А я так и остаюсь сидеть, не имея сил встать. Пар от горячей воды буквально заполняет ванную комнату: стёкла запотевают, а на коже проступает испарина. Я смотрю на свои ногии слышу, как в стороне, судя по шороху, освобождается от остатков одежды Дэн.

Неожиданно он берёт меня на руки, от чего я слегка шиплю, ибо острая боль пронзает всё тело. Подойдя к ванной, он опускает меня в горячую воду, ультрамаринового цвета с большим слоем пены, а сам садится мне за спину. Сильные руки обнимают меня за плечи и тянут назад. Я не сопротивляюсь, и покорно опираюсь спиной на грудь Дэна, ощущая его дыхание на своей шее. Прикрываю глаза, позволяя себе забыться. Горячая вода обволакивает моё тело, пуская по венам тепло и расслабляя. Приятный цветочный запах смешивается с запахом морского бриза, погружая сознание в лёгкую эйфорию.

Пульсирующая боль в теле начинает постепенно утихать. Я чувствую лёгкое поглаживание рук Дэна и шумно выдыхаю, не спеша открывать глаза. Я не понимаю, зачем он делает это. Но сейчас я не хочу терзать себя вопросами и догадками. Я слишком сильно устала.

– Что ты чувствуешь прямо сейчас? – спрашивает Дэн, проводя ладонями по моим плечам, медленно, словно лаская.

– Ничего. Мне просто хорошо, – отвечаю я, делая глубокий вдох.

– Пускай будет так. Сейчас лучше немного расслабиться, потому что потом уже будет не до этого.

– Я знаю. Мне говорили об этом.

– Потому что так надо.

– Ты когда-нибудь хотел умереть? Покончить со всем этим одним разом, чтобы больше не было больно?

– Нет. Умереть – самый простой выход из ситуации. Это удел слабых, удел тех, кто слаб и не может выстоять перед мизерными испытаниями, что подкидывает нам жизнь. Я никогда не хотел оказаться в забвении тьмы, чтобы тысячи демонов рвали меня на части. Я ужасный человек, Крошка. Я даже не человек, а монстр. И после всего, что я сделал, мне не светит дорога в рай. Нет. Мои палачи уже давно ждут меня, уготавливая место на самой большой и раскаленной адской сковороде. Я монстр, Крошка. А монстры никогда не видят свет, никогда не чувствуют сострадания, они просто убивают, не заботясь не о чём. Жажда крови порой бывает настолько безумной, что на мгновенье забываешь, кто ты. Так что в конце меня ждёт тьма. Таковы правила, Крошка.

Открыв глаза, я прикусываю губу и переворачиваюсь, на сколько это позволяет ванная, лицом к Дэну. Ложусь своей грудью на его и кладу одну руку на его щёку. Осторожно провожу кончиками пальцев по огрубевшей коже, и смотрю в его глаза, видя в них удовлетворение от происходящего. Он не спешит отталкивать меня, не кричит, не делает ничего. Просто сидит и смотрит, тяжело при этом дыша.

– Даже монстры порой тоже бывают людьми. Я знаю это. Я видела… Видела тебя другим, и я знаю, что где-то глубоко внутри тебя, ещё живёт тот Дэн, которого не смог искоренить Дариан. Я знаю это, я чувствую. И… Я знаю, что твоя душа невинна. Она сломлена, изранена. Она во власти тьмы. Ты не был рождён монстром, Дэн. Тебя сделали таким, и ты не виноват. Ты был лишь мальчиком, у которого забрали детство и семью. Ты стал жертвой дьявола. И я знаю, знаю, что в конце ты попадёшь в лучший мир, потому что не заслуживаешь тьмы. Ты прозябаешь в забвении всю жизнь, изредка видя свет во тьме. Но внутри, внутри тебя бьётся сердце, и есть светлая частичка, которая делает тебя человеком. Я не верю, что тебя ждёт тьма. Ты будешь счастлив в конце, ты будешь там, где нет всего этого дерьма. Тынамного, слышишь меня, намного лучше Дариана. И если кто и заслуживает адского пекла, то только он, -говорю я, прислоняясь своим лбом к его.

Дэн обнимает меня, прижимая к себе вплотную, и шумно дышит, прикрывая глаза. Словно борётся с чем-то внутри себя. В мои словах нет лести, нет лжи. Я говорю, что знаю, что чувствую. И пускай я ненавижу его, пускай он сделал меня сумасшедшей. Пускай после того, что было несколько минут назад, там в комнате, после насилия, я сижу и обнимаю его, греясь теплом его тела, я знаю, что говорю. Он не виноват. Он не заслужил.

Проходит несколько минут, которые мы проводим в полной тишине. Слыша лишь громкое дыхание друг друга, и обнимая так крепко, словно спасательный круг, без которого можно утонуть в бездне океана.

– Спасибо, – внезапно шепчет Дэн, и открыв глаза, он поддаётся вперёд и целует. Осторожно и медленно, словно боясь напугать. Я вздрагиваю, пропуская через всё тело сотни тысяч вольт, и сдаюсь, отвечая на поцелуй. Робко двигаю губами в ответ, прижимаясь к горячему телу ещё ближе, хотя кажется, что ещё ближе, и мы раздавим друг друга. Дэн целует нежно, трепетно сминает мои губы своими, проводит по ним языком, углубляя поцелуй. И я позволяю ему это, не оказывая никакого сопротивления. Потому что это нужно мне. Ему.

Сейчас нам просто нужно расслабиться и отпустить всё, что тянет на дно.

***

Чувство дежавю у меня возникает вновь, когда я оказываюсь напротив зеркала. Как и тогда, во время свадьбы и первой встречи с Дэном, я смотрела на себя и в отражении видела лишь куклу. Красивую куклу. Но не себя. А сейчас я чувствую тоже самое, за исключением того, что у куклы в отражении появились уродливые чёрные трещины на фарфоровой коже. Трещины, из которых течёт чёрная, густая гниль. Уродливая душа и тьма, просачивающиеся наружу. И никто не видит этого. Только я. Позади меня стояла Амара, помогая застёгивать портупеи на спине. Когда я вышла из ванной и увидела то, в чём мне предстояло появится на аудиенции перед всеми кланами, то буквально чуть ли не упала. Если бы не Дэн, который вовремя подхватил меня. На мой вопрос о том, является ли это одеждой, он усмехнулся и ответил, что в первую аудиенцию все кланы надевают одежду, которая традиционно носили первые представители каждыхкланов. Причём у каждого клана разные стили и свои цвета. Помнится, он говорил об этом в тот день, когда мы ездили в клинику. Я помнила, что Северному клану принадлежит чёрный цвет, а остальные кланы оставались для меня загадкой. Думаю, сегодня, я смогу увидеть всё своими глазами.

И хоть происходящее напоминало мне средневековье или фильм ужасов, я была удивлена тем, как эти люди чтят традиции. А спустя несколько минут к нам зашла Амара в сопровождении нескольких человек. Часть которых скрылись следом за Дэном, а другая часть направилась вместе с Амарой ко мне. Она усмехнулась, смотря на меня, завёрнутую в белоснежное полотенце ис мокрыми волосами. Не трудно было догадаться, о чём она подумала, как только вошла в комнату. Лишь дурак не поймёт, что мы с Дэном принимали совместную ванную. Но мне не стыдно. Нет. Больше нет. Мне даже как-то плевать. Мне лишь не понравился взгляд Амары, когда она увидела на моей шее пластырь. Однако я, одним своим взглядом дала понять, что не хочу говорить об этом. И она отступила.

Сейчас же, я стояла напротив зеркала и поправляла завитые локоны прядей, чтобы те не попадали мне в глаза. На лице мрачный макияж в чёрно-серых тонах, губы накрашены тёмно-красной помадой, а лицо настолько бледное, что казалось, будто я и, правда, кукла. В волосах красуется чёрная тиара с бриллиантами, а на руках многочисленные украшения в виде браслетов и колец. Платье, что подобрали мне для встречи, было слишком странным. Сверху онобыло сделано под корсет с кружевом и портупеями, однако спина платья была закрытой. Подол платья был облегающим и вновь с портупеями, и был выше колен. Но длинный чёрный шлейф надёжно закрывал мои ноги, лишь передняя часть была открытой. Даже туфли были с кружевом и на шнуровке. Многочисленные портупеи на шеи скрывали пластырь, и давили на рану, но я не чувствовала боли. В целом, мне нравилось, вот только складывалось впечатление живой куклы.

У Амары же было слегка другое платье. Более откровенное. Похожий верх, однако, низ был другим. Подол её платья имёл большой разрез от середины бедра ишёл по всей длин юбки. Также у неё было больше портупеи, а открытую ногу украшала чёрная кружевная подвязка. Её туфли были сделаны из кожи, также имели шнуровку и больше напоминали сапоги с открытым носом. Макияж Амары был более тёмным, а волосы были завиты и убраны в причёску. Однако у неё тоже имелась своеобразная тиара, однако не такая, как у меня. А в целом она выглядела просто невероятно. И я в сотый раз поразилась красотой этой девушки. По сравнению с ней я была просто гадким утёнком.