– Хватит! – взревел он, одним прыжком рванулся к ней, схватил за горло и с силой прижал к стене.

Она трепыхалась, пришпиленная его рукой, словно бабочка. Воздуха не хватало, грудь тяжело вздымалась, и Алина покраснела, когда вдруг увидела, как даже через камуфляж торчат соски.

– Отпустите, – прохрипела она.

Дарио, словно опомнившись, отшатнулся, убрав руку.

– Прошу прощения.

Он тут же уткнулся обратно в мониторы, а она пыталась успокоиться. Его напор и сила ее дико возбудили. Так же, как и ее беспомощность. Она хотела продолжения. Снова ощутить себя слабой, пассивной, прижатой. И хотела тем сильнее, чем больше понимала, что продолжения не будет.

Этот чертов истукан пялился в экранчики и делал какие-то пометки в журнале, будто ничего не случилось.

Она едва преодолела желание протянуть руку и запустить пальцы в его темную шевелюру.

– Ну, раз вам больше сказать нечего, – сказала она, – то я, пожалуй, пойду. Привет членам клуба.

Она стащила со стола телефон.

– Постойте, – вдруг сказал он. – Я кажется могу помочь с медальоном. Если вам интересно.

– Конечно, – она остановилась.

– В досье написано, что каждый медальон снабжен передатчиком.

– Да, но он бесполезен без частоты и кода.

– Это так, но любое такое устройство фонит. И я примерно представляю, как фонит ваш медальон. Занимался в свое время подобными мелочами. Короче, дайте снова мобильник.

Он подключил его к одному из системных блоков, достал пыльную клавиатуру и отстучал десяток команд.

– Вот, – сказал он, возвращая телефон. – Я поставил вам программу и перепрограммировал один из датчиков. Теперь телефон среагирует, если вдруг медальон окажется рядом. Услышите тихую повторяющуюся трель, а экран будет мигать красным. Чувствительность небольшая, максимум метров десять. Но это и к лучшему – вам же меньше прочесывать.

– Спасибо, – сказала она.

– До свидания, девушка. И постарайтесь больше не попадаться на глаза.

– Обязательно, – тут же обиделась она. – Как только так сразу. Больше не потревожу.

– Сильно сомневаюсь, – пробормотал он.

– Кстати, меня зовут Алина. А не девушка. Если вы не в курсе.

– В курсе. Но это абсолютно лишняя информация. Секьюрити должен держать дистанцию с охраняемыми объектами. Когда вы перестанете быть девушкой, я буду называть вас женщиной.

Алина задохнулась от возмущения, открыла рот, но только хлопнула дверью так, что посыпалась штукатурка.

Конечно, она сразу побежала обратно к кабинету Баргаса.

Ведь Баргас заявился в спальню хозяина сразу после Алины. Значит, вполне мог забрать медальон.

Двери были закрыты. В кабинете царила тишина. Вряд ли Баргас и Мия лежали сейчас в обнимку на диване, тихо ласкаясь. Скорее всего, отодрав, он ее выгнал, а сам ушел по делам.

Она достала телефон.

В углу экрана теперь висел маленький квадратик с медленно ползущими по нему зелеными волнами.

Она приложила мобильник к двери. Ноль реакции. Прошлась вдоль стены. То же самое. Только однажды, ближе к углу, телефон вдруг пискнул, а зеленая волна дернулась. Но сразу все пришло обратно в норму.

Либо софтина Дарио не работала. Либо медальона в кабинете не было.

По уму, стоило бы достать из рюкзачка отмычки, вскрыть дверь, да и проверить изнутри. Но рядом торчала камера и настойчиво мигала красным глазом. Вряд ли бы ей позволили взламывать кабинеты начальства.

Она пошла дальше, зажав мобильник в руке и иногда поглядывая на экран.

Двери в спальню хозяина были не просто закрыты, но еще и опечатаны крест-накрест полосатыми желто-черными лентами. Алина сверилась с картой, нашла выход во внутренний садик и осторожно подкралась к окнам спальни. Надела на руки перчатки, на ноги – целлофановые пакеты и сунула в щель рядом с щеколдой перочинный ножик.

При свете дня спальня выглядела совсем иначе. Деревянные панели сверкали лаком и инкрустацией. Расставленные повсюду цветы сияли яркими пятнами и капельками росы. Даже гигантская кровать, место ее несостоявшейся дефлорации, смотрелась как-то празднично. В белом полотне москитной сетки, оказывается были вплетены золотые нити. Авалон Гарт не отказывал себе в роскоши.

Она откинула сетку, подсознательно готовясь снова увидеть труп.

Постель оставалась смятой. На простынях виднелись какие-то масляные пятна. Алина тут же покраснела, вспомнив масляные пальцы массажистки у себя в заднице.

Крови не было. Это было странно, учитывая распоротое до позвоночника горло. Видимо, хозяина прикончили в другом месте и только потом перенесли сюда.

Она опустила сетку обратно и прошлась по спальне, огибая кресла, инкрустированные полудрагоценными камнями столики и вычурные тумбочки на гнутых ножках. Иногда делала снимки, если ей что-то казалось подозрительным.

Телефон молчал. Даже ни разу не пискнул.

В дальнем углу располагалось двухметровое цветастое панно, изображающее обнаженных девушек в крайне развратных позах. Внизу на картине оставалось пустое место, словно там не хватало еще одной девушки. Центральной и самой большой фигурой была удивительно красивая индианка, сидящая с призывно раздвинутыми ногами. Ее выбритый лобок и раскрытые половые губы блестели, словно натертые лаком.

Подчиняясь какой-то интуиции, Алина протянула руку и коснулась нарисованной промежности.

Панно медленно отъехало в сторону.

За ним было маленькое помещение, где тут же зажегся свет.

Там стоял стеклянный наклонный стол, вроде музейной витрины. На черном бархате за стеклом были выставлены мелкие безделушки. Дешевые пластиковые серьги, наполовину использованная помада, витой браслет с сердечком, даже какая-то мягкая игрушка, то ли собаки, то ли медведя.

Над витриной висело десять фотографий. Десять лиц улыбающихся девушек. Первую Алина узнала сразу. Это была та самая индианка с панно. Остальные, видимо, тоже были на картине. Их лица она подробно не рассматривала. Не было на картине только одной девушки. Последней, десятой. В этом она была уверена.

Потому что последней в ряду стояла ее собственная фотография.

Одна из тех, что она посылала полгода назад в «Гарт Моделс».

Алина почувствовала, как по спине поползли мурашки. Преодолевая смутную тревогу, она сделала несколько снимков.

Сзади послышался какой-то шум, и она выскочила обратно в спальню.

У раскрытых дверей стоял Баргас и смотрел на нее, мило улыбаясь. За его спиной высились двое мордоворотов в бронежилетах с автоматами.

– Мадемуазель Алина, – сказал он. – Это уже ни в какие ворота не лезет. Я закрывал глаза на ваши прогулки по коридорам, беседы с изолированной подружкой и даже на ваше обещание отдаться повару в холодильной камере. Но вламываться в опечатанное помещение… Это слишком. Если я и на это не отреагирую, полиция меня не поймет.

– Что это? – перебила она его, кивнув за спину. – Почему здесь моя фотография?

– Где? – он шагнул вперед, вглядываясь. – А, это. Ну, вы же мисс Понедельник нынешнего заезда. У хозяина была традиция – оставлять что-то на память от первых девушек каждой группы. Вот и была создана такая коллекция. А вы что подумали?

– Даже не знаю. Пустое место на панно, стало быть, оставлено для меня. Я правильно догадалась? Интересно, в какой позе бы меня изобразили? Наверное, раком. Тут как раз по экспозиции напрашивается. Вы как думаете?

Баргас пожал плечами.

– Какая сейчас разница? Раком, боком. Если бы все прошло нормально, художник бы изобразил вас в той позе, в которой вы больше всего понравились хозяину. Но, увы… – Он сделал приглашающий жест рукой. – Мадемуазель. Если вы закончили осмотр выставки, прошу на выход.

К дверям она пошла гордо подняв голову, хотя внутри все трепетало от непонятного страха. Главное было его не показывать.

Рядом с ним она приостановилась.

– Кстати, насчет изолированной подружки. Как она вам? Вдувабельна? Достаточно узкой оказалась для вашего толстого кривого хрена? Стоила она того, чтобы комбинации придумывать да ножи подбрасывать? Не разочаровались?