– Привет, мамуль, – сказал я маме, которая знала расписание автобусов и заранее дожидалась нас у порога.

– Здравствуй, сынок, – подошла она ко мне и обняла.

– Вот, знакомьтесь. Это Латира. А это моя мама – Анна Викторовна.

– Латира? – удивилась мама. – Это румынское имя?

– Э-э, – Латира посмотрела на меня, не зная, что ответить.

– Мам, у Латиры разные корни: и балканские, и среднеазиатские, и африканские, и ещё много и много разных примесей, – решил я как-то выкрутиться, но на самом деле, доля правды в моих словах была.

– Здравствуйте, Анна Викторовна, – с акцентом поздоровалась Латира.

– Здравствуй, Латира, – ответила ей мама. – Ой, а что это мы в пороге стоим. Проходите, проходите в дом. Я вам обед приготовила.

Мы зашли в дом, и Латира сразу же остановилась в коридоре, рассматривая на стене фотографии, где я был запечатлён в разном возрасте детства.

– А это мой Серёжа пошёл в первый класс, – комментировала фотографии мама. – А это он с дедом Витей строил домик на дереве. А вот Серёжа начал ходить в восемь месяцев.

– Ого! В восемь месяцев? Молодец, Сергей! – восхищалась Латира.

– Ну, хватит вгонять меня в краску. Пойдёмте к столу, а то уже в животе урчит, – сказал я.

Стол в гостиной был хорошо сервирован, как в ресторане, но блюда на него подавались самые, что ни на есть, обычные, домашние: борщ украинский с зеленью, нарезанное сало с тройной мясной прослойкой, салат «Оливье», овощная нарезка и выпеченный мамой душистый хлеб. Также мама не забыла поставить на стол компот и лёгкую вишнёвую настойку.

– Как работа, Серёж? Устаёшь сильно? – спросила меня мама, подкладывая в мою тарелку салат «Оливье».

– Да свыкся я уже. На работе меня ценят. Вот и отпуск даже предоставили, – отвечал я.

– А где вы встретились с Латирой? На производстве, наверное? – продолжала расспрашивать мама.

– Да, на том же объекте, где я и работаю.

– А кем ты там, Латира? Маляр или штукатур? – спросила мама, а я коротко хихикнул. Латира при этом опять непонимающе посмотрела на меня.

– Не, мам. Латира у нас по высоким технологиям. У неё очень хорошее образование.

– Ну, наконец-то, сынок, ты нашёл красивую и умную девушку, – обрадовалась она.

– Мам, мы просто дружим, – стало как-то неудобно мне.

– Ну, дружите, дружите, ребятки, и не теряйте друг друга. А что это у нас Латира молчит? Как тебе салатик, милая? – спросила мама.

– Спасибо, Анна Викторовна, не могу даже оторваться от него, – отвечала Латира. – Видимо, очень калорийный соус. Как его название?

– Что ты, что ты, это я сама делаю майонез. Стараюсь, чтобы получился низкокалорийный. Сейчас в моде бороться с лишним весом.

– Ага, мам, как тут бороться? И борщичок наваристый, и сало, и «Оливье», – хихикнул я.

– Да такое ж только по праздникам. А праздники у меня очень редко.

– Мама у меня ещё молодая – в следующем месяце только сорок три будет, вот она и хочет подкорректировать себе фигуру, чтобы захомутать Павла Петровича – главного бухгалтера с местного завода, – пояснял я Латире.

– Ой, Серёж, ну что за глупости, – занервничала мама. – Павел Петрович хоть и вдовец, но ни одной юбки не пропускает. Зачем он мне такой? Пятьдесят семь лет, ещё и с пузом.

– Пятьдесят семь лет? Да он же ещё совсем юнец, – высказала Латира, захмелевшая от вишнёвой настойки.

– Юнец? Ну, не знаю, – удивилась мама. – Латира, а сколько ж тебе лет?

– Да я ещё толком и не созрела, – улыбнулась Латира. – Восемьдесят четыре недавно исполнилось.

– Я не ослышалась? Восемьдесят четыре?!

– Не мам, ты не так поняла, – решил я исправить неловкую ситуацию. – В роду у Латиры другое летоисчисление. На самом деле ей двадцать два.

– Да-да, по-вашему – двадцать два, – опомнилась Латира.

– А-а, ну это ближе к истине, – успокоилась мама.

– Мам, тут такое дело...

– Что случилось, сынок?

– Может так случится, что мы с Латирой уедем, далеко уедем.

– В путешествие за границу? – спросила мама.

– Скорее, работать на Крайний Север.

– Ох, Серёж, платят там хорошо, но условия ужаснейшие.

– Да, мам. Но это ещё не точно. Может, поедем, а может, и нет. И, скорее всего, там не будет связи, и я не смогу позвонить тебе. Но я обязательно сообщу тебе, когда мы соберёмся ехать туда.

– Серёж, я тут собрала некоторую сумму денег. Хочу дать вам в дорогу, – грустно предложила мама.

– Ни в коем случае! Все расходы на дорогу и проживание оплатит работодатель. Да и не нужны там, на Крайнем Севере эти деньги. И вообще, я сам привёз тебе немного денег, чтоб ты прикупила себе чего-нибудь из вещей, – я достал из кармана часть той псевдо-премии и положил их в тумбочку, зная, что мама начнёт отказываться от моих денег. Потом я встал и сказал: «Ну что, нам пора, мам».

– А как же десерт? Я такой тортик сделала. Твой любимый – «творожный домик».

– Мы так наелись, что уже не лезет. Правда, Латира? – Латира тяжело дышала после аппетитных блюд и смогла только кивнуть. – Но ты нам заверни с собой этот тортик. Давно я его уже не пробовал.

– Хорошо, сынок, заверну, – сказала она, а потом опять позвала меня: «Серёж...».

– Да, мамуль.

– А ты там, случайно, не учишься где-то?

– Не-ет. А  с чего ты взяла?

– Ты как-то по-другому стал разговаривать.

– Это как?

– Ну, как-то заумно, прям как высокообразованный человек. Ты извини, конечно, ты всегда был у меня умненьким мальчиком, но вот не хватило у меня возможностей дать тебе наилучшее образование. А тут ты стал выражаться как профессор...наверное.

– Ох, мама, поживёшь в столице – не такому научишься, – улыбнулся я и обнял её на прощание.

Попрощавшись с мамой, мы с Латирой двинулись к автостанции, где успели сесть на нужный нам маршрут. Уже в автобусе я стал вспоминать свою жизнь в родном доме и осознавать все те тяготы и невзгоды, которые пришлось взвалить маме на свои плечи. Как она, будучи фактически матерью-одиночкой, успевала работать и на заводе, и вести домашние дела, потакать моим детским капризам, делать со мной уроки, и не спать ночей, когда я болел. Первый мамин неудачный опыт супружеской жизни и моя необъяснимая ревность стали преградой для новых отношений с мужчинами, которые щедро одаривали её знаками внимания. Среди этих ухажёров находились и достаточно обеспеченные мужчины, которые были способны улучшить наше благосостояние, и кто знает, может даже, моя жизнь пошла бы не в таком сложном русле. Хотя, чему быть – тому не миновать. То, что произошло со мной в последние полгода, не сравниться ни с какими возможными весёлыми приключениями обеспеченного человека. Никакие богатства и роскоши не обеспечат такому человеку ощущений, которые испытывал я, побывав в далёком будущем. Наверное, это и манило меня вернуться в то время, чтобы опять вызвать те чувства какой-то значимости и глобальности моих действий. Уйти от того, как скудно протекала моя жизнь в двадцать первом веке, и наполнить своё сознание интереснейшими событиями сорок второго века – вот чего я действительно хотел на тот момент. Всю поездку в автобусе я только об этом и думал, поэтому решил без колебаний покинуть своё время и при первой же возможности переместиться в 4127 год.

Добравшись в наш райончик, я заметил, что у подъезда дома, где мы с Латирой арендовали квартиру, стоял мой друг Ванёк.

– Ты почему на телефон не отвечаешь? – обиженно спросил меня Ванёк.

– Как не отвечаю? – удивился я, и достал из кармана свой мобильный телефон, у которого батарея оказалась разряженной. – А, Ванёк, извини. Вот, разрядилась батарея, – показал я ему тёмный экран телефона.

– Пойдём к тебе. Поговорить надо, – грустным голосом сказал Ванёк.

– Конечно, друг, заходи. Тут мама тортик передала. Чайку сейчас заварим и поговорим.

Мы втроём зашли в квартиру, где я сразу же включил электрочайник на кухне, а Латира пошла в спальню, чтобы аккуратно узнать как там дела у Григория Ивановича. Ванька я усадил за обеденный стол и нарезал три кусочка «творожного домика». Обеспокоенное лицо Ванька пугало меня, но он почему-то не начинал разговор, а всё мялся и ёрзал на стуле.