Только прямо сейчас, и без разговоров! Правильно говорю, господа стражники?

«Господа стражники» радостно загудели:

— Правильно! Конечно, правильно, господин! Ишь, обнаглел проклятый лавочник! Да его за такие дела вообще поджечь не грех!

Лавочник сорвался с места и скрылся за занавеской. Через десять минут я удалялся от лавки, радушно попрощавшись со стражниками, довольными, будто получили выигрыш в лотерею. Кстати — очень даже хороший выигрыш, в статере тридцать мелких серебрушек-файтов, на эти серебрушки можно неделю пить пиво в трактире. И я не в пролете, и еще как не в пролете! Пусть это и не старый золотой вонд, а вовсе даже новомодный, в котором содержание золота меньше, но…восемнадцать статеров отдай, и не греши!

А еще — комплект струн вообще-то стоит…ой-ей сколько много стоит! Они ведь не простые, они сделаны из жил, обработанных магией. Порвать их конечно можно, но очень и очень трудно. Со временем конечно же магия из них улетучивается, они все равно рвутся, но продержатся гораздо дольше, чем земные стальные или нейлоновые с металлом струны. И звучат…мягче, как мне кажется. Теперь я обеспечен струнами на годы вперед! Впрочем…это смотря как играть. Для профессионального музыканта наверное их и на год бы едва хватило. Хотя это и не точно.

Таак…вот и ювелирный магазин. Назвать его лавкой как-то язык не поворачивается! Солидное каменное здание, красивая вывеска, каменные ступени, ведущие по лестнице к входу. По здешним меркам — бутик, да и только!

Поднимаюсь, толкаю дверь. Тут же натыкаюсь взглядом на гиганта едва не на голову выше меня и весом точно с двух меня. В броне, в полном боевом вооружении — стоит, настороженно смотрит, держа руку на коротком широком мече. Ну да — длинным тут не размахнешься. Когда я вошел — охранник тут же перекрыл спиной вход — вдруг схвачу какую-нибудь вещь и побегу с ней на улицу! Тут-то он меня и сграбастает. А схватить вещь несложно — вон они все, по витринам разложены. Кольца, перстни, подвески, с камнями и без — чего тут только нет! Только покупай!

Хозяин появился как из воздуха — вот только что его не было, а теперь уже есть. Смотрит на меня, кивает:

— Что угодно господину? Что-нибудь показать?

— Я бы хотел, чтобы мне показали особые, Мендарские подвески! — говорю я кодовую фразу, и лавочник тут же отвечает так же естественно, как если бы делал это три раза на дню:

— Мендарские уже проданы, но я могу показать вам гораздо лучшие подвески! Пойдемте со мной!

Он кивает на незаметную дверь в стене, исчезает за ней, я иду следом, через несколько секунд оказываясь в уютной комнате примерно двадцати метров квадратных. На полу ковры, у камина мягкие кресла, у стены широкий диван — при желании и поспать, и…с кем-нибудь поспать. В центре комнаты большой круглый стол темного полированного дерева, и вокруг него шесть тяжелых, могучих стула с высокими резными спинками. Переговорная, она же комната отдыха. Знакомо.

— Присаживайтесь — лавочник жестом указывает на одно из кресел — Вам что-нибудь налить? Выпить, или просто попить?

— Если можно — воды с соком — прошу я — Глотка пересохла пока шел. Скоро жара будет!

— Да, скоро жара будет… — бесцветным голосом говорит мужчина, и достает откуда-то из стены запотевший кувшин. Быстро наливает мне в кружку и подает. Я пью, чувствуя, как холодная струя терпкой жидкости льется в желудок. Хорошо!

— Ну, так что имеете сообщить? — говорит мужчина, дождавшись, когда я напьюсь. Садится, и терпеливо ждет, пока я ставлю кружку на стол. Я вздыхаю, и начинаю свой краткий рассказ. Рассказывать особо нечего — завязал кое-какие дельные контакты, например, с семьей Гастингс, влип с дуэлью…

Тут меня прервали:

— Так это вы так изувечили несчастного Элрона?! Да тут весь город уже кипит, обсуждают, делают ставки на то, сколько дней вы проживете после этого! Старший Элрон поклялся подвесить вас вверх ногами и содрать кожу с живого! Такие ходят слухи.

— Преувеличение — бодро говорю я, чувствуя, как внутри похолодело — Он же благородный дворянин! И такое зверство?! Дуэль была по всем правилам, это все знают!

Мужчина посмотрел на меня со смесью жалости и брезгливости во взгляде. Так смотрят на умалишенных, которых вроде бы и жаль, но лучше пускай они бродят где-то подальше, не у тебя на глазах.

— Я бы вам предложил, господин Син…по крайней мере полгода не показываться из-за стен Академии. В противном случае ваша жизнь будет под угрозой. Я сообщу нашему господину о том, что вы мне рассказали. От него же я передаю вам послание: налаживай контакты, учись.

— И все? — хмыкаю я — а в послании ничего не было вроде: «Получи десяток золотых и купи себе новую одежду»?

— Ничего такого не было — спокойно отвечает мужчина и пристально смотрит на меня. Я понимаю и поднимаюсь из кресла. Все сказано, пора бы и честь знать!

***

Порты ничем не отличаются друг от друга. Высокая стена, ворота, за проезд через которые взимают плату, корабли — на рейде, и у причалов. Цепочки полуголых мужчин, которые бегают по сходням, таская на себе мешки, тюки, и ящики. Грузчиками здесь служат рабы, если слово «служить» им как-то подходит. Рабы свои, корабельные, или рабы портовые — высохшие на солнце, всегда бегущие, ибо раб не должен ходить шагом — они вызывают жалость и досаду. Неужели нельзя попытаться бежать? Неужели они готовы вот так, всю жизнь бегать по сходням пока не упадут и умрут от усталости? У меня на шее был магический ошейник, потому я не мог бежать, а у них?! Обычное кольцо, металлическое, либо кожаное! И почему не бегут?

Напротив порта, почти у самого выезда, только чуть поодаль — здоровенное двухэтажное здание из красного обожженного кирпича, больше похожее на казарму, а не на трактир, одновременно являющийся борделем. Я узнал у стражников, какое заведение здесь в городе считается самым крупным, и таким, чтобы в нем еще играли музыканты. Мне сходу назвали два трактира. Один в центре, в аристократическом квартале, он называется «Зеленый сад». Почему такое название — да чертего знает. Ну вот захотели назваться зеленым садом — кто может запретить? Плати налоги и зовись хоть старой какашкой — слова тебе никто не скажет. Твое право!

Кстати, насчет «права» — очень полезно знать законы страны, в которой ты собираешься жить. Вот если бы я не знал юридических тонкостей, не знал, как можно официальным путем испортить жизнь лавочнику — ушел бы не солоно хлебавши, удовольствавшись извинениями и расшаркиваниями. Развести виновного на приличную сумму — это тоже искусство. Адвокаты тем и живут. Кстати, очень помогла моя репутация дикого, необузданного ворка, вырывателя языков. Уж не знаю, как там будет дальше, но сегодня эта самая репутация меня выручила.

Этот трактир считается ниже уровнем, чем тот, что в центре. В нем обычно обитают грубые представители самой что ни не есть темной прослойки общества: буйные корабельщики, пираты, купцы, которые иногда еще и пираты, наемники всех мастей, ну и само собой — бандиты, воры, жулики, попрошайки — кого только тут нет! Это стражники мне рассказали, после обретения нежданно упавших в их карман статеров ставшие очень добрыми и предупредительными. Все рассказали, показали, даже маршрут в пыли начертили. Вот что деньги животворящие делают! А если представить, что делают большие деньги…дух захватывает!