– Ну вот теперь остается надеяться, что выход отсюда все-таки есть… – проговорила Ней. – Думаю, теперь мы можем наконец сделать небольшой првал.

Воины и Корин переглянулись в свете единственного факела и молча стекли на пол, подперевшись стенами пещеры.

Через пять минут все, за исключением удивленной Ней, мирно посапывали, восстанавливая свои силы.

– Мне бы так хорошо спать, – подумала Ней, опускаясь на землю, попутно снимая с себя враз ставший таким тяжелым походный рюкзак, колчан со стрелами и лук. – Что ж, передохнем.

Церемониальная дворцовая стража вела арестованного и закованного в кандалы Мокороко через сад, в котором произрастало множество видов деревьев. Стволы – прямые колонны и скрюченные переплетения причудливых форм – перемежались с солнечными лужайками, по которым неспешно порхали разноцветные бабочки величиной с ладонь молодой девушки. В цветах, яркими красками, разбросанными по саду, деловито гудели труженицы-пчелы. Сад был разбит по периметру замка лорда Бунтаро, главы клана озерной стрекозы, и находился над городом Риноко – столицы земель клана. Риноко находился в удобной бухте у озера Коро на естественной возвышенности. Город на побережье без порта: так его называли. Риноко – столица земли Озерной стрекозы и один из крупнейших городов на озере Коро, да и вообще во всей Империи. Порта как так такового у города не было, поскольку на золотых туманах озера Коро навигация была делом затруднительным либо вовсе невозможным. Более того, озеро Коро находилось почти полностью на территории клана Озерной стрекозы. Лишь небольшой восточный участок озера принадлежал клану Летучих мышей. Мокороко бывал в столичном городе не раз и не два. Неплохо знал его улицы и окрестности. Но на Дворцовом холме был впервые. Сад перед замком изобиловал редкими породами дерева, привезенными еще саженцами из вольных торговых городов, что находились на восточном побережье континента. Туда же саженцы доставляли морем по заказу лорда Бунтаро из дальних стран и регионов. Диковинные кусты с листьями желтого и темно-алого цветов проходил конвой, следуя по отсыпанной гравием дорожке. Причудливые деревья с еще более причудливыми плодами росли то тут, то там и производили впечатление богатства и хорошего вкуса на человека, впервые оказавшегося в саду. Постоянно на глаза попадались статуи местных божков, у многих в изножье медленно курились благовония. Повсюду гуляли напудренные разряженные придворные дамы и матроны, которые с ужасом наблюдали за воином, одетым в цвета клана и конвоируемым к самому лорду Бунтаро. Очевидно, что такая картина встречалась придворным нечасто. Как правило, заключенных приводили в местную тюрьму, которая вообще находилась не в Риноко. Седые советники неспешно прогуливались по тенистым аллеям сада, обсуждая ведомые только им вопросы. Над всем этим величественно возвышался княжеский замок главы клана. Замок стоял на холме и был видим практически из любого места этого прекрасного сада.

В саду было много искусственных прудиков, в которых весело резвились зеркальные карпы и вальяжные сомы. Мокороко заметил, что у одного из прудов, в центре которого шел бамбуковый мост и возвышалась небольшая трехступенчатая пагода, смотритель кормил сомов, выбрасывая в воду крошки белого пшеничного хлеба. Вода у места, где в воду падали крошки хлеба, кипела от количества рыбы, бьющейся за право первой ухватить кусочек побольше. Самые наглые и вовсе пытались выпрыгнуть, чтобы ухватить лакомые кусочки еще в воздухе.

– Вот бы Сато обзавидовался, – подумал Мокороко. – У него в рыбацкой деревне улов, небось, намного более скромный. А здесь рыба настолько обнаглела, что сама чуть ли не выскакивает из воды за кормом. Как жаль, что воины клана Летучей мыши предали меня и предали своего господина.

С этими грустными мыслями Мокороко двигался дальше, в сторону входа в замок.

Во многих местах парка текли искусственные ручейки, через которые были перекинуты каменные горбатые мостики. Везде возвышались фонари, которые сейчас не горели, потому что было яркое солнечное утро.

В кронах некоторых деревьев аисты свили себе гнезда на недосягаемой для хищников высоте.

Замок в глубине сада соответствовал настроению, заданному предваряющим его садом. Пройдя в ворота через каменную стену, которая серым пятном смотрелась здесь совсем не к месту. С крепостной стены на сопровождающих и Мокороко угрюмо смотрели стражники, вынужденные в эти летние деньки каждый день потихоньку прожариваться в своих доспехах до хрустящей корочки. Конвоиры Мокороко передали его охране среднего Дворца, которая по ступенькам по кругу холма повела его выше, к покоям лорда Бунтаро.

По дороге Мокороко заметил казармы элитных отрядов лорда Бунтаро, которые формировали его личную гвардию, а также казармы его сыскных Гончих Псов, знаменитых далеко за пределами земель клана. Именно они привезли связанного Микороко и посла, который уже удостоился аудиенции лорда Бунтаро в Риноко. На просторных площадках, отсыпанных мелким озерным песком, люди тренировались во владении холодным и метательным оружием, луками и строевой подготовке. Солдат тренировали с раннего утра до позднего вечера, закаляя их силу и дух, оттачивая мастерство.

Миновав казармы и несколько построек, предназначения которых Мокороко не распознал, через некоторое время охрана среднего дворца сдала Мокороко страже верхнего дворца, которая проделала с ним путь до входа в семиступенчатую пагоду, у основания сложенную из камня. Пагода была окружена пагодами поменьше. Все они были раскрашены все в те же белый с красными окантовками цвета: цвета клана. Богатство замка поражало воображение. Он был спроектирован и обставлен минимальным количеством вещей, тем не менее каждая отдельная деталь в нем была без малого произведением искусства и заслуживала созерцания долгие и долгие часы. Все говорило о хорошем, изысканном вкусе хозяина. От изножья резиденции лорда открывался великолепный вид на город внизу и озеро, как всегда подернутое золотой дымкой тумана за ним. Тем временем Верхняя стража церемониально передала Микороко страже покоев Главы клана и уже с ними Мокороко зашел в пагоду и поднялся на несколько этажей вверх. Перед тем, как пропустить Мокороко в залу, где находился глава клана, его еще раз тщательно обыскали, после чего пропустили за двери.

Стражи у покоев отворили двери, и взору Мокороко предстал зал, в котором находилось около двадцати человек.

Дальнюю стену закрывали три картины знаменитого художника Хокусая, которых в известном мире всего было тридцать семь штук и за которыми коллекционеры и лорды охотились годами. Художник и его картины считались непревзойденным эталоном искусства Империи и ценились дороже золота. Обладание хотя бы одной такой картиной делало человека не просто богатым, но также знаменитым и уважаемым. Лорд Бунтаро же, по некоторым слухам, владел шестью или семью такими картинами. Большей коллекцией картин этого художника владел, наверное, только Императорский двор. Микороко знал несколько примеров, когда пытавшихся подделать картины мошенников делали короче на голову, поскольку подделка таких произведений искусства общепризнанных мастеров, одним из которых, без сомнения, являлся Хокусай, без промедления каралась смертной казнью.

В центре зала на богато расшитой циновке восседал сам хозяин этих земель, глава клана Озерной стрекозы, его светлость лорд Бунтаро.

В дорогих, расшитых золотой нитью одеждах тем не менее лорд этих земель был довольно хрупкого телосложения. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Твердое, можно даже сказать суровое, лицо. Гладко выбритые скулы и отсутствие какой бы то ни было бороды. Две катаны лежали подле него. Ножны также были богато украшены, расшиты серебряными нитями и сверкали драгоценными камнями. Кровавыми рубинами и яркими алмазами.

Глаза, такие же как и у Микороко, цвета листвы с коричневыми прожилками под перечеркнутыми несколькими шрамами бровями смотрели спокойно и пронзительно, словно глаза хищной птицы. Вообще, такой цвет глаз был отличительной особенностью жителей земель клана Озерной стрекозы. Стражники, поклонившись, усадили Микороко в центр комнаты. Все смотрели на него. Он церемониально поклонился своему повелителю, коснувшись лбом отполированного пола, после чего, выпрямив спину, сел ровно и твердо.