Основной целью Итачи был Учиха Обито. Парень в оранжевой маске «появился» в «Акацуки» чуть больше полугода назад, как раз когда появился шанс убить Зецу, и стал напарником любителя марионеток из Песка — Акасуна Сасори.

Итачи сожалел, что для любого гендзюцу Сасори не подходит в силу своей «кукольности», иначе можно было бы попытаться воздействовать на мастера марионеток, чтобы его руками хотя бы заманить Обито в ловушку. Время возвращения в Коноху приближалось, и подвергать детей, братьев и сестёр опасности совершенно не хотелось. Джирайя поделился с ними печатями против телепортации и всевозможных перемещений, но для начала требовалось завести Обито в зону подготовленной ловушки. И то Итачи не был до конца уверен, что эти печати сработают для Камуи. Старший брат был с ним в этом вопросе солидарен: как показывали видения Шисуи, у Обито, из-за подключения к статуе Гедо Мазо и половины тела, сделанной из неё же, была прорва чакры. Поэтому предложенный Орочимару план с отравлением, чтобы Обито не мог пользоваться чакрой, был отвергнут. Это, скорее всего, не сработает… Не с таким, почти бездонным, резервом. Обито, в случае нападения, может захватить их, переместив в своё подпространство, из которого будет не выбраться.

Проблема была ещё и в том, что с Обито Итачи практически не пересекался. Он даже ни разу не видел шиноби в маске вживую: лишь проекцией на редких собраниях. И это также сильно усложняло задачу устранения опасного Учиха, решившего уничтожить весь мир ради призрачного шанса вернуть к жизни свою любовь, которая погибла в тринадцать, больше десяти лет назад.

* * *

Итачи прислушался к прерывистому дыханию Кисаме. Напарник вот уже неделю был молчалив и задумчив. Думать ему Итачи не мешал и в душу не лез, по крайней мере — вслух. Но техника направленных снов, которую он при этом использовал, приносила свои плоды. Он уже давно, больше года, испускал свою особую чакру, чтобы к ней привык Хошигаки и, главное, его полуразумный меч, так чувствительный к чакре. А сейчас, исподволь, через сны, напоминал мечнику о родной деревне и внушал мысли о том, что туда можно было бы вернуться.

Это было оптимальным выходом, который видел Итачи в отношении своего напарника. Убивать Кисаме ему не хотелось. Итачи смог бы это сделать, особенно сейчас, после того, как месяц назад Орочимару, провернув кучу опытов и анализов, сделал им с Шисуи операцию по взаимной пересадке глаз. Две недели назад, когда Итачи был в убежище и помог забрать детей и Карин из Рьючидо, а также они все вместе поздравили с семнадцатилетием Кабуто, тот полностью обследовал его глаза и сообщил, что всё окончательно прижилось и додзюцу можно использовать на максимальном уровне, а не только до трёх томоэ.

Короткие опыты на полигоне показали, что в глазах остались и «Аматэрасу», и «Цукиёми», а их объединение в «Сусаноо» происходит немного быстрее. Отчего-то только облик воина в доспехах сменился с красного на золотистый. Всё равно не самая приятная и лёгкая техника, забирающая кучу сил и чакры, но одно то, что глаза перестанут слепнуть и у него, и у брата, Итачи очень радовало.

Почему-то он считал, что при пересадке глаз ему достанутся и умения Шисуи, обжигающее безумие «Хоори» и внушения «Кото Амацуками», но пришлось закатать губу обратно. Разве что «Баку-но-дзюцу», которое они когда-то разработали с Шисуи на основе этих его техник для уничтожения Сарутоби Хирузена, стало получаться легче.

Как пояснил им Орочимару, глаза — всего лишь инструменты. Шаринган — это намного больше, чем орган зрения. Тут дело и в типе чакры, и в подаче той через каналы, проходящие через мозг, и в крови Учиха. Но рисунок их Вечного Мангекё с Шисуи стал одинаковым — чёрный семилучевой закрученный сюрикен на красном фоне.

Тихий вскрик Кисаме и ворчание его Самехады, которая тоже спала, да ещё и вывалив язык, вернули Итачи к мыслям о напарнике. Оставлять столь «ценный кадр» в «Акацуки» было бы неразумным, убивать — не хотелось, поэтому он избрал третий путь. Самый сложный, но, по его мнению, самый правильный. Он пробуждал в напарнике чувство патриотизма, напоминал о родине и внедрял мысль, что тому надо вернуться, чтобы поддержать новое правительство и помочь восстановить деревню после гражданской войны.

* * *

С тех пор, как «бесследно пропал» Зецу, путешествовать им приходилось намного больше.

В Стране Мороза, через которую они шли в Страну Молний, чтобы разузнать там о местных джинчуурики, они встретили мальчишку примерно возраста Саске, лет одиннадцать-двенадцать. Мальчик выглядел не очень опрятно и заметно дрожал. Белобрысый, схожий цветом волос с Кимимаро, кожа синеватая, то ли от переохлаждения, то ли такая и есть. А ещё Итачи заметил у худенького пацана отличительную черту многих шиноби Киригакуре — острые зубы, которыми мелкий стучал от холода. Страна Мороза не зря носила своё название: ледяной ветер, беспрепятственно несущийся с северного моря, пронизывал насквозь, несмотря на начало весны.

— Суйгецу? — остановился Кисаме. — Что ты здесь делаешь? И где твой брат?

Мальчик поднял на них взгляд: радужка его глаз оказалась фиолетовой.

— Кисаме-сенпай? — потрясённо спросил пацан, по-видимому, узнав Хошигаки. Итачи силился вспомнить, где слышал имя, которое произнёс его напарник.

— Он самый, — подтвердил мечник. — Так где Мангецу?

— Мой брат… — в фиолетовых глазах появилась влага, но так и не пролилась. — Мангецу умер, сенпай.

— Кисаме-сан, не кажется ли вам, что здесь не самое подходящее место для разговора? Да и ребёнок замёрз и явно голоден, — тихо спросил Итачи. Он вспомнил, что о некоем Суйгецу, который умел превращать тело в воду, говорил Шисуи. Упоминая его, когда расспрашивал Орочимару о его «подопытных».

— Да, вы правы, Итачи-сан, — быстро посмотрел на него напарник и обратился к мальчику. — Идём с нами, поговорим в тепле.

Итачи кивнул, Страна Мороза была не самым приятным местом, и ему не хотелось где-нибудь простыть, чтобы потом пугать Шисуи, который отчего-то весьма бурно реагировал на любой его чих, страшась какой-то неведомой болезни, которая может подстерегать его в будущем.

— Старший брат этого мальчика, Хозуки Мангецу, был одним из Семи Мечников Тумана, — пояснил Кисаме. — Я знал их ещё детьми…

— Ясно, — ответил Итачи. — Очередной сирота войны.

История ребёнка оказалась банальной, но от этого не менее печальной. Что может быть хуже гражданской войны? Вполуха слушая рассказ Суйгецу о его злоключениях, Итачи размышлял о том, правильный ли он сделал выбор, когда позволил погибнуть всему своему клану, чтобы в Конохе не случилось подобного Киригакуре. И оглядываясь на тот путь, который они прошли вместе с Шисуи и остальными, убеждался, что да, правильный.

— Анэ-сан, а ничего, что ты оставила Такеши? — спросил кристальную куноичи Кимимаро, и Саске тоже посмотрел на девушку.

Гурэн сначала недовольно цыкнула, хмуро посмотрев на названного братишку, но потом её взгляд смягчился.

— Сейчас, когда вернулась Карин, я могу оставить сына на неё. Шисуи вместе с Казуки и Юмико ушёл на миссию, а тут предложили неплохие деньги всего за пару дней работы.

Саске даже удивил такой подробный и обоснованный ответ. Всё-таки Гурэн была довольно резка в высказываниях и редко «снисходила до малышни», предпочитая общение со старшими: Шисуи, Итачи, Кабуто, но больше всех — с Орочимару-саном.

Саске вспомнил, что Мина и его двоюродная сестрёнка Юмико, частенько третируемые кристальной куноичи по поводу тренировок, в последнее время сдружились с Гурэн на почве пятерых карапузов, за которыми нужен глаз да глаз.

— Гурэн-чан, — решил рискнуть Саске, — Мастер Ракурэй сказал мне, что для своего шотен-но-дзюцу ты используешь объединение двух стихий, это правда? А каких?

— Да, — после секундной паузы ответила ему Гурэн. — Уникальный геном, позволяющий соединить две стихии — молнии и земли, даёт мою кристальную технику.