Лидия хотела максимально быстро сделать свое дело и скинула мусор вниз стараясь не смотреть на остатки.

– Тебе надо привыкать к виду мёртвой плоти если хочешь учиться у меня. – Сухо подтвердила Баа. Она знала что будет именно так и пропустила её вперёд только для того чтобы сказать ей это. – Давай присядем.

Старуха отошла подальше и села на сваленный неподалёку ствол дерева. Лидия покорно села рядом, но пыталась отвести свой взгляд от ямы.

– Мы должны чётко понимать что такое смерть чтобы уберечь людей от неё. Понимаешь?

– Давайте о Риме… – Начала было говорить Лидия, но Баа её перебила показав жестом закрытый рот.

– Вы хотите помочь Риму, так? Обычными прогулками и веселием? Или тем что он научиться стучать по дереву? – Баа сделала большую паузу думая что сейчас Лидия её перебьет, но она слушала ее внимательно и Баа это радовало. Девочка сильно изменилась за последнее время. – Я рада что вы пытаетесь ему помочь, но скажи чем ты ему правда можешь помочь?

Поставленный так вопрос выбил из Лидии последние капли уверенности.

– Я не знаю. – Сказала она уставившись в свои ноги. – Может пока он будет с нами, и… фразы там или наши поступки как то ему помогут. Может он и вовсе прежде был плотником и сразу вспомнит? Попробовать стоит, так? Надо чтобы он просто вышел и начал хоть что-то делать., ведь в четырех стенах он только гниет.

Баа обрадовалась тому что сказала теперь уже, для неё, взрослая девушка. Она и сама толком не знала как помочь Риму. Тут нет готовых вариантов, не было такого случая за всю ее жизнь. И она часто думала об этом.

Но могла лишь сбежать от проблемы. Через три дня планировалось отослать Кау в город и призвать сюда стражу чтобы они уже разбирались. Но. Но зачем тогда она так трудилась? Они его скорей всего просто убьют когда, и именно “когда” а не “если”, узнают что он был в военной форме. Тау, и другие жители позаботятся об этом. Расскажут, абсолютно не зная правды, они подставят его. Виновные должны быть наказаны. И сейчас для них, это будет Рим. Сколько времени прошло, а люди до сих пор живут в войне. Даже те кто на этой войне не был.

И после слов Лидии она стала понимать что те военные годы не ушли и из неё, она до сих пор “Клирик 6-го назначения”, и не могла думать по другому сколько бы лет не прошло. Она такая-же как и эти остолопы в деревне. Но она поддалась мысли спасти мальца, поддалась и спасла. А что теперь? А Лидия, девушка которая была раньше в её глазах посмешищем деревни, предложила то о чём Баа даже и не могла, именно что “не могла” подумать. В этом и заключается вера в Древо-деву. Она – старуха, не могла подумать, а глупенькая девочка скорей всего исполнит то что хочет и без её разрешения.

– Молодость…эх. – Баа тяжело вздохнула, встала и потянула спину. – Эх-эх-эх, мне бы твои годы. Давай улыбнись, а то хмурая сидишь. Делайте что хотите я вам не начальник. Просто приводи его домой под ночь, и смотри чтобы не ерничал с сельчанами. А я… я с ним хоть иногда да разговариваю, а то останусь совсем одна. Пусть живёт у меня.

Лидия с неподдельным восторгом смотрела на кряхтящую старуху, видя в неё то что пока еще сама не понимает.

– Да-да, обязательно!

– И это, говорю, ты поглядывай за ним. Чтобы дел не воротил. Ты поняла, да?

Лидия всё оставшуюся дорогу назад слушала Баа с особой внимательностью, то и дело задавая глупые, но важные, для нее и для них, вопросы. Баа же старалась учесть как можно больше нюансов связанных с состоянием Рима. Говорила четко, и без обычных для стариков рассусоливаний, говорила сложными словами, говорила без преуменьшений или ласк, говорила так как надо.

Рим пристально разглядываЛ свою посвежевшую ногу и выдирал редкие волоски с прилипшей на них слизью.Касаясь мышц он чувствовал в них некоторое отсутствие упругости. Вдавливал, и только через несколько секунд мясо возвращалось в свой вид. И если этого не учитывать то она отлично зажила. А внешние отличия с левой ногой вовсе заключаются лишь в маленьких шрамах.

Согнул, разогнул, согнул, разогнул. Осознание своей полноценности приятно сказывается на душевном спокойствии. Хотя его тут и не особо третируют, но приятно осознавать то что ты теперь как минимум можешь вменяемо перекидывать ноги друг через друга. Хорошо что теперь это две ноги. И хорошо что в доме сейчас он один. Рим пытался не думать о том что Баа что-то скрывает, но не мог.

– Может она оставила одежду у себя в комнате? – Сказал он про себя, но вслух.

Сейчас его ничего не сдерживает, никто не помешает проникнуть в комнату незамеченным. Но… того ли от него ждут?

Стоя в дверном проеме он оглядывает что вообще тут есть. Кровать, два небольших шкафа в углу и ухоженный письменный стол под окном.

Он не заходит. Нельзя. Останавливает себя. Она его приютила и восстановила. Правая нога начинает ныть в подтверждение этих мыслей. Сейчас надо просто дождаться их возвращения. Потом может что придумает, а может и вовсе подойдет и попросит. Тут хорошо, но ему нужны ответы.

Рим смотрит на свою ногу которая уже переступила порог и оттягивает ее назад. Лучше сейчас сходить воды попить. На кухню. Да, так будет лучше.

Маленькая кухня совмещена с коридором, а тот с двумя комнатам. Комната Баа ближе к выходу, комната Рима в конце, между ними еще маленькая кладовая со спуском в погреб и выходом на улицу. Но кухня это даже скорее общий зал с плитой в углу нежели кухня. Небольшая стальная печь с трубой в потолок. Трехместный стол в углу. А на этом столе… самая обыкновенная ваза с увядшими ромашками. Самая обыкновенная ваза, с самой обыкновенной водой. Но…

Рим вспоминает день своего пробуждения и видит эту комнату в таком же успокаивающем свете. Все это, все что происходит с ним это сон. Один длинный и скучный сон без единой зацепки на… да на хоть что-то. Он тут один, и его не должно быть тут.

“Так стоп, перестань о таком думать!” – мысленно он пытается остановить себя.Горло отзывается елозящей болью, – “Я здесь за водой”.

Горлышко кувшина стукается о стакан. Высокие ноты вибрацией сходят на низкие, а спустя одно лишь мгновение – затихают в журчании наливающийся воды. А в окне, на улице всё те же люди которых он видел на протяжении всех дней глядения в окно своей спальни.

Парень хотел бы выйти, но знал что если тут, на “кухне”, он думает что тут чужой, то там, на улице, он точно будет этим этим чужим. Ужасные мысли. Но они такие какие они есть. Сейчас он загнанный в угол зверь. Улыбнись, Рим, ты то теперь в двумя ногами! – зазвучал у него в голове голос Лидии. Да, теперь у него две ноги, но куда им идти?

Мысли изматывают, думать сложно, и думать, иногда бывает, неприятно. И Рим жутко устал от своих безвыходных мыслей. Почему они пришли к нему сейчас? Почему с такой силой? Закрыв глаза он попытался, в который раз, хоть что-то вспомнить.

На ум ничего не приходит. Одна беспросветная тьма и слово “Бежать”.

Лидия с грохотом двери вбежала в дом и накинулась на приходящего в себя парня с объятиями.

– Рим! Рим! Рим! Ты короче… И Бени… И вууух. – Очередной спешащий бред от Лидии.

– Постой, ты о чём? – растерянно парень пытался выбраться из её удушающих объятий. – Помедленней.

– Так. Мы что-то, вроде как, придумали как помочь тебе с памятью. – Сказала она расплываясь в улыбке, и, замолчала ожидая реакции.

– И? Как?

– Тебя надо чем-то занять!

– И?

– Теперь ты плотник у Бени на работе!

– Что? Но я же вообще ничего не пон…

– Да там все легко! Там постругаешь, тут отполируешь и опА! – она развела взрыв руками. – К тебе возвращается память и ты такой крутой! Память ведь она такая, – Лидия обернулась и смотрела на Баа подметающую штукатурку от удара двери. – тебе только надо дать повод вспомнить! Как бы простимулировать, создать опорную точку.