Через полчаса они уже прикончили двойную порцию омлета, жареного бекона и салата из огурцов и болгарского перца. Готовили оба, и поэтому с удовольствием сыто смотрели на пустые тарелки. Перед Тоней дымилась огромная чашка капучино, Матвей допивал стакан сока.

– Ты такая невесёлая потому, что тебя Кира испугала? – осторожно спросил он.

Тоня покрутила кружку и горько улыбнулась.

– Да нет, просто сегодня первое, вроде как праздник. Мы с семьёй всегда ездили на природу там или в парк. А сейчас папа даже не позвонил. У него уже своя жизнь.

Матвей тяжело вздохнул. Ну как ей сказать, что все через это проходят, когда родители разбегаются? Что всегда так больно и обидно, как будто бросили лично тебя и перестали любить. Променяли на футбол по вечерам с друзьями, компьютерные игры в сети и пикники с огромным количеством спиртного и, кто бы сомневался, с женщинами, но без детей. В его случае – с мужчинами, мать жила с любовником и детей заводить больше не собиралась.

Тоня поймала его мрачный взгляд и попробовала улыбнуться. Сразу от её зелёных глаз пошли тёплые лучи.

– Ладно, я переживу. Честно-честно. Пошли что-нибудь посмотрим на твоём крутейшем телеке?

– Идея – блеск, – улыбнулся он, ставя грязную посуду в посудомойку. – Пойди, посмотри диски, там внизу на полках. Выберешь.

– Хорошо, – согласилась она, уже вроде бы без грусти, но он знал, что девушка просто спрятала проблему глубоко в сердце. А значит, он ей ничем не помог. Но и правда, что он мог сделать, кроме как помочь забыть?

Их просмотр вообще не закончился. Прямо посреди фильма, который они смотрели – честь по чести, с попкорном и лимонадом, какой-то забористый триллер, они вдруг начали целоваться и не смогли остановиться.

Он посадил её верхом на себя и, скрипя кожей дивана, стал снимать с неё одежду. Она плотно закрыла веки, поверхностно дыша и вздрагивая. Но только лишь сняв с неё бельё, он заметил огромную ссадину на белой коже – воспалённую и кровавую.

– Это она? – спросил он хрипло, потому что с трудом сдерживал дыхание.

– Да, – кивнула она. – Уже не болит.

Тоня не хотела снова возвращаться к этой теме, и поэтому просто стала стягивать с него футболку.

Огромная комната с тремя окнами, выходящими на северо-запад, в тенистый палисадник возле дома, совсем не поглощала звуки, а усиливала их. Было ощущение, что они занимаются любовью на сцене. Сразу стало прохладно, особенно на диване, но они почти не заметили этого.

Матвей смотрел на девушку, склонявшуюся к нему для поцелуев, и ему нравилось то, что он видел. Она была красива. Ее глаза были совершенно невероятного цвета – какими бывают листья поздним летом, густо-зелёного.

Фильм чем-то закончился, но им в этот момент было всё равно. Они наслаждались друг другом, а потом просто лежали рядом, обнявшись. В комнате отдалённо слышались звуки города, пахло мокрой кожей, и стало даже жарко.

Полусонная идиллия была окончена, когда в дверях гостиной вдруг появился отец, уже в своей обычной домашней одежде – спортивной, отчего казался намного моложе своих лет, и спросил, скоро ли уйдёт гостья, потому что Матвей обещал показать свои знания по химии. Высказавшись, он ушёл на кухню.

Тоня вскочила, как будто её ошпарили, прикрывшись своей рубашкой и, не поднимая головы, стала натягивать бельё, покраснев и разволновавшись.

– Твою ж мать! – выругался Матвей только и тоже стал одеваться.

– Он… он давно пришёл? – испуганно прошептала Тоня, её глаза были сейчас огромными и занимали половину лица.

Матвея же почему-то разобрал смех. Они напоминали глупых подростков, хотя по его мнению уже вышли из того возраста.

– Какая разница? Мне лично всё равно.

– Как мы его не услышали? Господи! – вырвалось у неё, она явно что-то вспомнила и посмотрела на него со слезами в глазах, зажав рот ладонью.

– Я себя так вела, так…

– Нормально, – рассмеялся он и обхватил её, чтобы поцеловать.

Она сложила губы горькой скобкой.

– Он и так обо мне невысокого мнения, наверняка говорил тебе о том, что я просто удобная деваха, которая даёт, так?

Матвей ошарашенно замолчал, на секунду удивившись, насколько точно она передала слова отца, лишь немного преувеличив. Он решил не отвечать, просто покачав головой.

– А ты говорил, он не приедет, – укоризненно сказала она.

– Первый раз такое вижу, – округлил честные глаза он, и девушка шлёпнула его по плечу.

Матвей с Тоней вышел из дома почти крадучись, и всю дорогу до дома она корила сама себя за беспечность.

После праздников, хуже которых я не вспомню, в школу приходить стало ещё тяжелее. Матвей улетел с отцом в Москву, писал мне часто в «Ватсапе» очень смешные сообщения, и я пыталась даже не думать о том, что очень скоро он уедет на совсем, и станет писать реже, а потом и вовсе перестанет.

Маму было сложно растормошить, она как будто тоже погрязла в воспоминаниях и думала, думала до самого рассвета. Это было видно по её серому лицу утром. Она терпеливо сносила Тёмины закидоны, потому что он тоже капризничал и хоть и не говорил, но много думал о папе. О том, что он так и не приехал ни в один из дней первомая.

Мама ему не звонила и просила не звонить и меня. Я же не понимала такой позиции, меня подмывало набрать его номер и сказать всё, что накипело.

Единственное, что скрашивало тяжёлую обстановку дома, это встречи с Матвеем. Он больше ни за что не мог уговорить меня пойти к нему, я до сих пор помнила вкус металла во рту от стыда и страха, когда его папа заявился как раз в самый неподходящий момент. Он наверняка слышал нас, а может даже и видел, заглянув в гостиную, стеклянные раздвижные двери то мы не закрывали.

Поэтому мы с Матвеем гуляли вечерами по району, ходили на Сурб-Хач, много говорили, смеялись, и стали ужасно близки, пока он 10-го не улетел.

Мне сразу стало так тоскливо! Я не знаю, зачем я с ним так всё усложняю, но иначе не могу, потому что люблю. Что там, хоть самой себе сказать-то можно. Признаться.

Но только себе.

Днём на выходных я помогала маме привести в порядок квартиру, сложить вещи отца, которые он ещё не забрал, приготовить много вкусностей на Пасху и позаниматься с ленивцем братом. Я даже Маринку редко видела, но она слетала с родителями в ОАЭ на несколько дней по горящей путёвке, и была довольная, как слон. Конечно, я ей завидовала. Её родители были всегда дружны и шумны, не считая той истории их развода. Она была у них одна, но не потому, что они не любили друг друга, а как раз наоборот. Дети им были особо не нужны – они строили свой бизнес в сфере фотоуслуг, а когда вдруг уставали, летали по свету. И им даже их дочь была не очень-то нужна. Мне они напоминали пару хиппи из США 60-х, вечно весёлые, позитивные, но на своей волне, которую сложно поймать. Рядом с ними постоянно чувствовал себя каким-то угрюмым и тяжёлым.

Выходные пролетели очень быстро, я устала, если честно, от таких праздников. Днём вкалывала, была рядом с мамой и братом, вечером допоздна упивалась запахом цветов и молодого ветра на улице вместе с любимым. Мы не упускали возможности доставить друг другу удовольствие прямо под открытым небом, полным звёзд, и это были незабываемые ночи. Тёплые, глубокие, дающие надежду. В те моменты мне и правда казалось, что наша привязанность, симпатия может не исчезнуть даже на расстоянии.

Да подумаешь, едет учиться. Я тоже буду, но на каникулы он обязательно приедет, не в Штаты же улетает, только в Москву. И это действительно было реальным и даже обычным. Я знала нескольких пар, которые так встречались, а потом женились, и никакой трагедии не происходило. Разлука иногда даже сближала.

Потом он уехал, и мрачные мысли надавили.

Кира в школе намеренно меня в упор не видела, хотя её подружки время от времени смотрели в мою сторону и многозначительно хихикали.

Перед последним уроком ко мне подошёл Славик (Марина вышла позвонить по телефону) и спросил, правда ли я встречаюсь с Матвеем, а Кира за это меня побила.