Дома второй волны строилось отдельными группами и скорее походило на родовые, отдельные поселения (в их числе была Семья Лидии), пара-тройка домов на одном участке и большой землёй для скота и земледелия.

Дома третьей волны служили уже больше отдушиной и местом над которым трудились отдельно обученные для этого лица. Никакого особого изыска, но и не копирки. Строилось больше хлевов и торговых лавок, оборудовались развлекательные зоны и зоны ритуалов.

Но место для нового поселения выбиралось вспешке, хотя не бездумно. Страх что Азгиель вернётся за ними был велик, его нельзя было просто остановить какими-то рациональными объяснениями и люди хотели подальше уйти от торгового тракта. Прошло семь лет с первого случая “несчастного возгорания”, так его называли власти. И люди поначалу верили. А потом это случилось вновь… И вновь, и вновь. И люди придумали ничем не обоснованное правило – “Где больше людей – туда он и идет”. Но и отказаться от больших городов строящих сотнями лет было невозможно. Горожане боятся что Азгиель придет к ним, но поделать с этим ничего не могли. Лишь строили теории и молились богам. А те кто выжил…

Одни, особенно перепуганные и обезумевшие от горя, хотели уйти в чащобу леса и жить подножными дарами, вторые их отговаривали,и, надо было выбрать “средний вариант”, тот в котором они бы смогли и выживать и процветать. Выбирать стоило быстро, запасы кончались, а им никто не хотел помогать.

Было решено остановиться на реке Рамадон, что проходила в 140 киллометрах от П’Элина и в 30 от тракта. Холмистая местность, река, и большой лес как-никак способствовали восстановлению и росту в кратчайшие сроки.

Хоть со временем люди больше успокаивалась и отходили от горя никто не хотел “сильного” процветания, совет деревни решил двигаться по стезе “медленного движения”, они не хотели расширять или как либо увеличивать свою власть. Люди просто хотели жить нормальной жизнью. Без торговых распрей и излишнего стресса.

Многие ударились в религию, многие в творчество, но были и те кому совет поручил развития тех или иных отраслей. Гриша стал старшим слесарем и плотником – производство мебели и утвари на продажу. Мэнма, заведующая в прошлом сельским хозяйством – продажа лишнего скота. А Камаре было поручено продажа услуг по сопровождению охраны на тракте или отдыху караванщиков. И все это было строго под контролем совета, нельзя было заходить за черту успеха, только то что требуется для хорошей жизни. И все они были согласны из-за страха перед НИМ.

Все, да вот не Лидия с ребятами. Дети, что с них взять? Когда тебе говорят насколько мир большой, ты так или иначе захочешь его себе. Побывать в местах разительно отличающиеся от твоих родных. Заняться тем о чем местные и не догадываются. Да и просто узнать новых людей.

И в Лидии горело желание больше остальных. Желание шелка и злат, взглядов и восторженных поклонников. С таким желанием славы она прожила тут добрых три года, а сейчас… то ли повзрослела, то ли одумалась (а одно отделимо от другого?), остепенилась и стала не просто пытаться, а хоть как-то себя реализовывать. Мастерство охоты закончилось на почти подбитом охотнике, рисование – разлитой краской, а игра на гитаре – дракой с преподавателем. Всё шло наперекосяк, и только Бени её поддерживал, он и её родители. Сейчас, однако, она нашла новое увлечение.

Медицина. Невероятно сложная вещь, но интересная и важно-нужная. Здесь нельзя допускать ошибок. Ошибка будет означать прерванную жизнь.

Знахарей в Роджере было трое: старуха Баа, невыносимый Гринд и леди (уже в прошлом леди) Гронсприк. Лидию по началу учила Баа, потом она уже сама пошла просить советов у двоих других. Они не особо хотели её учить, но упрямство и может даже упертость Лидии помогли в их задабривании. Баа была специалистом в травничестве, Гринд в “восстановлении целостности тела” (шил раны если по простому, а если еще проще то был хирургом), а леди Гронсприк специализировалась в вскрытии трупов и их дальнейшем упокоении. И вот именно со вскрытием у Лидии были проблемы. Вскрытие людей проходило только в теории, в Роджэре еще не было смертей, так что они “успокаивали” только животных. Нечего такого страшного которое могло повергнуть в шок, однако Лидии сложно давалось смотреть на трупы. Хоть и животных. Хоть и злых и опасных животных. Но один их вид кровоточащий чернотой селезенки выворачивал желудок наизнанку. Страх она старалась успокоить воспоминанием того что говорила Баа – “Учись чтобы такого не произашло”. И она училась сдерживать рвотные позывы. Спала по три часа в день. Штудировала бесконечно огромные трактаты, которую не без труда и явно не дешево покупали её родители. А они… они боялись за очередное увлечение дочери, но помогали видя ее труд. А после того как она спасла старика Амира, то полностью уверовали.

Сегодня ей повезло вырвать из себя 5 часов сна. До поздной ночи она читала книгу про распознавание кишечных болезней. Мерзкое чтиво само по себе, особенно когда в книге попадались красноречивые описание выделений. И в мешках под её глазами можно было носить картофель. Она плелась по центральной дороге еле волоча за собой ноги. Сегодня осталось только проведать Бени и Рима и она может быть свободна. Может поспать, слава богам. Бени надо обнять, Риму поменять примочки.

Один дом, три дома, чёртова дюжина домов, а это чертово солнце пекло и пекло все сильней. Баа как-то обмолвилась про солнечный удар. Чтож, Лидия ударит в ответ. Она улыбнулась.

Бени обучил Рима основам и они мастерили очередной заказ для П’Элина. Огромный резной стол со внутренней отделкой ветвями дуба под стеклом и шесть десятков стульев. Половина стульев была сделана, стол – нет. Даже в зачатке он не был готов. Хотя времени еще оставалось навалом, так что с ним можно было повременить. И они повторяли процесс шлифовки. Рим наблюдал за этим на протяжении двух последних дней и сейчас ему следовало закрепить теорию на практике. Бени стоял рядом и корректировал его движения.

Лидия вяло приоткрыла входную дверь и поздоровалась с мальчиками в тусклой мастерской.

– Хэээй – в голосе слышалась усталость, – ребят, а где Гриша с Мимом?

Бени расслабился при виде своей девушки и подошел приобнять.

– Что с тобой, Ли?

– Со мной? Язвы, циррозы, гастриты и парочка колитов.

– Чего?

– Да так, неважно. Как у вас?

– Неплохо. Рим вот учиться.. – Бени убрал со стула молоток и опилки. – Присядь. Тебе может чая крепкого заварить?

– Нет, нет, я сюда повидаться, да припарки сменить.

– А? Ну ладно.

– Эй ты не обижаешься? Я просто сильно устала. Честно.

Рим заметил что Лидия пришла и знал что сегодня надо менять те жгучие бумажки на теле, но решил сохранить настрой работы. Больно он хорошо сегодня губкой работает.

– Не, ты чего? – Бени прижал её голову к себе и поцеловал макушку. – Рим! Хватит там стругать.

– Мне кажется все уже зажило. – Сказал Рим.. – Думаешь надо?

– Когда кажеться – мыться надо! – Без особого энтузиазма сказала Лидия – Ещё день и они вонять начнут, поэтому надо заметить. Это последний раз, честно.

Бени поставил низенький табурет возле Лидии, Рим сел спиной к ней и снял рубашку. Девушка начала медленно снимать тряпичные листы. Они и вправду начинали понемногу пованивать тухлой рыбой, и до того момента Бени даже и не замечал этого. Завтра бы наверно от этого запаха было невозможно избавиться. Три больших красных отметины появились на большей части всей левой лопатке, пояснице и на правом плече. Самый большой урон по телу был нанесен именно в этих местах. Шрамы на теле яко лучше чем кровоточащие и гноящиеся раны, хоть и на всю жизнь. Новая кожа будто налезала на обгоревшую, а после гнила с ней же, и так слой за слоем. Теперь по этой лопатке можно было создать карту какого-нибудь дальнего континента, со всеми реками и ручейками, горами и холмами, а также перешейком соединяющих другие шрамированные государства.