Клинок сабли полыхал полупрозрачным голубоватым пламенем, а рукоять согревала ладонь. Гипсокартонный человеческий силуэт разбрызгался, точно сброшенный с высоты мешок с водой. Граф разглядел в летящих брызгах две половинки крошечного жука. Развернулся, наметил цель, – старое пугало на другом конце тренировочной площадки – за какие-то секунды рассмотрел каждую соломинку, как под увеличительным стеклом, и помчался быстро, как никогда в своей жизни. Необыкновенный прилив энергии насыщал всё его тело, и эта неведомая мощь не знала предела. Здесь и сейчас он мог всё и не упустил возможности в этом убедиться.

Дабы избежать суеты со стороны работников крытой тренировочной площадки, Руслан выкупил все пугала и мишени, какие только у них были, и взял напрокат саблю, чтобы не дырявить мишени шпагой, а обратить их в мелкие стружки. Все до единой. Он двигался стремительнее волка и видел зорче орла. Не понимал и даже не задумывался о нереальности того, что происходит с ним, вновь и вновь бросаясь на мишени с воспламенённой тёплым огнём саблей.

…По всему периметру на стенах площадки располагались двухъярусные наблюдательные посты, соединённые лестницами. Нижний, как и всё помещение, был пуст. А вот по тому, что находился чуть ли не под самым потолком, бесшумно расхаживал мужчина в чёрном плаще.

Он не боялся быть застигнутым – уж слишком увлечён своим открытием граф, да и шаги наблюдателя не производили ни единого звука. Бродил по периметру и следил за достижениями Волхонского…

Руслан закружился вокруг своей оси и только потом сообразил, что разрушил последнюю мишень. Но ему было мало. Энергия требовала своего выброса, а разрушать больше было нечего. Он нехотя воткнул саблю в песок, выпрямился и прислушался к своим ощущениям. Усталость не валила его с ног, но отчего-то он долго не мог отдышаться, а сердцебиение было уж слишком интенсивным.

…Наблюдателя это заинтересовало. Он остановился позади графа, пригляделся и буквально увидел сквозь одежду, кожу и рёбра, с каким усердием пытается выполнить свою работу гипертрофированное сердце…

Душа требовала новых ощущений, а вот организм всё же желал отдыха. Руслан был голоднее медведя после с зимней спячки.

– Хм, – услышал вдруг откуда-то сверху, огляделся, но никого не увидел. Площадка была пуста.

* * *

Солнце село за горизонт. Стало достаточно холодно, и граф был вынужден остаться в Александрии на ночь.

Охваченный впечатлениями и восторгом, Руслан приблизился к большой коновязи у крыльца элитной гостиницы, и тут кое-что заставило его вспомнить, где он находится.

– Я прошу всего лишь булку хлеба. Ну хоть объедки со стола, там же никогда не доедают! – возбуждённо гласил с крыльца какой-то мужчина в дорогом, но очень потрёпанном, местами рваном, грязном плаще.

– Ничем не могу помочь, – отвратил от него надменный лик портье в щегольской ливрее, загораживая спиной двери.

– Вы же знаете меня! Я оставлял у вас столько денег, пока не разорился, что…

– Мы не пускаем в нашу гостиницу посетителей в ненадлежащем виде.

– Можете не пускать, но хотя бы позовите метрдотеля ресторана! Он хорошо меня помнит, я давал ему столько чаевых…

– Метрдотель обслуживает порядочных клиентов. Вам лучше уйти, сударь, пока я не вызвал городовых.

Руслан привязал Раската и поднялся на крыльцо. Портье тут же рванул ему навстречу и отвесил поклон.

– Добро пожаловать, сударь. Дозволите-с расседлать коня? – услужливо проговорил он.

Мужчина в рванье с ненавистью осмотрел графа с ног до головы, его опрятный сюртук, лакированный цилиндр, белые перчатки, и остервенело заявил:

– Ну-ну! Увидишь, как все они запоют, когда без гроша останешься!

И умчался прочь, с силой толкнув плечом портье, который искусно делал вид, что никого, кроме него и почтенного графа, здесь нет.

Руслан оставил в комнате верхнюю одежду и спустился на первый этаж в ресторан. В ярко освещённом зале стояло около двух десятков столиков с белыми скатертями. Это место было временным пристанищем странников и обеспеченных горожан, решивших выбраться из квартир, собраться на нейтральной территории и провести там ночь. Или день, если вдруг посиделка пройдёт уж больно весело. Соответственно, не было ни одного стола без бутылок и бокалов.

Сегодня в ресторан наведалась и компания мещан. Трое дёшево одетых парней сидели в самом центре зала и демонстрировали свои отвратительные манеры на весь ресторан, попросту игнорируя недовольный ропот господ и дам. Их давно бы уже выставили взашей, не будь с ними более прилично одетого приятеля. Ему, очевидно, совсем недавно свалилась удача в виде внушительной суммы – наследство или большой выигрыш. А любое престижное заведение не смело упускать ни одного клиента, способного оплатить немыслимый счёт.

Руслану такое соседство не улыбалось, но чудовищный голод одержал победу над гордостью. Он шёл по залу в сторону пустых столов и тут услышал:

– Волхонский! Эй, Волхонский!

Из стола напротив шумных парней выскочил и побежал навстречу Руслану князь Василевский. Это был ничем неприметный, не блещущий умом мелкий мужчинка с блестящими на свету от неимоверного количества геля волосами, аккуратно подстриженными усиками и тоненькими бакенбардами. Несмотря на примитивность своих нравов, он являлся одним из самых богатых феодалов Александрийской губернии. Волхонский уверенно приписывал себя к их числу, однако количество принадлежащих ему крепостных уступало князю почти вдвое.

– Надо же, как всё-таки тесен мир! – восторгался Василевский, выпустив Руслана из объятий. – Ты здесь какими судьбами?

– Заезжал в купеческие лавки, присмотреть стройматериалы для крестьянских домов, – с готовностью соврал Руслан и вдруг почувствовал себя полным кретином.

Смех Василевского обдал графа перегаром.

– У-у-у, да вы, Руслан Романович, барин с большим сердцем! В таком темпе, неровен час, пожертвуете черни все свои усадьбы и сбережения.

– Ну, это вряд ли, Аскольд Иванович.

– Ты смотри, так больше не пугай, а то ещё подумаю, что ты у нас… в благотворители записался! – расхохотался князь и хлопнул графа по спине. – Голодный? Пойдём, у нас уже всё накрыто и оплачено.

За столом с ним сидела кареглазая блондинка, молодая, обвешенная бриллиантами красавица княжна Светлана Щербак. Поняв, что князь пригласил к ним Руслана, она смерила спутника капризно-суровым взглядом, прикрыв лицо белокурыми волосами, и обратила на Руслана счастливые глаза.

– Ой, Волхонский! И ты здесь! – взвизгнула она, кинулась графу на шею и расцеловала в обе щеки. Блондинка была в таком коротком платье, что Василевский, не удержавшись, чуть склонил голову и смог разглядеть всё, что оно пыталось спрятать. Покраснел, выпрямился и засиял.

Стол был заставлен едой и выпивкой, скорее, на целую делегацию, чем на двоих. Обеспеченной достатком парочке незачем было мелочиться и, по всей видимости, они заказали всё, что хоть одним ингредиентом возбуждало аппетит. Не съесть, так надкусить. Мещане за столом напротив наперебой говорили тост, шутливо переругивались и хохотали.

Руслан сел за стол, вытер салфеткой помаду на щеках и приступил к ужину. Василевский вылил остатки шампанского в свободный фужер, щелчком пальцев призвал официанта и велел открыть бутылку бренди.

Князь, граф и княжна, не сговариваясь, подняли хрустальные фужеры, чокнулись и выпили за встречу. Руслан почувствовал на губах странный, до боли знакомый привкус. Потёр губы, взглянул на пальцы, взял осушённый фужер и увидел на тонком стекле следы от алой помады.

– Эм-м-м, – озадаченно промычал Василевский, пригладил пальцами усы и скривился в глупой гримасе. Света залилась краской и заёрзала, как на иголках. Оба они смотрели через графское плечо.

Стук каблуков он услышал ещё издалека, но никак не ожидал, что он затихнет возле их стола. Над ним стояла элегантная брюнетка с заколотыми на затылке завитыми кудрями. Алые губы её дрогнули.