Все изменилось. Она стала собой. Не той, какую видели окружающие и даже не той, какая отражалась в зеркале. Собой, невидимой для посторонних. Анастасии стало казаться, что она и вовсе вспоминает некоторые фрагменты прошлых воплощений. На удивление образы людей, какими она рождалась, были схожими на тот, что ей достался в этой жизни. Она могла не опасаться нового пути, полагая, что сохранит присущие ей черты, проявлявшиеся прежде. Ей хотелось остановиться и подольше прожить, чтобы постичь больше того, что предназначалось для человека. А может даже и не ограничиваться доступными сведениями.

Анастасии становилось стыдно от мысли, что в прошлых воплощениях она отличалась неосведомленностью и не умела смотреть вглубь себя. А там она черпала недоступные знания.

– Может он увидел того, кого не следовало?

– Типа стал свидетелем ограбления?

– Думаю, да.

– Не уверен. Не подавалось ни одного заявления по поводу ограбления в этом районе. Нежилой дом давно уже бы обнесли, там и ценного ничего не осталось. Что здесь можно было грабить? – Стрельницкий обвел взглядом дома, что располагались в радиусе произошедшего инцидента.

– Мало ли, – помощник следователя пожал плечами.

– Боюсь, что мальчишка стал случайной жертвой психа.

– Почему?

– Потому, что не готовился наш преступник совершать это. Вон смотри, под кустом на земле отметина, где лежал камень, которым был нанесен удар ребенку. Спонтанное желание возникло у разыскиваемого, и вероятнее всего действовал психически нездоровый человек с тягой к садизму, – Николай припомнил случай из своей практики, когда только поступил на службу, и тот был во многом идентичным нынешнему.

– Маньяк что ли? – Александру не доводилось ловить преступников такого типа, но он был готов и к подобному развитию событий.

– Сплюнь. Но, честно скажу, скорее всего, речь идет о психе, способном повторить свои деяния.

– Так что будут ещё преступления?

Николай не стал отвечать на вопрос помощника, предпочитая закурить.

– Снова посетительница.

– Та самая?

– Другая.

– Пусть заходит.

Секретарь весьма энергично вышла из кабинета и ей на смену пожаловала молодая женщина, старавшаяся изо всех сил нравиться всем мужчинам без разбору. Короткая юбка, глубокое декольте и высокий каблук, украшавшие незнакомку, заставили чиновника поморщиться.

– Я уже не знаю, к кому обращаться.

– Рассказывайте, – Федор Борисович приготовился слушать человека, нуждавшегося в его участии.

– Соседи превращают мою жизнь в ад.

– Конкретнее.

– У нас с ними один дом на двоих. Постоянно стучат, что-то ремонтируют, а я отдыхать хочу. Между прочим, я ещё молодая женщина и мне хочется у себя дома гостей принимать.

– Позвольте, но такие вопросы вам следует решать не со мной.

– А почему это не с вами? – на лице женщины появилась двусмысленность, оскорбившая чиновника. Он давно уже вел образ жизни, подходивший пожилому человеку, хоть и не достиг соответствующего возраста. После ухода супруги, женщины утратили для него значимость.

– Потому, что я отвечаю за вопросы коммунального хозяйства, помощи горожанам, если их дома нуждаются в капитальном ремонте.

– Что же это выходит, что мне не избавиться от соседей?

– В этом вопросе точно помощи от меня не дождаться, – Федор Борисович не сдержал смешок, припоминая фразу из песни, много лет тому назад крутившейся на радиостанциях.

– А я знала, что так и будет – не могут наши власти что-то путное сделать для людей.

На фоне упадка проявлялись картины прошлого. Они возникали одна за другой, специально для него – единственного зрителя. Только он помнил их. Больше было некому. И он жадно всматривался в едва заметные очертания изображаемых событий. Каким же счастливым он был тогда и не задумывался о том, что все меняется, и только в худшую сторону. Все в жизни устремлялось к смерти. Как же он ненавидел её. Она вырвала из его объятий единственного близкого человека, появившегося после долгих лет одиночества. Супруга вернула ему умение любить. И он полюбил. До безумия. Сперва её, потом жизнь. А после ему пришлось смириться с самым большим разочарованием. Он грезил о доме полном детей, а вместо этого приходилось затыкать уши, чтобы не слышать истерики супруги. Женщина, лишенная возможности познать материнство, превращалась в создание, одержимое гневом и отчаянием. Он принялся искать способ, что позволит спасти жену от сумасшествия. Если бы не его финансовые оплошности, заставившие конфликтовать с законом, они могли бы открыть двери дома для сироты. Репутация графа оказалась не столь достойной, а попытка подкупа представителя власти отсекла малейшие шансы стать опекунами одинокого ребенка.

Но, он нашел способ сделать жену немножечко счастливей – в их доме каждый день шумели дети, хоть и имевшие родителей, но приходившие учиться, а во время отдыха угощаться лакомствами.

Она радовалась вместе с ними. Но оказалось, что это был обман. Она сломилась окончательно. Бездыханное тело любимой женщины он обнаружил ранним утром в саду. Она выпила смертельную дозу снотворного, оставив для него записку. Несколько строк, оставленных на прощание, убедили его в том, что он стал убийцей.

– Как вам новое жилье?

– Отвечает моему внутреннему состоянию.

– Как бы мне хотелось узнать его.

– Жилье или состояние? – в голосе девушки ощущалась насмешка: она заметила заинтересованность собеседника в своей персоне.

– Исключительно того, что связано с вами, – мужчине тяжело давались признания в силу возраста. Он стал все чаще стесняться.

– Не все и не всем полагается знать. Знания вообще представляются особенным подарком.

– Изящно даете отказ.

– А за подбор жилья я вам действительно благодарна.

– Мне приятно угодить красивой девушке, – Василий не хотел терять возможности продолжить разговор с особой, поражавшей своей отстраненностью от суетного мира.

– Приятного дня, – Анастасия поспешила завершить телефонный разговор, считая, что он давно себя исчерпал.

Мужчина спрятал в карман пальто мобильный телефон и пошел вдаль по улице, стараясь не пропитываться огорчением. Позади оставался дом, в котором поселилась персона, претендовавшая потеснить все мысли из его головы.

– Что делает посторонний человек в редакции? – возмущенная женщина, занимавшая должность главного редактора после напряженного заседания у губернатора не была расположена к получению новых поводов для беспокойств.

– Выслушайте меня, пожалуйста, – незнакомый мужчина едва держался на ногах, стараясь опираться на трость.

– Из уважения к вашему возрасту. Присаживайтесь, – Виолетта махнула рукой в сторону одиноко стоявшего стула.

– Защитите дом.

– Поясняйте уже.

– На углу Сиреневой стоит особняк, имеющий историческую ценность, но его намереваются снести.

– Знаю я об этом. Съемочная группа уже делала репортаж о митингующих, – женщина не скрывала усталости, которая угрожала окончательно вывести её из себя.

– Этот дом нельзя уничтожать.

– Думаю, что ни вы, ни я не имеем полномочий решать такие вопросы.

– Имеем.

– Какие же? – Виолетта едва не рассмеялась наивности незнакомца, верившего в то, что журналисты, которых ненавидели все, кто только мог, обладали уникальными правами в обществе.

– Ваш голос услышат, – мужчина проявлял упрямство, и видно было, что не впервые.

– Возможно. А, говорить-то что?

– Если вы готовы говорить и желаете быть услышанной, я предоставлю вам основания для этого.