— У Саске, между прочим, от переживаний за тебя третье томоэ прорезалось. А все остальные, узнав, что за тобой намереваются прийти и убить, пылают праведным гневом и хотят защищать своего «онии-сана» всей толпой.

Итачи стало весело, когда он это представил.

— Вот как? Смех — смехом, но, надеюсь, они не выдадут нас и не вмешаются в бой?

— Все уже настоящие шиноби. Понимают. Встречать гостей останутся Гурэн, Карин, Орочимару, Кабуто, Кимимаро, Саске и Наруто. Остальные с мастером Ракурэем уйдут завтра с утра в Та, под защиту клана Фуума, с которыми у нас дружеский договор. Да и наш змеиный саннин заручился поддержкой местного Даймё. Сейчас все собираются и запечатывают вещи и продукты в свитки, подготовленные Наруто, в принципе, у нас уже всё было готово, так как мы в это время и собирались выдвигаться в Коноху. Орочимару начал видоизменять убежище ещё неделю назад. Получается, что твоё ранение лишь немного скорректировало наши планы.

— Хорошо, — выдохнул Итачи. — Я рад. А теперь рассказывай, что вы с нашим новым родственником задумали.

— Некоторые методы лечения могут приносить больше вреда, чем пользы, — мерно покачивая белой головой, сказала Хиса-сан.

Карин ещё тогда была согласна с наставницей из Рьючидо, но сейчас ей предстояло сделать нечто ужасное. Практически пытать человека, который ей очень нравился.

Конечно, стойко терпеть боль и лишения умел каждый уважающий себя шиноби. Это — прописная истина их мира. Иначе и вовсе не выживешь, проявишь малейшую слабость — сожрут и не подавятся.

Но Карин однажды испытала на себе то, что собралась делать с далеко не безразличным ей Учиха.

Хиса-сан, обучавшая её, говорила, что многие вещи ирьёнин должен попробовать на своей шкуре, чтобы понять, как это работает и стоит ли что-то вообще применять. В тот единственный раз, когда наставница принудительно восстанавливала её после небольшого чакроистощения, те пять минут она кричала как резаная и чуть не описалась. Было похоже, что под кожу одновременно проникли тысячи игл, а потом эти иглы начали путешествие внутри, протыкая и раздирая органы, сосуды, мышцы, связки. А, в отличие от Итачи, у которого был серьёзный застой чакры после лечения обширного сепсиса и сильного истощения, настоящих проблем у Карин не наблюдалось.

Испытываемый пациентом болевой шок превышал пользу от подобного восстановления. Такая слегка видоизменённая «помощь», как сказал Кабуто, применяется в отрядах пыток и допросов. Ещё старший сводный брат поделился, что многие разработки Орочимару-отоо-сана по увеличению сил шиноби были связаны как раз с принудительным разгоном чакры химическим способом, к сожалению, все они закончились смертью испытуемых. Теперь Кабуто называл их «пилюлями последнего шанса». Именно таким препаратом воспользовалась мать Карин в последнем бою.

По идее, по правилам госпитализации, вылеченный парень должен был пролежать в больнице около двух-трёх недель, восстанавливаясь самостоятельно и постепенно возвращаясь в норму. Но этого времени у них не было. Сам Итачи первым делом попросил провести «разгон чакры», чтобы «быстро встать на ноги». Кабуто, осмотрев Учиха, сказал, что тот выдержит, но к такому восстановлению будет готов лишь через сутки. И ещё сутки проваляется «в отходняке».

Карин, закусив губу, посмотрела на спящего парня. Его ресницы подрагивали, а волосы разметались по циновке. Измождённый, по-прежнему худой, но всё равно очень красивый. Но дело было не только во внешности, она знала, что Итачи добрый и хороший человек, это чувствовалось по его чакре. Парень вздрогнул и открыл глаза, встретившись с ней взглядом.

— Пора? Они ушли?

— Да, рассвет, — кивнула Карин, присаживаясь на колени. Она потёрла ладони друг об друга, согревая.

— Мой брат?

— Шисуи-онии-сан сказал, что отправит его спать.

— Хорошо. Приступай.

— Мне придётся принудительно циркулировать твою чакру по кейракукей, чтобы ты быстрее восстановился. Это будет… крайне неприятно для тебя…

— Я капитан АНБУ, — спокойно сказал Итачи. — Я знаю.

— Прости… — прошептала Карин, пытаясь унять позорную дрожь в руках.

— Делай, что должна, — посмотрел на неё Итачи и даже слегка улыбнулся.

Карин протянула специальную деревянную плашку, обмотанную тонким кожаным ремешком.

— Закуси… Ничего обезболивающего я тебе сейчас дать не могу.

Итачи послушно последовал совету, вгрызаясь крепкими ровными зубами в предложенный кляп. Карин сняла с себя очки и отложила подальше. Будут только мешать.

* * *

— Вот так… Всё хорошо. Вот и всё… — тихо приговаривала Карин, утирая свои слёзы плечом, потому что руки были заняты.

Смоченной в травяном успокаивающем настое губкой она протирала лоб Итачи, на котором выступил кровавый пот. Парень тяжело дышал. Во время процедуры пришла мысль, что она в чём-то провинилась перед Кабуто, раз названный брат попросил проделать всё это с её возлюбленным. Но, с другой стороны, Карин понимала, что во время такой болезненной процедуры у Итачи просто могла «слететь» фуин, запирающая его кольцо из «Акацуки», и тогда появившемуся в пещере Лидеру сложно будет объяснить, что делает рядом с его подчинённым подручный Орочимару.

Учиха держался очень хорошо, измочалил кожу на деревяшке, но только быстро и шумно втягивал воздух носом. Даже стона не издал. Но в то, что ему было не так уж и больно, всё равно совершенно не верилось.

— Карин! Что с ним? Я проснулся, почувствовав всплеск чакры нии-сана!

Она замерла, услышав весьма обеспокоенный голос Саске, который остановился в нескольких шагах от неё. Почти физически ощущалось, как сбилось его дыхание, а чакра окрасилась беспокойством и тревогой.

— Всё уже прошло, — глухо сказала Карин, не оборачиваясь. — Всё уже хорошо. Теперь он окончательно поправится и завтра уже будет на ногах. Иди, Саске. Тебе не стоит быть здесь. Итачи не хотел, чтобы ты видел его таким.

— Может, я могу чем-то помочь? — совсем тонко спросил Саске с такой надеждой, что еле получилось сдержаться, чтобы снова не зареветь.

— Можешь принести воды? Ему сейчас надо много жидкости пить, — выдохнула Карин, прекрасно понимая состояние младшего братишки. У неё была спрятана в свитках еда для Итачи и имелась вода во фляжке, но отказать она не могла.

— Я мигом, — убежал Саске.

* * *

«Гости» в количестве двоих шиноби прибыли к ним через двое суток после того, как Итачи смог подняться на ноги. Карин, ничуть не волнуясь, спустилась к ручью, чтобы постирать одежду, отстранённо думая, что лёгкое самогендзюцу, внушающее, что она простая крестьянка, ухаживающая за раненым парнем и живущая в местной пещере, отодвинуло её переживания на задворки сознания и помогает ей скрывать чакру. Впрочем, с её объёмом резерва, первое, чему её научили — это скрывать свою чакру. А занятия канчидзюцу и ирьёдзюцу у Хисы-сан довели это умение до совершенства. Даже отец похвалил и сказал, что совсем не чувствует в ней куноичи.

Как и каждый шиноби, Карин готова была умереть в любой момент, но и так просто сдаваться не собиралась. И раз выпал шанс помочь людям, которые её приютили, которые дали ей почувствовать, что это — настоящая семья, она сделает всё, что требуется. Итачи, отец, Шисуи и остальные расчитывают на неё, и она ни за что не подведёт. Пора доказать, чего стоит Узумаки Карин.

Руки от ледяной воды покраснели и чуть припухли. Пальцы плохо слушались, с трудом сгибаясь. Карин постирала своё бельё и вещи Итачи, в том числе и отрезанный чёрный «некогда плащ» с красными облаками. Отжала и сложила в плетёную из ивовых прутьев корзину.

Подняла голову и упёрлась взглядом в чёрный балахон, точно такой же, какой только что был в её руках.

— Где Итачи? — очень низко и грубо спросил жутковатый странно сгорбленный мужчина, с тряпкой, закрывающей нижнюю часть лица. От этого короткого вопроса по спине прошлась волна ледяных мурашек.