– Успокойтесь и дышите ровно. Я не уйду, пока ваше состояние не будет стабильным. Обещаю.

Крепко сжав ладонь, я все же вылезла из-под завала.

Откинув крышку кейса, первым делом надела перчатки.

Порывшись среди медикаментов, порадовалась, что успела изучить практически все, что составляло стандартную аптечку. На дне лежали искомые три миниатюрных кислородных баллона. Такого хватит совсем не на долго, но благодаря примеси, они помогут свести к минимуму отравление, если такое произошло. Подхватив один, взяв капельницу и несколько инъекций, прижимая все к себе одной рукой, поползла обратно.

– Я вернулась, как обещала. Вы меня слышите? – мужчина едва качнул головой. – Это хорошая новость. Мне нужно проверить ваше горло. Потом дам обезболивающее и посмотрим, что с ногами. Как вам план?

Места было совсем мало, но все же достаточно, чтобы я могла выполнить необходимы минимум. Осмотрев горло, облегченно выдохнула, внешне отека дыхательных путей не наблюдалось, а это значит, у нас есть время.

– Кислородная смесь. Сейчас вам будет легче дышать, – прижав небольшую маску к лицу пострадавшего, открыла клапан. По идее, маска должна будет самостоятельно отсоединиться, как только баллон опустеет. Мужчина глубоко вдохнул, от чего грудная клетка высоко и равномерно поднялась. Уже хорошо.

Активировав капельницу, прижала носик трубки к руке. Через мгновения игла самостоятельно вошла в вену, а небольшая емкость с раствором, словно воздушны шарик, поднялась к потолку нашего «уютного» грота. Отличная штука.

– Сейчас подействует обезболивающее, -удостоверившись, что раствор поступает как нужно, перешла к осмотру остального тела. Проникающих ран нигде не было видно. Пара царапин не в счет. Зрачки реагировали нормально, дыхание ровное, глубокое, сердечные ритм и давление в норме. Правая нога прижата плитой. Вот это могло стать проблемой. Но только через часа 2-3.

Что будет, если не убрать часть обшивки в ближайшее время? Университетский курс вспоминался с трудом. Все же, я ни разу не работала во время катастроф. Акушеры, обычно, занимаются несколько другими вещами. Что же там было?

Синдром длительного сдавливания и жировая эмболия при переломе длинных полых костей. Первый вариант дает на два, три, четыре часа, в зависимости от общего состояния. А вот если сломана нога? Те же три четыре? Насколько человечески мерки применимы к валорам?

В любом случае, я больше ничего не могла сейчас сделать для этого мужчины.

– Я должна уходить. Ваше состояние сейчас стабильное. Я поставлю маячок, и вас вынут из-под завалов ближайшее время.

Мужчина судорожно дернулся. По ярким, зеленым глазам было видно, что ему не просто согласиться и принять мое решение. Мне самой было не по себе от необходимости оставить его одного в полумраке под огромной плитой корабельной обшивки, но, возможно, моя скромная помощь все же сможет спасти чью-то жизнь.

– Ваш кивер цел? – переломив желтый стержень маячка, который тут же вспыхнул и попытался вырваться из рук, перекинула данные на пациента в прикрепленные носитель с анализатора. Теперь, кто бы следующим не принял этого пострадавшего, у него будет вся информация о проделанной мной работе. Одной рукой удерживая маячок, не давая ему повиснуть рядом с капельницей, приблизила свой кивер к устройству мужчины, тут же подключившись. На панельке тут же высветилось имя. – Вы Раскир? Я буду с вами разговаривать. Вы можете как-то подавать мне знаки?

Мужчина на мгновение прикрыл свои невероятные зеленые лаза, призадумавшись, а мотом едва различимо стукнул каким-то обломком по полу. Стук вполне слышимо раздался у меня в ухе.

– Отлично. Я выставлю маяк и буду с вами разговаривать. Но все же, мне нужно уйти.

Выползая из-под завала, я чувствовала себя каким-то предателем, но вариантов и правда не было. Выпрямившись, выпустила из рук желтый маячок, и проследила за тем, как тонкая колба, размером с карандаш, зависает на высоте трех метров над завалом.

– Раскир, я выставила маячок, так что все будет в порядке. Вам меня слышно? – тихий стук в ответ. – Замечательно. Это будет, конечно, больше всего напоминать песню малых народов моей планеты. Что вижу, то пою, но уж как есть. Думаю, такой формат вас должен устроить.

Еще один стук.

– Сейчас я соберу свои вещи, и пойду искать кого-нибудь еще, кому можно помочь. Признаться, все выглядит довольно жутко. Вы видели, что произошло? – один удар, – И как эта оранжевая штука смогла пробить обшивку?

Мне было видно несколько коллег-валорцев, работающих ближе к обломанным краям перекрытий, но я не решилась идти в ту сторону. Над головой что-то громко треснуло, и в метрах трех впереди живописно грохнулась металлическая балка, перепугав до полуобморочного состояния.

– Ох, еще пара шагов, и была бы очень живописная лепешка. Раскир, как думаете, стоит мне идти в ту сторону? – два удара. – Вот и я так почему-то решила. Благо сеть еще варианты. Так, что это у нас? Очень похоже на ботинки.

Разговор, пусть и в одну сторону, все же успокаивал и не позволял удариться в панику. Двигаясь между завалов, перелезая какие-то обломки и балки, стараясь лишний раз не задевать эти неустойчивые конструкции, двигалась к цели, не отводя глаз. Одна нога судорожно дернулась, оставляя надежду на то, что мой будущий пациент еще жив. В такой ситуации это уже было хорошо.

Скрытый за грудой обломков лежал другой мужчина. Такой же белокожий, но с длинными, раскиданными по грязному полу белыми длинными прядями. Он лежал, на первый взгляд не подавая признаков сознания. В груди торчал кусок обломанной тонкой трубы или какой-то арматуры. Подбежав ближе, прижала два пальца под челюстью, пытаясь нащупать пульс.

– Есть, – слабый, но устойчивый ритм позволяли надеяться, что мужчина доживет до операционной. Крови вокруг было не очень много, дыхание, пусть и слабое, все же присутствовало. – Я тут вашего еще одного товарища нашла. Должна сказать, что ему повезло несколько меньше.

Стараясь не впадать в панику, осторожно ощупала грудную клетку вокруг злосчастного обломка. Уплотнений или внутренних разрывав при первичном осмотре не нашлось, а значит труба блокирует кровотечение. Положив анализатор на слабо вздымающуюся грудь, на мгновение закрыла глаза, вспоминая.

Первое – нужно вызвать помощь. Если я не ошибалась в выводах, сейчас для этого валора действовал принцип «золотого часа». Нужно было поторопиться, чтобы сохранить его жизнь. Откинув крышку кейса, надломила красный маячок, тут же выпустив из рук. Огонек поднялся выше, чем его желтый собрат, начав издавать тихий писк.

Второе – наркозно-дыхательная аппаратура. Самый нежелательный вариант – если пострадавший очнется и начнет дергаться, смещая обломок.

Вынув со дна кейса маленький дыхательный баллон, повернула боковой клапан, добавляя к кислородной смеси усыпляющее вещество. Подумав, подключила к мужчине еще и капельницу. Как только обломок достанут, можно ожидать большую кровопотерю, судороги и еще черт знает чего…

Третий пункт – зафиксировать обломок, подготовить пациента к транспортировке.

Сняв анализатор, порадовалась более-менее стабильному состоянию мужчины. Только бы помощь подоспела быстрее.

Роясь в аптечке, попыталась найти что-то, чем было бы можно привязать обломок, не позволяя ему сместиться в теле.

– Что у вас? – рядом появился военный, внимательно пробежав взглядом и по мне и по пострадавшему.

– Проникающее в грудную клетку, черепно-мозговая травма, предположительно средней тяжести. Отравлений угарным и иными газами не зафиксировано. Пульс слабый, дыхание устойчивое, поверхностное, – отрапортовав, я почувствовала себя уверенней от того, что теперь не одно обязана справляться с ситуацией.

Военный кивнул, обернулся и махнул кому-то рукой, подзывая ближе. Буквально через несколько ми нут к нам подбежал еще один валор, неся в руках небольшую пластинку размером с кухонную доску. Присев рядом с раненым, мужчины одновременно потянули пластину в обе стороны, от чего материя растянулась до размеров нормальных носилок.