Наруто понял, что это тоже своего рода проверка. Гаара испытывал его. Когда от тебя шарахаются все, сложно поверить, что кто-то не считает тебя демоном и чудовищем. Непонятно, то ли твой собеседник слишком смел, то ли слишком глуп. А может, всё дело в том, что не знает, с кем связался, но отступать Наруто был не намерен.

— Ты так говоришь… Но ты же не веришь в это? — сделал он шаг к Гааре. — Никто не рождается монстром. Разве ты — ошибка? Я не вижу того безумия, о котором ты мне тут заливаешь.

— Что ты можешь знать? — чуть нахмурился Гаара, пытливо посмотрев на него. — Ты сказал, что у тебя есть друзья. У тебя… — жутковатое Ки охладило воздух вокруг. — Тебе не понять меня!

— Я понимаю! — поспешно воскликнул Наруто. — Понимаю тебя, Гаара! «Воплощение песка» — это же биджуу, да? Ты имеешь ввиду, что ты — джинчуурики?

От его слов Гаара заметно растерялся. Даже песчинки, которые словно взбесившиеся блохи прыгали по полу пещеры, улеглись обратно.

— Я долгое время, почти всю мою жизнь, был один, — осторожно продолжил Наруто. — Одиночество ужасно. Люди в деревне ненавидели меня, а я не понимал причины. Почему они так смотрят? Почему шепчутся за спиной? Почему запрещают детям играть со мной? Я не находил ответа. И не понимал смысла своего существования, — он снова окунулся в чувства, о которых почти забыл. В горле запершило. Глубоко вздохнув, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями, он продолжил, посмотрев на собеседника в упор. — Твои глаза. Я вижу в них то, что видел у себя несколько лет назад. Я вижу боль одиночества и непонимания. Но, извини, безумия в них нет. Я вижу лишь человека, который всеми силами и любой ценой пытается выжить.

— Ты… — прозвучало с вопросительной интонацией, и Наруто понял, о чём его спрашивают.

— Я — Узумаки Наруто, джинчуурики девятихвостого биджуу Курамы-сама, — ответил он.

— Ты такой же, как и я? — недоверчиво произнёс Гаара. Бесстрастное ранее лицо выражало изумление, словно этот мальчик никогда не задумывался над тем, что есть ещё кто-то такой же, похожий на него.

— Да. Но я отказался считать себя монстром! — сказал Наруто. — Знаешь, я даже отказываюсь считать Кураму-сама монстром. Он большой, зубастый, у него девять хвостов, но он… Он тоже имеет право на жизнь. Он делится со мной чакрой, защищает меня и моих друзей, помогает советами. Он хороший. И я верю, что когда-нибудь он сможет назвать другом и меня. Монстрами нас, джинчуурики, делают люди. Они слабые, и они боятся, что их обидят. Твой отец… Он очень не прав. Я не понимаю и не принимаю его мотивов. Я собираюсь всем и каждому доказать, что джинчуурики не монстры, не просто оружие. Что с нами можно дружить, играть, и мы не опасны для друзей, родных и своей же деревни.

— Но как? — тихо спросил Гаара.

— Я изменю мнение людей о себе. Я достучусь до них. В меня верят мои друзья, поэтому и я верю в себя. И… Если хочешь, я буду верить в тебя, чтобы ты тоже поверил в свои силы и в то, что ты сможешь преодолеть чужую ненависть, — Наруто не говорил о таком даже с Саске. Но с Гаарой… С ним всё по-другому.

«Только джинчуурики может понять другого джинчуурики», — понял в тот момент он.

— Ты… Хочешь стать моим другом? — расшифровал его сумбурное предложение Гаара, заставив окончательно поверить пришедшей мысли.

— Да! Я хочу! — и осознал, что это — правда. Что он желает этого с самого первого мгновения, когда увидел, как мёртвые и холодные зелёные глаза зажглись необычайным светом радости, когда Гаара понял, что его зовут поиграть. Уже тогда Наруто увидел в нём своего будущего друга и захотел, чтобы парень принял его предложение дружбы.

Интерлюдия

— Казекаге-сама, вернулись Рокубу и Годзо, — Раса оторвал взгляд от вида на Суну, обернулся и кивнул своему старому другу.

— Хорошо, Баки.

— Они сказали, что встретили ниндзя Тумана недалеко от того места, где остановился Гаара-сама, и тут же ушли, как и было приказано.

— Ясно, — Раса повернулся спиной к учителю и телохранителю его старших детей. — Оставь меня.

Баки бесшумно удалился.

Диск солнца над пустыней, в честь которого Раса был назван*, заходил за горизонт. Над Суной разгорался закат, постепенно окрашивая деревню красным золотом. Небо было цвета крови. Багрово-алым. Цвета ошибок, преследующих его всю жизнь.

Он прикрыл глаза. Отец всегда был очень строг с ним. И почему-то души не чаял в своём внуке — Сасори, сыне его старшей сестры Сунаго.

Сасори думал лишь о своих куклах. Буквально помешался на них. Раса видел двух его первых кукол, которые Сасори сделал ещё в пятилетнем возрасте — «папа» и «мама». Память о старшей сестре, единственной, кто его понимал, кто заменил ему рано умершую мать, превратили в куклу. Сунаго не должна была умереть. Но кинулась спасать своего непутёвого мужа, на которого всё больше с каждым годом походил Сасори. А потом Раса только и слышал: «Сасори — гениальный мальчик», «Сасори двенадцать, и он Великий Кукольник Красных Песков», «Сасори придумал Карасу», «Красный скорпион сумел сделать живую марионетку».

Раса обладал стихией магнетизма, но отец никогда не хвалил его. Всегда был им недоволен.

Втереться в доверие довольно замкнутому племяннику было просто. Стоило только похвалить, заинтересоваться его работами. А потом рассказать, кто был виноват в смерти его родителей. Если с ним отец всегда был настороже, то от Сасори просто не ожидал ничего подобного. Впрочем, и сам Раса не ожидал такого от племянника. Его целью была ссора, чтобы отец понял, что Сасори не идеален, но… Всё вышло так, как вышло. Сасори стал опасен. Невменяемый. Одержимый лишь пополнением своей коллекции.

Его ошибка.

В разгаре Третья мировая война и шаткий мир с Конохой. После угрозы всё раскрыть, парень покинул Суну, и Раса стал Кадзекаге.

Через год Карура родила ему дочку, затем сына. А когда забеременела в третий раз, то сама предложила запечатать в Гаару воплощение песка. Деревня была ослаблена после войны, и появление у них джинчуурики могло выправить положение на мировой арене.

Всё пошло не так. И младший сын забрал у него любимую женщину. К тому же, словно в насмешку, родился красноволосым. Говорили, что такие волосы были у его матери, которую Раса не помнил, но он видел в Гааре Сасори. И через шесть лет снова убедился в том, что вся эта затея — ошибка. Гаара был неуправляемым и таким же сумасшедшим, как и Красный Скорпион.

Солнце зашло за горизонт, и ночь поглотила деревню песка, на страже которой он стоял. Раса посмотрел на первую звезду, которая зажглась в тёмно-синем небе. Та напоминала зрачки Шукаку, песчаного демона, который забрал у него его сына.

— Прощай, Гаара.

* * *

Гаара проснулся от странных звуков. Кто-то дышал совсем рядом с ним. Если ночью слышишь чьё-то дыхание, то это может быть лишь дыхание подосланных отцом убийц. Гаара приготовился к нападению.

Прошла минута, другая. Прислушиваясь, он понял, что дыхание было мерным и исходило из одного места, словно кто-то, не шевелясь, замер в полумраке и… спал.

Он открыл глаза, сдвинул завесу песка и увидел догорающий костёр. Воспоминания обрушились неожиданно. Задание в Стране Реки. Встреча. Пещера. Ужин. Разговор. Наруто.

Да, именно Наруто спал напротив него с противоположной стороны костра, положив кулак под щёку. Спал, безгранично доверяя. А ещё сказал, что хочет, чтобы они стали друзьями. Гаара тогда не нашёлся, что ответить, и просто промолчал. Но приятное тепло от тех слов поселилось в его груди. Впервые за долгие годы с ним спокойно разговаривали. Без страха, без желания убить. Впервые за прошедшие четыре года он чувствовал себя в безопасности. Именно так. Ему было спокойно. Даже его песок говорил об этом. Обычно ночью он, совершенно не контролируя защиту, полностью закукливался в шар, а сейчас лежал, словно в половинке скорлупы. Песок сделал ему привычную постель, но не спрятал полностью.