– Здоро́во.

Резко оборачиваюсь и вижу прямо перед собой Сару. Она пристально смотрит на меня, потом на удаляющегося Седара. Лицо ее непроницаемо.

– Мы немного поговорили о Кеннете, только и всего, – почему-то начинаю оправдываться я, хотя никто меня ни в чем не обвинял.

– Ну ладно. – Она скрещивает руки на груди и отводит взгляд.

Не знаю даже, чего я ожидала после того поцелуя на втором этаже, но точно не такого. Сара явно не знает, что сказать, как встать, куда посмотреть. А может, она изменила мнение обо мне после убийства Джима? И уже сожалеет о случайном приступе нежности? Потому и не связалась со мной за все выходные, не звонила, не заглядывала? Молчание получилось красноречивое, даже если она и не имела этого в виду.

Я чувствую, как у нее язык чешется спросить, известно ли нам, кто все-таки прикончил Джима, а вот мне об этом говорить совсем не хочется – своим игнором в течение последних дней Сара заслужила что угодно, только не откровенности с моей стороны.

Рывком открываю дверь класса и захожу внутрь, охваченная внезапным гневом – даже в черепной коробке загудело.

Сара спокойно садится за соседнюю парту. Я ощущаю на себе ее пристальный взгляд. Наконец раздается ее голос – робкий и неуверенный:

– Собиралась тебе написать, но понимаешь… боялась растревожить. Попасть не вовремя. Все думала: у тебя, наверное, сейчас забот хватает – с семьей, со всеми этими делами.

Она сконфужена. Кажется, ей даже чуточку стыдно.

Я все еще злюсь, но со слабой улыбкой киваю в ответ. Вижу: Сара старается, но этого мало! Недостаточно. По крайней мере, сегодня. Больше она ничего не пытается выразить вслух, так что я просто пялюсь (без особого толку) на страницу учебника перед собой и размышляю … Естественно, не о спряжениях испанских глаголов, а о гибели Джима, об отстраненности Сары, о вое скрипки в роще и о – единственное светлое пятно на темном фоне – морщинках в уголках глаз Седара, когда он улыбается.

Дверь школьного автобуса закрывается, и я словно на свинцовых ногах топаю к дому. Как только дребезжание окон старой колымаги затихает вдали, со стороны трейлера раздается другой звук, не менее противный – точнее, крик. Мужские голоса большей частью вообще рокочут пронзительно и агрессивно, но вслед за одним из них до меня доносится душераздирающий вопль ребенка – Хани! И я перехожу на бег. Комья грязи летят из-под подошв. Теперь видно, как между деревьями медленно, неторопливо перемещаются красные и голубые огоньки. Мне приходит на ум, что сейчас весь мир – как эти огоньки, чересчур яркие, слепят глаза до одури, сбивают с толку.

Двое полицейских сцепились в яростной схватке с Джессом, все двенадцать конечностей переплелись каким-то невиданным узлом, все трое участников боя ревут нестройным хором, словно стадо буйволов рвется на волю из стойла. Брат старается вовсю, напрягает силы, но в противниках у него – дюжие, крепкие мужики, и через минуту-другую после начала поединка им удается швырнуть его на патрульную машину, заломить руки за спину и заковать в наручники.

Джесс тут же как-то обмякает, демонстрируя, что сдался, покорился, смирился со всеми вариантами дальнейшего развития событий. Полицейские швыряют его на заднее сиденье и с грохотом захлопывают дверцу. Брат, словно из аквариума, взирает на меня через стекло, и в глазах его нет естественных, ожидаемых в такую минуту злости, гнева или страха. Только стыд.

– Шейди, Шейди, Шейди, Шейди, Шейди! – не переставая вопит Хани и попадает в поле моего зрения как раз в тот момент, когда выворачивается из цепкой маминой хватки, бежит, летит ко мне, обхватывает ручонками мои ноги и горько рыдает в джинсы. Лицо мамы непроницаемо и твердо, как могильная плита.

Один из стражей порядка случайно поворачивается ко мне, и я узнаю Гари, отчима Кеннета. Пару раз видела, как он подвозил моего сводного братца к школе, запомнила лицо. Наверняка обошелся с Джессом особо жестко, постарался пасынка ради. Потом Гари подходит к маме, разговаривает с ней около минуты, сует в руки клочок бумаги. Та, если и понимает его, не подает никакого виду. Он хлопает ее по плечу, шагает обратно к автомобилю, садится в него и задом выруливает на проезжую дорогу. Джесс, неотрывно глядя на нас в окно, откатывается, как морской отлив, от родного дома и семьи. Горестный плач Хани у моих ног уже перешел в судорожные всхлипы, а мама по-прежнему стоит как вкопанная там, где оставил ее чертов коп, и глядит в ту точку, где минуту назад стояла полицейская машина.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.