Максим присел рядом с Лолой и взял ее за руку.

– У тебя рука совсем холодная.

– Я очень з-замерзла, – призналась девушка, клацая зубами. – С-сама н-не знаю п-почему…

Максим притянул Лолу к себе и обнял.

– Каким курсом мы идем?

– Мы вернулись назад! Мы, черт возьми, опять вернулись назад!

– Мы недостаточно долго шли на север.

– Сколько времени мы идем этим курсом?

– Предлагаю лететь на север, пока не кончится горючее. Ближе к берегу у нас больше шансов, что нас найдут.

Максим нахмурился.

– Ты говорил то же самое, – в растерянности прошептала Лола, глядя на профиль Максима. – Помнишь?

Он не ответил, продолжая супиться и сверлить рацию недоверчивым взглядом.

– Экс-рей-Эхо, каким курсом ты идешь? Я тебя не вижу.

Пока Максим и Лола сидели на скамье, Гедеон продолжал стоять неподвижно, вслушиваясь в каждое слово.

– Экс-рей-Эхо, ты меня слышишь? Каким курсом ты идешь? Держимся курса триста шестьдесят, на север. Как понял? Прием.

– Говорит Фолк-Сиверс. Чарли-Дельта, следуйте курсом сто восемьдесят. Как меня слышите?

Пилот первого самолета не отреагировал на полученное сообщение и продолжал обращаться к напарнику, словно в эфире они были одни. Его слова звучали неразборчиво.

– Чарли-Дельта, говорит Фолк-Сиверс. Вы слышите меня? Ваше положение серьезное. Вы потеряли ориентировку. К девятнадцати тридцати у вас кончится горючее. Все поисковые самолеты приведены в состояние готовности.

Максим глянул время на своих часах.

– Сколько было, когда ты проверял? – спросил Гедеон немного позднее.

– Восемнадцать двадцать пять.

– Какой у нас сейчас курс?

На вопрос пилота никто не ответил. Рация захлебнулась помехами.

– Держись на этой частоте.

– Экс-рей-Эхо. Мой позывной: Экс-рей-Эхо… Как… с…шно? Гов…т… Экс…эхо…

Голос боролся с помехами, то пропадая, то вновь появляясь в эфире.

– Фолк-Сиверс на связи. Говорите громче, вас не слышно.

– Мы… – Длинная пауза с помехами. – Пять… два… – Шипящие помехи. – Два… градус… шесть… Мы…

– Слышим вас очень слабо. Говорите громче.

Из джунглей донесся отрывистый лающий смех неизвестной птицы, от которого все трое подняли голову и посмотрели в сторону острова. Солнце уже укатилось на запад, яхта стояла в тени, и казалось, что зеленые горы стали ближе и будто склонились в их сторону. Команда не заметила, как подкрался вечер.

– Чарли-Дельта, говорит Фолк-Сиверс. Прием.

С каждой минутой белый шум становился все длиннее и пожирал все больше слов. При этом сообщения и ответы Фолк-Сиверса звучали более-менее понятно, пусть и очень тихо.

– Экс-рей-Эхо вызывает Чарли-Дельта. Экс-рей-Эхо вызывает Чарли-Дельта. Прием.

Рация неожиданно громко зафонила, захрипела и стала выплевывать странные звуки, похожие то ли на искаженный белый шум, то ли на шипящее бормотание в приступе паники. На заднем плане что-то скрежетало с противным металлическим визгом и похрустывало. Следом раздалась нечеловеческая какофония из помехов и дребезжания – и динамик едва не разорвало от оглушительного свиста двигателя. Он ударил по барабанным перепонкам, и уши сразу заложило. Лола закрыла их ладонями, Максим прижал девушку к себе и обхватил ее голову руками. Гедеон находился к рации ближе, и ему досталось больше всех. Вздрогнув, он выругался и торопливо убавил громкость. Как раз в эту минуту шум стих и прорвался тихий голос. Слишком тихий, команда не разобрала ни слова. Гедеон прибавил громкость, но поздно, все уже кончилось. Кончилось насовсем, больше в эфире никто не появлялся.

Время девятнадцать тридцать. Солнце еще не село, но закат уже набирал цвет. Команда сидела на кокпите, обескураженная и притихшая, как после гипноза, во время которого их заставили посмотреть нечто страшное, нечто такое, что невозможно забыть или подавить. Всем троим было не по себе. У них было такое чувство, будто прошли целые сутки.

– Нужно выключить диктофон, – механически пробормотал Гедеон и ушел на нижнюю палубу.

– Ты в порядке? – спросил Максим у девушки, когда она села прямо и встревоженно огляделась.

– Нет… Что это было?

– Я и сам толком не знаю… Пойдем за ним.

Гедеон стоял у штурманского стола, но как только они спустились, сразу обернулся к ним.

– Диктофон записал все, в том числе последнюю фразу. Заряда хватило как раз, но прослушать не могу, аккумулятор сдох.

– Камрад, что ты решил? – Максим шагнул к нему. – Пилотов будут искать. Это где-то недалеко, раз мы поймали их разговоры. И когда спасатели начнут прочесывать территорию, где была зафиксирована последняя передача, то заглянут и сюда. «Ближе к берегу у нас больше шансов, что нас найдут», помнишь? Может, речь шла об этих берегах, а может и нет. В любом случае, если мы уйдем, есть риск разминуться. Мы же не знаем, откуда их ждать. Нам нужно остаться и подавать сигналы, у нас еще есть ракеты и дымовые шашки.

Максим отшвартовал яхту, но якорь поднять не успели.

– Да, мы задержимся.

Лола стояла чуть позади, у камбуза, и со своего места заметила, как Максим вздохнул с облегчением.

– Швартоваться пока не будем, обойдемся якорем, – продолжил Гедеон. – Макс, заступай на вахту… – он глянул на часы, – до десяти вечера. Включи яхтенные огни. Сколько у нас сигнальных ракет? Посчитай и скажи мне. И дымовые шашки тоже. Не знаю, когда поисковые самолеты прибудут на место, но не думаю, что раньше ночи. Сигнал бедствия по рации каждые полчаса и…

– Может, сгонять на берег развести огонь? – перебил Максим.

Гедеон изменился в лице.

– Я не говорю о том, чтобы ночевать там. Развести костер и оставить гореть на ночь несколько поленьев.

– Время почти восемь, – напомнил Гедеон.

– У нас больше часа в запасе, пока совсем не стемнеет. Если поедем сейчас, вдвоем управимся быстро. Оставим костер на ночь, сэкономим ракеты.

Гедеон недолго медлил.

– Ладно, – решился он. – Едем. Только перед этим включим на яхте огни.

Он перевел взгляд на сестру.

– Останься здесь, ладно? – сдержанно попросил он. – Пожалуйста.

Девушка с готовностью кивнула. Друзья уехали на берег, а Лола, вспомнив, что у них до сих пор нет ничего на вечер, принялась готовить ужин. Время от времени она поглядывала на диктофон, который лежал на зарядке, и прокручивала в голове переговоры между пилотами.

«Говорит Гедеон. Кажется, нам крышка. Не думаешь ли ты…»

Не выдержав, девушка подскочила к штурманскому столу, взяла диктофон и промотала запись назад, но найти то самое место не смогла. Некоторые фразы повторялись – не поймешь, середина это или конец радиопереговоров. Лола пыталась снова и снова, но в итоге эту затею пришлось отложить и вернуться к стряпне. Как раз каша закипела, и уже пора было вытаскивать готовое мясо. Ничего не поделаешь, надо ждать, пока диктофон зарядится, чтобы прослушать запись полностью, от начала до конца.

Когда ребята вернулись, от них пахло дымом и соленым ветром.

– Было что-нибудь в эфире? – первым делом спросил Гедеон.

– Нет, все тихо.

– Сигнал бедствия передавала?

– В половину девятого.

– Хорошо.

Они переоделись и долго отряхивали одежду над водой, избавляясь от песка, мелких щепок и деревянной трухи. На берегу горел большой костер. К тому времени сумерки почти угасли, и стало темно, однако все равно можно было увидеть густой дым, который поднимался в небо. Лоле вспомнился утренний переполох. Она до сих пор не знала, что все это значило и как к этому относиться, был ли тот дым реальным или ей привиделось.

– Мы не заходили в джунгли, – ответил Максим на вопрос Лолы. – Разделали небольшую пальму. Теперь неделю буду занозы из рук вытаскивать.

– Кокосы не попадались?

– Не-а. На берегу точно голяк. Потом надо будет еще другие пальмы проверить.

На ужин был рис и отварное соевое мясо.

– Заступай на вахту, – бросил Гедеон товарищу. – До часу ночи. Я пока в журнале отпишусь.