– Акер Сумудин сейчас проходит процедуру детоксикации. Вам не стоит переживать, так как это не опасно сейчас, и я неотрывно нахожусь при нем. Думаю, вы сможете увидеться завтра.

– Детоксикации? И чем же он отравился?

– Внутренние процессы организма, не более того. Простите, я должен вернуться, проверить капельницы.

Я видела их оборудование для подобного рода инъекций, и знала, что такую капельницу сможет поставить кто угодно. Специальная, умная система сама находила вены и вводила тонкую иглу, присасываясь к необходимому месту. Эти капельницы были оснащены приспособлением, удерживающим их в воздухе, так что старомодные штативы тут не требовались. Впрочем, как и контроль за скоростью вливания. Все работало совершенно автономно, так что действия Кивы можно было расценивать как банальный побег от разговора.

Еще больше обеспокоенная и недовольная, я отправилась на поиски Селены, намереваясь через оджу выяснить, что происходит.

Сердито постукивая ногой по полу, Лени сидела в «солнечной комнате». Хмурая и сосредоточенная, сложив руки под грудью, оджа даже не подняла головы на мое появление, все так же пялясь в стену.

– Что-то интересное показывают? – присев рядом, полюбопытствовала для привлечения внимания.

– Есть такое. Вот скажи, почему беременных ассоциируют с дурами? У меня что, весь мозг размяк и я теперь только и должна делать, что реветь, спать и есть?

– Честно говоря, так бывает. Не всегда, но все же. Но случается и наоборот. У меня есть масса примеров, когда девочки в положении начинают писать картины или совершать научные открытия, так что раз на раз не приходится. С чего такие мысли?

– Нарин и Сумудин решили, видимо, что я совсем поглупела. Я знаю, что эти двое что-то скрывают, а Сумудин затеял очередные эксперименты, хотя обещал остановиться. Но все делают вид, что я не догадываюсь и молчат. С чего такое унижение моих умственных способностей?

– Не думаю, что дело в этом. Скорее всего, это попытка уберечь тебя от волнений.

– Выходит паршиво, если честно. Сидя здесь, и выдумывая, что там наш исследователь-натуралист вытворяет, я нервничаю куда сильнее. Может, ты в курсе? – оджа перевела свои зеленые очи в мою сторону, наконец оторвавшись от созерцания стен.

– Нет, мне ничего не известно. Собственно, я по этому делу тебя и искала. Меня не меньше напрягает отсутствие информации, чем тебя.

– Ну, тогда, думаю, мы можем попробовать настоять на своем. – Решительность оджи меня немного пугала. Встав с кресла, Селена оправила платье, которое сегодня заменяло привычный комбез и у дверей обернулась, поманив за собой.

Кажется, мы шли мягко, или не очень, пытать Нарина. Непередаваемая смесь ощущений.

Сумудин.

Проведя три цикла капельниц, я чувствовал себя отменно. В теле появилась поразительная легкость, ощущение парения. Голова больше не кружилась, тошноты не было. Впрочем, голода я так же не чувствовал.

– Ну, как ты? – Кива, потягивая что-то ароматное и горячее из чашки, подошел от стола.

– Хорошо, я бы сказал. По крайней мере, если судить по внутренним ощущениям. Что показатели?

– Близки к твоим нормам до начала этого блока экспериментов. Остаток в крови не более 32%.

– Отлично.

– Не совсем. Упали смежные показатели. Не критично, но я бы тебе все же советовал вернуть концентрацию до 50 хотя бы.

– Как только выясним, верная ли теория.

– Эксперимент можно считать завешенным. Ты, как всегда, был прав, как бы мне не обидно было это признавать.

– Серьезно? Помоги встать, – слегка пошатываясь, придерживаясь за стенку, добрался до уборной, замерев перед зеркалом.

М-да. Такого точно никто не ожидал. Определенно, эксперимент удался.

Сейчас я был похож на героя старинного эпоса. Рисунок, видимо, измененный составом крови, повел себя совершенно нетипично. Вместо привычных, размытых пятен, по всему торсу, захватывая плечи, поднимаясь по шее с обеих сторон, уползая за спину, змеился рисунок. Повернувшись, сцепил зубы. Собираясь между лопаток, рисунок одной плотной лентой шел по линии позвоночника, раскрасив гребень в темный лиловый цвет, и добирался до хвоста. Напрягшись, поднял шипы, рассматривая, как рисунок градиентом растекся по тонкой коже мембраны.

– Ну, и что ты на это скажешь? – Кива стоял в дверях, так же с интересом рассматривая необычное явление.

– Пока не знаю. Могу сказать, что на данный момент меня радует отсутствие рисунка, а значит и токсина на руках. Как для хирурга, это было бы совсем фатальным новшеством.

– Ты давно не работаешь в полевых условиях, и, к счастью, война окончена. Надеюсь, нам больше никогда не понадобится оперировать так, как это приходилось делать за прошедшие годы. Хотя, даже тогда у нас почти всегда были перчатки.

– Это правда. Но бояться при обычной пальпации кого-то отравить, даже в перчатках не самый лучший вариант. Хорошо, что на лицо не полезло. Не думаю, что это было бы полезно для глаз.

– Какие-то изменения?

– Пока не уверен в остальном, но на слух и зрение точно не повлияло. Как думаешь, если мы вернем концентрацию стимулятора, хотя бы до 65? Все это художество станет меньше?

– Почти уверен, что нет. Рисунок появился очень быстро, сам посмотришь в записи. Как только уровень упал до 38, буквально за две минуты все словно подсветилось и через полчаса ты имел такой вид.

– Почему сразу не разбудил?

– Зачем? Я остановил вливания, но показатель сам по себе упал до 29.

– Любопытный вид, должен признать.

– Да, не очень современный. И с такой красотой тайно не походишь. Пригласи Нарина, будем оповещать Совет.

Ольса.

Прошло два дня с моей эпичной прогулки по элманскому городу. Не видя все это время Сумудина, я имела возможность все хорошо взвесить и обдумать. Успокоившись, пришла к мысли, что мне это даже нравится. Это все так необычно и волнительно, так будоражит кровь, что я вновь почувствовала себя студенткой. Но не утомленной и заваленной конспектами, как это было когда-то, а свободной и легкой.

Мы с Селеной как раз проводили тренировку, которые я решила ввести для своей главной пациентки. Если первое занятие было дуэтом, то ко второму несмело присоединились еще три женщины, из местных. Высокие и тонкие, они несмело, но довольно изящно повторяли плавные движения упрошенной динамической йоги. Остальные обитательницы стояли вдоль стеночки, с интересом наблюдая за процессом. Кто-то хихикал, кто-то наоборот, оставался крайне серьезным.

– Для чего это? – валорки с любопытством глядели на Селену, которая упрямо, но совсем не радостно стояла на одной ноге.

– Для баланса. Вашей одже требуется растягивать и тренировать мышцы, чтобы потом меньше болела спина, что бы не отекали ноги. Та активность, которая есть на данный момент, совсем не достаточная для хорошее го протекания беременности. Теперь стали на обе ноги, и тянемся вперед до легкого напряжения в спине. Осторожно, и ме-е-едленно.

– А остальным зачем? – одна из женщин, не участвующих в занятиях, обошла меня кругом, от чего помещение наполнилось тихим звоном бусин в волосах.

– Лишним никому не будет. Для здоровья полезно.

Валорки пошушукались, и мой переводчик выхватил всего пару слов из общего шума. Среди них были дети и здоровье. Повернувшись к ним, строго уперла руки в бедра. Теперь у меня была вполне четкая цель пребывания на Парадоксе, помимо прочего. Ни у одной из этих восемнадцати женщин нет детей. И не потому, что таково желание, а просто потому, что так сложилось. На данный момент. Но, возможно, мы с Сумудином правы, и сумеем решить этот вопрос.

– Уважаемые, послезавтра жду всех на занятиях лечебной физкультуры (рой)?. Без оправданий и увиливаний. И, пожалуйста, озаботьтесь подходящей одеждой. Примерно такого плана, – дернув брючину обычного спортивного костюма, выразительно подняла бровь.

– Но мы занимаемся танцами. Разве нам необходимо еще что-то – одна из валорок чуть вздернула голову. Стоя на мягком покрытии только в носках, я и так была ей не ровня, а теперь и вовсе, кажется, до подбородка не доставала. Но вопрос все же имел медицинское значение, а значит, я была права и имела все основания настаивать на своем.