— Только после того, как Мария уложит твои волосы, — решительно заявила Оливия.— Мы ничего не должны пускать на самотек. Сейчас самое главное — отлично выглядеть. О, не смотри на меня так. Ты гораздо более симпатичная, чем думаешь о себе.

— Оливия.

— Нет, нет, я не правильно выразилась. Ты не симпатичная. Это я симпатичная. Симпатичная и обыкновенная. В тебе же есть нечто гораздо большее.

— Вытянутое лицо.

— Не правда. В детстве — может быть, но никак не сейчас, — сказала Оливия, и принялась задумчиво рассматривать Миранду. И ничего не говорила.

Ничего. И это Оливия?

— В чем дело?— подозрительно спросила Миранда.

— Я думаю, что ты превратилась в себя.

Это были те самые слова, которые сказал Тернер много лет назад. Когда-нибудь ты превратишься сама в себя, и будешь столь же красива, сколь сейчас умна. Миранда ненавидела себя за то, что помнила это. Ей хотелось плакать.

Оливия, видя затуманенные слезами глаза подруги, крепко обняла ее.

— О, Миранда. Я так тебя люблю. Мы будем лучшими из сестер. Не могу этого дождаться.

* * * * *

К тому времени, когда Миранда смогла спуститься к завтраку (полчаса спустя; она клялась, что никогда раньше не тратила так много времени на прическу, а затем поклялась, что никогда больше и не будет), ее живот протестующее урчал от голода.

— Доброе утро, семья, — жизнерадостно поприветствовала Оливия, и, подхватив тарелку, направилась к буфету, что бы наполнить ее. — А где Тернер?

Миранда про себя прочитала благодарственную молитву за его отсутствие.

— Думаю, что еще в постели,— ответила леди Ридланд. — Бедный мальчик. У него такой шок. Это была ужасная неделя.

Никто ничего не добавил. Никому не нравилась Летиция.

Оливия прервала тишину.

— Право, — сказала она. — Надеюсь, что он не умрет с голоду, ведь вчера он с нами не обедал тоже.

— Оливия, у него только что умерла жена,— сказал Уинстон. — Сломала шею. Молись о том, что бы он утешился.

— Именно потому, что я его люблю, я волнуюсь о его благополучии, — огрызнулась Оливия с запальчивостью, которую приберегала только для своего брата-близнеца.— Человек голоден.

— Мы послали поднос в его комнату, — положила конец их ссоре леди Ридланд. — Доброе утро, Миранда.

Миранда вздрогнула, до этого она была занята, наблюдая за Оливией и Уинстоном.

— Доброе утро, леди Ридланд, — быстро сказала она.— Надеюсь, Вы хорошо спали.

— Так, как ожидалось, — вздохнула графиня, пригубив чая. — Такие тяжелые времена. Я должна тебя поблагодарить за то, что ты согласилась переночевать. Знаю, что это — большой утешение для Оливии.

— Не стоит, — пробормотала Миранда. — Я была счастлива помочь.

Она отправилась за Оливией к буфету и взяла себе завтрак. Когда она подошла к столу, то обнаружила, что Оливия приберегла ей место рядом с Уинстоном.

Она посмотрела на Бивилстоков. Они улыбались ей, граф и леди Ридланд доброжелательно, Оливия заговорщески, а Уинстон…

— Доброе утро, Миранда, — тепло поприветствовал он. И его глаза… Они выражали…

Интерес?

О боже, неужели Оливия оказалась права? Было что-то похожее в том, как он на нее глядел.

— Большое спасибо, хорошо, — невпопад ответила Миранда. Уинстон был ей фактически братом, не так ли? Он не может думать о ней как… и она не могла тоже. Но если он мог, то могла и она? И…

— Ты останешься в Хейвербриксе на все утро?— спросил он. — Я думаю, что могли бы отправиться на прогулку верхом. Как насчет сразу после завтрака?

Милостивый боже. Оливия была права.

Миранда почувствовала, как от удивления у нее вытянулось лицо.

— Я, эээ.., я не решила.

Оливия пнула ее ногой под столом.

— Ой!

— Подавилась макрелью? — спросила леди Ридланд.

Миранда кивнула.

— Извините,— сказала она, откашливаясь.— Эээ.., просто косточка попалась.

— Вот почему я никогда не ем рыбу на завтрак, — объявила Оливия.

— Так что скажешь, Миранда? — настаивал Уинстон. Он непринужденно-лениво улыбнулся, с ребяческой задорностью, которая могла бы разбить тысячи девичьих сердец. — Поедем кататься?

Миранда отодвинула ноги подальше от Оливии и сказала:

— Боюсь, я не привезла свой костюм для верховой езды.

Это была правда, и, на самом деле, она сожалела, потому что начинала думать, что пикник с Уинстоном мог бы быть хорошим средством, чтобы изгнать из головы мысли о Тернере.

— Ты можешь взять мою, — предложила Оливия, намазывая тост джемом. — Она будет лишь немного великовата.

— Тогда все улажено,— сказал Уинстон. — Это будет великолепно. Вспомним старые добрые времена. Раньше ведь мы часто вместе выезжали.

Миранда улыбнулась. С Уинстоном было так легко, даже не смотря на то, что она была удивлена его вниманием.

— Прошло уже несколько лет, я так думаю. Я всегда ездила в Шотландию, когда ты приезжал из школы на каникулы.

— Но не сегодня, — радостно заявил он. Он улыбнулся ей поверх своей чашки, и Миранда была поражена тем, как он похож на Тернера, когда тот был моложе. Уинстону двадцать, на год старше Тернера, когда Миранда влюбилась в него.

Когда они в первый раз встретились, исправила она себя. Она не влюбилась. Она просто так думала. Теперь она это понимала.

11 апреля 1819

Чудесная прогулка с Уинстоном. Он очень похож на своего брата — если бы тот был добр, внимателен и все еще обладал чувством юмора.

* * * * *

Тернер плохо спал, но это его не удивило: он редко хорошо спал в последнее время. И на этот раз, когда он проснулся, то был раздражен и зол, главным образом на себя.

О чем, черт возьми, он думал? Поцеловать Миранду Чивер. Девушку, которая была ему почти как младшая сестра. Он был сердит, и, возможно, слегка перепил, но это не могло оправдать его отвратительное поведение. Летиция убила в нем многое, но ей Богу, он все еще оставался джентльменом. Иначе, что еще оставалось?

Он даже не хотел ее. Не на самом деле. Он знал, что такое желание, знал мучительную потребность обладать, но то, что он ощущал к Миранде…

Хорошо, он не мог этого понять, но это не было желание.

Это из-за ее огромных карих глаз. Они видели все. Они огорчали его. Так было всегда. Даже ребенком, она казалась странно мудрой. Когда он стоял там, в кабинете своего отца, почувствовал себя открытым, прозрачным. Она была юной, только из классной комнаты, но все же видела его насквозь. Это приводило его в бешенство, поэтому он набросился на нее единственным способом, который пришел ему в голову в тот момент.

Ничего хуже и придумать нельзя было.

И теперь он оказался перед необходимостью приносить извинения. Боже, мысль об этом была невыносима. Было бы намного легче притвориться, что ничего не произошло и избегать ее всю оставшуюся жизнь, но это было невозможно, если он хочет продолжать общаться со своей сестрой. И помимо этого, он надеялся, что в нем осталось еще хоть немного благопристойности.

Летиция убила в нем все, что было хорошего и чистого, но кое-что все же осталось. Если джентльмен обидел леди — джентльмен приносит извинения.

К тому времени, когда Тернер спустился к завтраку, его семья уже удалилась, что его прекрасно устраивало. Он быстро проглотил несколько чашек кофе, поглощая этот напиток, как епитимью, и даже не вздрагивал, когда горячий и горький напиток прожигал его насквозь.

— Будете что-нибудь еще?

Тернер взглянул на лакея, который его обслуживал.

— Нет, — сказал он. — Не сейчас.

Лакей отошел от стола, но из комнаты не вышел, и в тот момент Тернер решил, что пришло время покинуть Хейвербрикс. Здесь было слишком много людей. Черт, его мать, вероятно, дала указания слугам, что бы они следили за его каждым движением.

Все еще хмурясь, он встал из-за стола и направился в холл. Он прикажет своему камердинеру, что они поспешно уезжают. Через час все будет готово. Все, что оставалось сделать, так это найти Миранду и закончить с этим неприятным делом. Таким образом, он сможет вернуться в свой дом и спрятаться от всех…