Входная дверь в ванную вновь открывается, я не вздрагиваю, нет. Ведь боятся больше нечего. И сейчас, я так сильно истощена внутри, убита морально, что мне становится безразлично всё, что происходит вокруг. Положив на тумбу рядом с раковиной какой-то белый чемодан, скорее всего это аптечка, Дэн закатывает рукава своей рубашки и проходит в сторону ванной.

Когда звук льющейся воды разрезает тишину, а приятный запах хвои ударяет в нос, я шумно выдыхаю, вспоминая озеро. И это немного отвлекает от самоуничтожения.

– Сейчас будет немного больно, но я думаю, что для тебя это будет как укус комара, – говорит Дэн, подходя к тумбе и открывая чемодан. Как я и предполагала, это аптечка. Несколько минут, он стоит спиной ко мне, проделывая какие-то махинации, а затем поворачивается, и я вижу в его руках стерильные салфетки, пластырь, шприц и какую-то склянку. И мне совершенно наплевать на содержимое склянки, я лишь надеюсь, что это яд, который убьёт меня.

– Расскажи мне, что в твоей голове, – приказывает Дэн, присаживаясь напротив меня.

– Ничего, – отвечаю я, смотря в одну точку за его спиной. Только не на него. Не могу. Сейчас это слишком невыносимо.

– Ну конечно же, – фыркает он. – Конечно же, в твоей голове нет ничего, что могло удовлетворить меня. Там лишь мрак и пустота, выжженная и бесплодная пустыня.

Набрав в шприц содержимое склянки, Дэн берёт мою левую руку, протирает кожу влажной салфеткой, а затем подносит к ней шприц. Я закрываю глаза, чувствуя как острая игла пронзает мою кожу.

– Ты… Ты ничего не знаешь, ты не понимаешь. Ты сломал меня и сейчас вновь ломаешь, потому что так хочет твой внутренний монстр. Ты легко справляешься со всем этим дерьмом, но я не ты… Я. Я намного хуже. Намного. Я – псих и чудовище. Хочешь знать, что творится внутри меня? Ответ прост. Загляни в мои глаза и искупайся в океане тьмы и бездны, что плещутся в них. И тогда, когда они затянут тебя на дно и ты завязнешь в иле, ты поймёшь. Когда нет света, перед глазами лишь непроглядная тьма, а внутри так тихо и пусто, что холод кажется чем-то привычным. Я не ты, Дэн. Я не могу… Больше не могу выносить всё это. Я не сильная, я слабачка, которая хочет казаться сильной, но на деле это не так. Я никому не нужна, никто не ждёт меня. Никто не знает меня. И я. Я лишь просто тень в твоей жизни, и так устала бороться со всем этим. У меня больше нет сил. Я хочу уйти. А… Я. я знаю, что как только ты получишь трон – ты убьёшь меня. Я ведь не нужна тебе после всего. И я лишь прошу тебя об одном.

– О чём же? – спрашивает Дэн тихим голосом, словно он… переживает? Нет. Мне просто кажется. Это всё игра моего больного воображения.

– Сделай так, чтобы я не мучилась. Я не хочу, чтобы мне было больно. Позволь. Позволь уйти мне тихо и быстро, чтобы всё это закончилось. И позаботься об Атто. И сделай так, чтобы Амара была счастлива с Райли, – шепчу я, ощущая, как по щеке скатывается одинокая слеза.

– Звучит так, словно ты прощаешься со мной, Сара, – говорит Дэн, и я чувствую, как игла покидает мою кожу. В следующее мгновенье, Дэн берёт моё лицо в свои руки и поворачивает к себе, заставляя посмотреть. Он внимательно всматривается в мои глаза, а затем говорит:

– Не смей, блять. Не смей говорить мне это немое прощай, пока сидишь здесь, предо мной и смотришь в мои глаза. Пока ты дышишь. Я не отпущу тебя, Крошка. Даже когда всё закончится, ты останешься со мной. До конца моей, блять, грёбаной жизни, ты будешь рядом. Я не позволю тебе уйти. Ты принадлежишь мне, твоя жизнь в мои руках. И ты… Ты просто… Причина по которой я всё ещё дышу.

*Мы рады приветствовать членов Северного клана и его лидера. Добро пожаловать.

*От лица северного клана, я хочу поблагодарить вас за гостеприимство.

*Всем отдыхать. За час до аудитории встретимся в западном крыле в общем зале. Нам нужно кое что обсудить. Амара... Придёшь к нам после встречи и поможешь Саре.

***

Его голоспроникает внутрь меня сквозь невидимые гнилые раны на коже и отдаётся эхом в голове. Я смотрю в его глаза и не вижу в них ничего, кроме чёрной бездны, которая затягивает меня в свой омут. Я открываю рот, делая глубокий вдох, но воздух словно застревает посреди глотки, так и не доходя до лёгких. Я задыхаюсь. Слишком долго до меня доходит смысл слов сказанных им. Словно рыба выброшенная на сушу, я открываю и закрываю рот, пытаясь сказать хоть слово. Хоть что-нибудь. Но слова отказываются срываться с языка. В груди неприятно жжёт, словно нечто горячее растекается по лёгким.

Но нет страха. Печали. Нет ничего. В груди так пусто и так тихо, что я слышу собственное ровное сердцебиение.

Я давно мертва внутри. А покойники чувствовать не могут. Им положено лежать и гнить в сырой земле. Вот только я намного глубже. Я тону в чёрной бездне, моё тело гниёт изнутри, превращая меня в живой труп. Разница лишь в том, что я дышу. Даже погружённая под толстый слой чёрного океана, я дышу, медленно опускаясь на дно. В вязкий ил, который некогда породил меня. Отпустил. А теперь тянет обратно на дно. Обратно домой.

Я не могу двигаться, скованная пленом тёмно-зелёных глаз Дэна. А в голове крутится лишь два слова.

«Не отпущу»

Хочу истерично смеяться, но не получается. Хочу кричать, но не могу. Безвольная жалкая кукла. Псина, которая только и может, что выполнять приказы своего хозяина. Служить ему верно, сидя на короткой металлической цепи. Преданно. До конца своих жалких дней. И если раньше меня пугало своё внутреннее состояние, то сейчас мне всё равно. Я готова играть свою роль, готова делать всё. Потому что больше не жива. Потому что окончательно сломана. Во мне больше не осталось ничего человеческого. Нет. Внутри лишь тьма, что вечно голодна. Она управляет мной словно машиной. Она –паразит, который нельзя победить. Она заставляет меня выводить Дэна на эмоции, потому что хочет насытиться. Дэн причиняет мне боль и она сыта. И я сама, сходя с ума в этом безумии вокруг, начинаю зависеть от боли. Каждый раз мне становится мало, и я хочу чуть больше, чем положено. Я больна и это неизлечимо.

– Что… Что ты говоришь, – шепчу я спустя несколько минут молчания.

– Всего лишь малую толику правды, Крошка. Ты заставляешь меня дышать. Из-за тебя я до сих пор держусь, из-за тебя меня не мучают ужасы прошлого, что виснут надо мной мрачной тенью. А ты… Ты словно луч света, что рассеивает собой тьму вокруг, защищаешь меня. Ты мой балласт, и я не отпущу тебя. Нет, – шепчет в ответ Дэн, поглаживая мои щёки большими пальцами.

– Это не так. Ты не можешь говорить такое, не сейчас. Нет. Не после всего, что говорил до этого. Просто закончи это, Дэн. Закончи со мной.

– Могу. Могу и буду говорить, Крошка. Я твой грёбанный центр, как и ты мой центр. У тебя есть крылья. Но они далеко не белоснежные, нет. У тебя есть крылья, Сара, но они черны и мрачны, как самая тёмная ночь в году. На них есть кровь, которая никогда не смоется. Ты не видишь их, но их вижу я. И я знаю, что ты моя погибель. Пока ты сидишь здесь, пока ты дышишь и я смотрю в твои глаза, ты оберегаешь меня. Я не люблю тебя. И никогда не буду испытывать это мерзкое чувство к тебе, но я зависим от тебя, словно от наркотика. И это так злит. Хм. Так иронично звучит. Чудовище нашло свою розу, которая в конечном итоге погубит его. Поэтому я не отпущу тебя, Крошка. Никогда.

– Ты… Я ненавижу, – тихо шепчу я, облизывая пересохшие губы.

– Да. Я тоже, -усмехается Дэн, прислоняясь своим лбом к моему. Глаза в глаза. И этот контакт не разорвать.

Несколько минут мы проводим в тишине, слыша лишь сбитое дыхание друг друга. Я не чувствую покоя, но чувство того, что сейчас всё идёт так, как должно быть не покидает меня. Словно у меня и правда есть чёрные крылья, которые огораживают нас от внешнего мира. Защищая и укрывая от посторонних глаз. И если у меня и, правда бы были крылья, то они опалены и тяжёлы настолько, что никогда более не смогут расправиться.

– Нужно привести тебя в порядок, у нас осталось не так много времени, – говорит Дэн, затем отстраняется и встаёт на ноги. Сняв с себярубашку, он подходит к ванне и включает кран.